Время шло, и я выздоровел. Теперь я не говорил «Апчпок!» через каждые два слова. За эти дни я разобрался, что навалено в Деревянном Ящике: старые газеты, журналы, коробки, банки, железки и даже пальто с меховым воротником.
Из этого пальто я сделал уютную постель. Теперь и холода не страшны, можно накрыться меховым воротником.
— Глубокоуважаемый постоялец, — говорил Деревянный Ящик, — иначе сказать, жилец, а точнее, квартиросъёмщик… Если слово «квартиросъёмщик» вас задевает, прошу меня извинить. Словом, я хотел сказать, что… Но может быть слово «что» вас не устраивает? Я могу обойтись без него. Моя мысль состоит в том, э-э, если выбросить слово «что», в том, э-э… к сожалению, без этого слова я не могу закончить свою мысль…
Пока он заканчивал свою мысль, я тихонечко вылезал и шёл прогуливаться по двору. Как-никак теперь я здесь живу. Надо знать место, где живёшь.
Двор окружают дома. В середине двора деревья и песочница, тут играют дети. Однажды я пробовал поиграть с ними, но дети так разыгрались, что порвали мне курточку и смяли шляпу. Пришлось держаться от них подальше: одежда у меня такая непрочная.
В другой раз жильцы сажали во дворе кусты и деревья. Я тоже захотел что-нибудь посадить. В Деревянном Ящике нашлась лопатка, не очень тяжёлая, как раз мне по руке.
Я вышел со своей лопаткой и принялся копать вместе со всеми. Земля оказалась очень твёрдой, а может быть, мне досталась тупая лопатка. Я копал изо всех сил, но никак не мог выкопать и крохотной ямки.
Надо мной стали смеяться. Ямки у них получались куда глубже, а самую большую яму выкопал доктор Ворчун. Он копал и копал; его просили остановиться, но доктор Ворчун всё копал и с головой ушёл в свою яму.
Его еле вытащили. Доктор Ворчун был очень угрюмый, он сказал, что мог бы прокопать землю насквозь: может на той стороне земли растёт цветок, который вылечит его дочку.
Со мной он был тоже суров:
— С вашим картонным сердцем нечего здесь стараться. Да и лопата у вас деревянная. Запомните, любезный: сердце похоже на розу, а не на коробку.
Он ушёл тяжёлыми шагами, а я так устал, что еле дотащил лопатку к Деревянному Ящику.
— Слышал, что получилось? — спросил Умник.
— Кто-то подскользнулся, — сказал Проказник.
— Кто-то, да не тот, — сказал Умник.
— Я их всех не люблю, — сказал Проказник, — и всем буду пакостить.
— Вот это глупо, — сказал Умник, — всем не напакостишь. Пакостить надо с умом. А потом, какая у тебя причина их не любить?
— Я не люблю их за то, что они любят собак. Собаки продажные твари. Они служат за кусок колбасы. Люди хотят, чтоб им все служили. Но я не буду служить даже за банку сгущённого молока.
— Ты горд, — сказал Умник. — Но знаешь ли ты, кто поскользнулся?
— Мне всё равно, — сказал Проказник.
— Поскользнулась та Девочка, которая спасла тебя от Лохматого. Помнишь, как она взяла тебя на руки, когда Лохматый припёр тебя к стене? Ты чудом уцелел.
— Это она поскользнулась? — спросил Проказник.
— Да, она поскользнулась и теперь не может вставать. Тебе её жалко?
Проказник задумался.
— Я вижу, тебе её жалко, — сказал Умник, — а ещё ругаешь собак. Ты сам готов служить этой Девочке. Правда, не за кусок колбасы, а за то, что она тебе помогла.
— Я не собираюсь никому служить, — проворчал Проказник.
— Но тебе её жалко?
— Мне никого не жалко.
— Вот это умно. Ты молодец, Проказник. Настоящий кот никого не должен жалеть. — Глаза Умника сверкнули, как лампочки. — Ты заслужил прозвище Проказника, но у тебя ещё всё впереди. Ты должен добиться, чтобы тебя называли Безобразником!
Так говорил кот Умник, который мечтал, чтобы его называли Разумником.
Лохматый не любил неразлучных котов. Во-первых, за то, что не любил их Дворник, а во-вторых, за то, что не любил их сам.
А не любил он котов за многое. Они везде лазят, всё обнюхивают, вопят по ночам и неприятно пахнут. Он знал про все их проказы, а когда узнал о последней, решил наказать котов.
Про Девочку ему рассказал Дворник. Он удивлялся, кто мог разлить на лестнице масло. Лохматый не стал удивляться, он просто понюхал лестницу, и шерсть поднялась на нём дыбом. Запах ненавистных котов рос из ступенек, как трава.
Если однажды он пощадил Проказника, то благодаря той Девочке. Лохматый тогда на неё обиделся, но после обида прошла.
Собачьим умом Лохматый понимал, что не Девочке хотели насолить коты. Масло было разлито рядом с квартирой Дворника, единственного человека, который часто говорил с Лохматым, гладил его и кормил.
Они подняли лапу на Дворника!
Но если подняли лапу на Дворника, прощения им нет. Лохматый решил наказать котов.
Девочка лежала и смотрела в потолок. По игре теней на потолке она различала, что происходит во дворе. Вот кто-то качается на качелях, вот кто-то бегает под окном.
Понемногу они научилась поворачивать голову и теперь видела угол окна, а за ним небо и крышу соседнего дома.
По ночам она глушили глухое бормотание Деревянного Ящика:
— Да, глубокоуважаемые, э-э… так сказать, моё содержание, моё богатое содержание позволяет надеяться на лучшее. Так сказать, предвидеть, а вернее, предугадать, что меня откроют, иными словами, сделают открытие. Я бы и сам мог открыться…
— Держи язык за зубами! — обрывал его Крепкий Замок. — Никто тебя не откроет. Я никого не пушу!
Шли дни, и Девочка стала двигать руками. Она попросила дать ей ножницы и бумагу. Она вырезала человечков и раскрашивала им костюмы. Потом ей дали картон, она вырезала теперь из картона.
Ей было жалко Картонного Человечка, которому порвали курточку и смяли шляпу. Она понимала, как ему трудно жить в Деревянном Ящике. И то, что её отец, доктор Ворчун, разговаривал с ним строго, было ей неприятно.
Она вырезала из бумаги разные курточки и напевала еле слышно:
Доктор Ворчун не находил себе места. Он обошёл все библиотеки о поисках древней Книги Цветов. Эту древнюю Книгу он искал и раньше, но теперь она была ему просто необходима.
Доктор Ворчун знал всю новую медицину и почти всю старую, но не знал того, что написано в древней Книге Цветов.
