С ослепляющей ясностью она вспомнила ужасные часы одиночества, проведенные в промозглой камере московского изолятора, и своих безжалостных охранников.
— Мег?
Она не знала, сколько прошло времени… несколько секунд, наверное. Но этого хватило, чтобы оживить в ее памяти годы сердечной боли. Она не обернулась.
— Я не знаю, что ты говорила ей об ее отце, но теперь я здесь, и мы можем вместе рассказать ей правду. Не пытайся сбежать от меня, или я устрою скандал. Я уверен, что ты побоишься расстроить Анну, и поэтому надеюсь на твою помощь.
Его английский был таким же идеальным, как всегда, и даже слишком правильным. Любой посторонний слушатель принял бы его за американца, возможно, с восточного побережья.
Стон, сорвавшийся с губ Мег, не ускользнул от внимания Анны. Девочка отошла от фонтанчика, уступив место следующему ребенку.
— Мама? Что случилось?
От ужаса Мег не способна была сдвинуться с места, и это уберегло ее от опрометчивых поступков, подсказанных инстинктом самосохранения. Нет более ужасной ловушки, чем угроза собственному ребенку.
— Н-ничего, киска. Идем скорее в зал.
Она схватила Анну за руку и чуть ли не силком потащила к дверям. Мег знала, что скрыться от него не сможет, но не собиралась разыгрывать из себя беспомощную жертву, пока он празднует очередную легкую победу.
— Мама, ты бежишь слишком быстро, — возмутилась Анна, но Мег, чей страх возрастал с каждой секундой, только ускорила шаг.
Не важно, что Россия сильно изменилась после перестройки. Может, КГБ теперь называется по другому, но по-прежнему служит правящему режиму. Тайная полиция все еще существует в странах бывшего Союза.
Мег хотела бы никогда больше не встречаться с этим страшным человеком, сумевшим так легко сойти за американца, следившим за ней на протяжении нескольких лет и преследующим ее по пятам.
Такие люди, стремясь к цели, не останавливаются ни перед чем. А сейчас, по-видимому, его целью стала Анна.
Но на этот раз есть одно различие. Мег уже не наивная двадцатитрехлетняя девушка, судящая о людях по себе. Время и жизненный опыт сделали свое дело, и то юное восторженное создание исчезло навсегда. Все, что осталось у Мег от былых ночей страсти — ее горечь… и ее дочь.
Если они с Анной успеют вернуться в зал до того, как он их нагонит, у нее появится некоторое время на размышление. Пока же она с бешено стучащим сердцем тащила за собой упирающуюся Анну.
— Мег? Анна?
Услышав их имена, Анна выдернула руку и обернулась.
— Кто ты? — спросила она с нескрываемым любопытством.
Уступив его коварству, Мег была вынуждена остановиться и взглянуть в лицо мужчины, которого когда- то любила. Мужчины, приходящегося Анне отцом. Она не хотела смотреть на него, не хотела узнавать. Но Анна пожирала их глазами, и Мег побоялась ранить ее чувства.
Когда она наконец осмелилась взглянуть на него, у нее закружилась голова при виде ярко-голубых глаз в обрамлении густых ресниц. Он всегда оставался для нее самым привлекательным мужчиной, хотя запомнила она его немного другим.
В их первую встречу его каштановые волосы касались воротника мрачного серого пиджака, обычной формы сотрудника КГБ. Теперь же он был коротко подстрижен и, словно благополучный американский бизнесмен, носил темно-синий костюм в сочетании с бледно-голубой рубашкой, подчеркивающий его высокий рост и стройную, спортивную фигуру. Но разница заключалась не только в этом.
В отличие от немолодых женатых мужчин, работающих вместе с Мег в торговом представительстве европейской фирмы, он стал еще красивее за прошедшие годы. Теперь, в возрасте, приближающемся к сорока, он излучал такое обаяние мужественности, что ее тело откликнулось вопреки ее воле.
— Я очень люблю тебя и твою маму, — ответил он дочери.
— Правда? — Казалось, Анна поражена и, что еще хуже, заинтересована.
Мег зажмурилась от растущей ярости. Будь проклят он и его неподражаемая способность очаровывать свои жертвы. Как всегда, его излюбленные пути не имели ничего общего с грубой силой.
С нахлынувшим чувством беспомощности она ждала его ответа, все еще не веря до конца в его неожиданное появление. Как будто начали сбываться кошмары, мучившие ее на протяжении последних лет.
— Как тебя зовут? — тихо спросила Анна.
— Константин Руденко.
— К-конста… Как ты сказал?
Он усмехнулся.
— Твоя мама называла меня «Кон».
Дерзость, жестокость, рассчитанная самоуверенность этого мужчины вызвали у Мег вспышку безудержного гнева.
— Это русское имя, как и твое.
— У меня что, тоже русское имя?
— Вот именно. — Он повторил его с родным акцентом, его голос смягчился. Затем взгляд его глаз метнулся к Мег, — Ты меня не забывала.
— Нет! — воскликнула Мег. Ее хрупкий душевный мир и с трудом завоеванная независимость оказались под угрозой. Она обняла дочку за плечи, словно пытаясь ее защитить.
Но детское любопытство Анны было задето слишком сильно. Она попыталась вырваться из маминых объятий.
— Мама говорила, что мой папа живет в России, и поэтому не может ко мне приехать, — громко прошептала девочка, слишком поздно вспомнив, что это следовало хранить в тайне. Мег не уставала повторять ей снова и снова, что ее секрет никто больше не должен узнать.
— Анна! — одернула ее Мег, но безуспешно.
— Видишь ли, твоя мама ошибалась, Анечка.
На этот раз Анна сумела высвободиться и подошла к нему ближе.
— Ты похож на принца Марципана!
С быстротой молнии она обернулась и взглянула на Мег, ошеломленную блеском в глазах дочери.
— Мама! Он похож на принца! — Девочка торопливо начала листать книгу и показала ей страницу с обтрепанными краями. — Видишь?
Одним плавным движением Кон опустился на корточки, чтобы Анна смогла представить ему доказательство. Его губы изогнулись в довольной улыбке, и он отодвинул пальцем вьющуюся прядь волос, скользнувшую по его лбу.
— Ты знаешь, что я подарил эту книжку твоей маме, когда она возвращалась из своей первой поездки по России двенадцать лет назад?
Во второй раз за последние несколько минут Мег громко ахнула.
Анна широко распахнула глаза.
— Правда?
— Да. У меня эта книжка тоже самая любимая. Ведь ты моя дочка, и наши вкусы совпадают. — Он окинул Мег еще одним выразительным взглядом. — Твоя мама сильно грустила из-за смерти твоего дедушки. Поэтому, когда она ехала домой, я положил эту книжку в ее чемодан, чтобы хоть чуточку ее утешить. Я надеялся, что благодаря моему подарку она почувствует себя лучше и захочет однажды вернуться в Россию, потому что я любил ее уже тогда.
У Мег слезы навернулись на глаза. Лгун, — кричало ее сердце. Но она не могла отрицать того факта, что эта прекрасно изданная, дорогая книжка, которой она восхищалась в московском «Доме книги» и которую не могла себе позволить, загадочным образом оказалась среди ее вещей. И все благодаря темноволосому, красивому сотруднику КГБ, сопровождавшему группу иностранных студентов, который
