– Отец! – крикнул я. – Скоро вернусь! Я вечером тут уже буду.
В Дельфт! В Дельфт! Что с Караколем? Может, не умирает? Может, ещё останется жить? Где его угораздило? Я сел на одно весло и греб как ошалелый, ничего не видел кругом, а через два часа мы уже были в Дельфте, который стоял на зеркальной глади затопленной равнины, как остров.
Вот и дом Бейсов, я дергаю колокольчик, открывает Эглантина, ведет меня в комнаты. На кровати полулежит Караколь, весь перевязанный, мне улыбается.
– Что такое? – кричу. – Почему умираешь?
– Да я вовсе не умираю, – говорит Караколь.
– Как? Где тебя ранило?
– Да пустяки. Помнишь того лейтенанта Шевалье? Прежде чем меня отпустить, он ещё раз стрелял, только бутылку на плечо поставил. Вот и поцарапал, даже не пулей, а так, бутылка-то вдребезги разлетелась. Я, брат, и в постели лежать не хочу, всё Эглантина заставляет.
Тут Караколь вылез из-под одеяла, стал прохаживаться по комнате, подпрыгивать и показывать мне, что жив и здоров.
– Проклятье! – закричал я совсем как адмирал Буазо. – Зачем я сюда примчался? Люди там воюют, а вы…
– Да это не я, – оправдывался Караколь. – Это Эглантина.
– Да, я! – сказала Эглантина. – Я тебя вызвала, Кеес! Как было иначе оторвать тебя от воинских забот? Да ещё, говорят, твой отец нашёлся. Но ты, видно, забыл, о чем мы беседовали в форте Ламмен? Ты, говорят, был в Лейдене, но даже не передал мне, как там дела! – Лицо Эглантины пылало. – Ты, видно, не знал, чем я рисковала, когда сообщила о взрыве стены! Тебе, а не кому-нибудь другому! Тебе я доверила такой важный секрет… И что же, проходит чуть ли не месяц, я мучаюсь, ночей не сплю, всё жду – вот-вот сообщат о взрыве и взятии Лейдена! А ты! Ты в Лейдене побывал, всё разузнал и не мог послать мне коротенькой записки!
– Да постой… – начал было я, но Эглантина не унималась.
– Ты думаешь, я на базаре слышала о взрыве? Думаешь, мне это ничего не стоило? – кричала она. – Да, может, вся моя жизнь прахом пойдет, если один человек про это узнает!
Тут дверь отворилась, Эглантина ахнула, и все мы увидели на пороге дона Рутилио. Он не отрываясь смотрел на Эглантину. Лицо его исказилось.
– Прошу прощения, – выговорил он с трудом. – Я, кажется, пришёл не вовремя и, по несчастью, слышал ваши последние слова.
– Ты? – пролепетала Эглантина. – Откуда?..
– Ещё раз прошу извинения, что не вовремя, – сказал дон Рутилио. – Я спешил к вам, я оставил дела, свои батальоны, и вот на пороге вашей комнаты я слышу…
Дон Рутилио презрительно посмотрел на меня, на Караколя.
– Опять этот горбун, этот мальчишка… А главное, беседы о взрыве… Стало быть, вы подслушивали мои разговоры, сударыня? Узнали тайну, которая принадлежит не вам, даже не мне, а королевству… Вы предали меня, сударыня…
– Что ты говоришь! – закричала Эглантина. – Я первый раз слышу, как ты говоришь о взрыве! Я это узнала не от тебя!
– А от кого же? – холодно спросил капитан.
– От Магдалены Моонс! Она ведь моя подруга. Я встретила её в Лейдердорпе. Она тайно приезжала к полковнику Вальдесу, так же, как я к тебе! Мне Магдалена сказала!
– Вы и ваша подруга шпионки, сударыня! Вы предали нашу любовь!
– Что ты говоришь, одумайся!
– Разве мы не клялись взаимно, что не станем воевать друг против друга? Оказывается, ваши клятвы сводились к тому, чтобы выведать у меня военные секреты!
Эглантина вспыхнула.
– Вы что, капитан, совсем ошалели? Простите такие слова… Я сказала, что не от вас слышала о взрыве, зато узнаю, что к этому взрыву имеете отношение и вы! Так-то вы поняли клятву не воевать друг против друга? Вы полагали, что я буду сидеть сложа руки, в то время как вы подкупаете изменников в городе? Я голландка, сеньор!
– А я испанец, – процедил дон Рутилио. – И сделал ошибку, доверившись голландке. А доверять, как я вижу, следует только истинным христианам!
– Да как вы смеете меня оскорблять! – закричала Эглантина. – Вон! Ступайте к вашему мерзкому королю!
– Не раньше, чем смою оскорбление, – пробормотал дон Рутилио. – Не раньше, чем искуплю вину перед отечеством!
– Ха-ха! – засмеялась Эглантина. – Да чем вы собираетесь смывать вину? Уж не моей ли кровью, храбрый капитан?
– Именно, – сказал дон Рутилио, губы его дрожали. Он вынул из-под плаща пистолет. Мой трехствольный пистолет!
– Валяйте! – кричала Эглантина. – Храбрец! Как я рада!
– Шпионка! – сказал дон Рутилио. – Шпионка была моей возлюбленной. Проклятье! Он поднял пистолет.
