– Мой, – коротко ответил Моррис.
Вот тут-то я и взглянул на Морриса Аллена другими глазами. Тут-то я и понял, как он затесался в компанию щеголей среди цветов и деревьев «Аркольского дуба».
Ведь если Люк Чартер, по кличке Красный Петух, красовался белоснежными манжетами и серебряным шлемом, то за Моррисом Алленом всегда бродила незримая тень «Пегаса». А эта штука, скажу вам, не деревянная лошадка, которую таскает по улицам Гедеона сопливый мальчишка.
«Пегас» был уже на ходу. В котле гудела горячая сила, манометр показывал сорок футов. Моррис расхаживал вокруг паровоза с масленкой и молотком. В своем картузе с длинным козырьком он был похож на дятла, который любовно обстукивает сосну.
Внезапно прибежал негритенок-посыльный.
– Мистер Моррис, шеф вас зовет.
– Я занят, – буркнул Моррис.
– Мистер Моррис, он очень вас зовет! Срочные грузы!
– Я мертвый сегодня, – хладнокровно повторил Моррис. – Цилиндры парят.
Посыльный убежал, но вскоре пожаловал начальник станции. За ним спешил толстый плантатор. Он вытирал мокрый лоб панамой, и панама уже превратилась в тряпку.
– Хелло, Моррис! – сказал начальник. – У тебя «Пегас» горячий. Сбегай до форта, всего шесть осей.
– Я мертвый сегодня, – повторил Моррис, – цилиндры парят.
– Ничего у тебя не парит, Моррис. А вот у «Гедеонца» лопнула трубка. Выручи, Моррис. Иначе ударят нас по карману, большая неустойка.
– Возьмите «Страшилу», – сказал Моррис.
– Да ведь «Страшила» в Пинусе, ты знаешь, Моррис. Он только к вечеру завтра вернется.
– Что я могу поделать? – сказал Моррис.
Плантатор тем временем рассматривал его с изумлением.
– Это и есть машинист? – спросил он.
– Да, – ответил начальник станции.
– Он мальчишка! Я с ним не поеду!
– Это Моррис Аллен, – сказал начальник, – лучший машинист по всей линии.
– Хватит меня дурачить! – закричал плантатор. – Сначала у вас что-то ломается, потом вы суете мне детей. Я требую неустойку! Я месяц назад заключил контракт на эту поездку!
– Видишь, Моррис, – сказал начальник станции, – в какое положение ты меня ставишь.
– Сэр, – он обратился к плантатору, – вы с какой фермы?
– «Два енота», – ответил плантатор.
– Это у самой Подметки?
– Да, – недовольно сказал плантатор, – что с того?
– Сэр, вы просто далеко живете. У нас в Черной Розе все знают Морриса Аллена. И каждый счастлив прокатиться на его «Пегасе».
– Черт возьми! – закричал плантатор. – Я не кататься приехал! Я должен успеть к пароходу в форт Клер!
– Не шумите, сэр, – сказал Моррис. – Какой у вас груз?
– Коровы!
– Отвези ты их ради Христа, Моррис, – сказал начальник, – всего шесть осей. Я уже загнал коров по вагонам. «Гедеонец» забарахлил.
– Замените машиниста! – выкрикнул плантатор.
– На этом локомотиве ездит только Моррис Аллен, – сказал начальник, – это его собственный локомотив.
– Собственный? – плантатор вытаращил глаза. – Это как?
– Сэр, – терпеливо сказал начальник станции, – я предлагаю вам хорошую замену. Иначе вам придется ждать до послезавтра. Паровоз освободится для вас только послезавтра. «Гедеонец» еще три дня простоит.
– Это невозможно, – сказал плантатор, – у меня пароход. Сэм Весли уже дожидается в форте.
– Вас повезет мистер Аллен.
– Он пустит моих коров под откос!
– Ваше дело, – сказал Моррис и полез в будку. В жарком настое полдня раздался гудок «Пегаса». Что за гудок! Как будто труба пропела – ти-та-та! Плантатор застыл на месте.
– Это его гудок? – спросил он.
– А чей же?
– Уфф… – плантатор облегченно вздохнул. – Тогда поехали. Этот гудок мы хорошо знаем. Это хороший гудок. – Он снова вытер лоб и повторил: – Хороший гудок. Дочка его очень любит. Поехали.
Тут Моррис неторопливо спустился из будки и сказал:
– Сегодня не поедем.
– Почему? – изумился плантатор.
– Я передумал.
– Но ты же согласился, Моррис! – воскликнул начальник станции.
– А теперь передумал, – повторил Моррис, вытирая руки паклей.
Как его ни уговаривали, он согласился ехать только утром. В восемь часов утра – ни раньше ни позже. Таков уж был Моррис Аллен.
Глава 4.
У Бланшаров
Моррис Аллен оставался загадкой всей линии от Гедеона до форта Клера, а может, и до самой Короны. Он мог зарабатывать большие деньги, но не делал этого.
В его контракте с компанией сказано, что грузы он берет по своему желанию, а где и сколько стоит «Пегас», никого не касается. Иногда он накатывал сотни миль без единого фунта, и никто не знал, для чего.
Моррис зарабатывал на «Пегасе» ровно столько, чтобы расплатиться с компанией за пользование рельсами и депо. Но чаще «Пегас» стоял на открытом воздухе, и только когда случалась серьезная поломка, в клапанах, например, или насосах, Моррис загонял его в «коровник» и платил механикам компании.
Его звали Лентяй Моррис. Гудок «Пегаса» знали все фермеры Черной Розы, Подметки и даже Красного Каньона, хотя туда Моррис заезжал не часто.
Каждый машинист старается, чтобы гудок его паровоза отличался от других. Но у «Пегаса» самый необычный гудок. Он сделан из шести трубок, одна другой меньше, а в каждой есть клапан. Когда Моррис подает пар, гудок играет ти-та-та, и эту мелодию любят негры и белые.
Вечером того же дня мы появились у Бланшаров. Я бы ни за что не пошел туда, откуда меня выгнали, как бродяжку, но Моррис обрядил меня в такой костюм, что никто бы не устоял на моем месте.
Оказывается, у Морриса была выходная одежда, только он никогда ее не надевал. Я первый нарядился в залежавшийся костюм Морриса. И что за костюм!
Длинный сюртук, белая сорочка со стоячим воротником, бабочка, узкие голубоватые брюки и модные туфли с задранными носами. Прибавьте к этому шляпу с лентой и тросточку. Да, тросточку! Моррис настоял, чтобы я ее взял.
Сам он вырядился в ту же куртку и неизменный картуз, делавшие его похожим на подмастерье.
Желтый закат опустился на поля Черной Розы. Он был как сок апельсина, который налили в сады до самого неба. Вечером цветы и деревья раскрывают свои поры. Запах магнолий, сассафрасов, ириса, жасмина подушкой накрыл примолкший умиротворенный Гедеон.
Вечером на галерее Бланшаров собираются гости. Здесь подают чай с бисквитами, сиропы и домашнее пиво, настоянное на разных кореньях и сосновых иголках. Угощение идет в две очереди.
Сначала развлекается молодежь, а часам к десяти наезжают солидные плантаторы, чтобы провести ночь за игрой в карты.
В легких плетеных креслах на галерее уже сидели Люк Чартер, его приятель, девушка и, конечно, сама
