купюр.
– Это: № L04824084A; № L01324510A; № G06309382A; № К00460975А.
– Когда вы записали эти номера? – спросил Норрис.
– Тогда же, когда считал деньги.
– И какой это был день недели?
– Пятница, второе число.
– И в какое, вы сказали, это было время?
– Незадолго до двенадцати дня. Я бы сказал, около одиннадцати тридцати, точнее уже не смогу вспомнить. Я не записал время, мне это было ни к чему, но скорее всего, около одиннадцати тридцати пяти. Мистер Фремон, мне кажется, ушел около половины двенадцатого, и в этот момент я посмотрел на часы.
– Вы знаете, куда он отправился?
– Он только сказал, что… не вернется больше. Я не знаю, куда.
– Перекрестный допрос, – произнес Норрис.
– У меня больше нет вопросов к свидетелю, но я бы хотел посмотреть на записи свидетеля, которыми он пользовался для освежения памяти, – попросил Мейсон.
– У меня нет возражений, – ответил Норрис.
Адвокат прошел вперед, и Холстэд протянул ему маленькую записную книжку, в которой каллиграфическим почерком профессионала были сделаны записи поступающих сумм. Номера стодолларовых купюр, о которых он упомянул, были написаны так четко, что ни о каких ошибках и речи идти не могло. Мейсон хмуро просмотрел записи и вернул книжку свидетелю.
– Вопросов не имею, – спокойно сказал он.
– Тогда, если суд не возражает, мы бы хотели еще раз поговорить с офицером полиции Мултоном, – сказал Норрис.
– Очень хорошо, пригласите мистера Мултона занять место свидетеля, – попросил судья Майлз.
Мултон проследовал к свидетельскому месту.
– Вы уже были приведены к присяге, поэтому нет нужды повторять процедуру. Садитесь, – сказал Майлз.
Норрис подошел к свидетелю, вынул из кармана стодолларовую купюру и спросил:
– Мистер Мултон, я даю вам купюру и прошу обратить внимание на ее номер – К00460975А. Видели ли вы ее когда-нибудь прежде? Пожалуйста, сравните со своими записями и ответьте на мой вопрос.
Мултон вытащил из кармана записную книжку, поднес купюру ближе к открытой страничке, разложив все это на коленях, внимательно посмотрел и наконец сказал:
– Да, я ее прежде видел.
– Где же вы ее видели?
– Я получил ее от Родни Бенкса.
– Родни Бенкс имеет отношение к обвиняемой?
– Он ее брат.
– А вы получили эту купюру от него?
– Да.
– Он не говорил вам, откуда у него эти деньги?
– Подождите! – вдруг резко оборвал Норриса Мейсон. – Я возражаю против вопроса, это называется – показания с чужих слов.
– Возражение принимается.
– Это только предварительно, если позволит суд, – возразил Норрис. – Мы оговариваем в качестве условия, что ответом должно быть только «да» или «нет». При этих обстоятельствах судебные правила позволяют ответить на вопрос «да» или «нет». Теперь послушайте, мистер Мултон, вопрос очень прост: объяснял ли вам Бенкс, откуда у него эти деньги? Да или нет?
– Да, – ответил Мултон.
– После того как он вам это сказал, вы говорили с обвиняемой Ненси Бенкс?
– Да, говорил.
– Вы что-либо заявляли в ее присутствии?
– Да, заявлял.
– И что же вы заявили?
– Одну минутку! – опять прервал Мейсон. – Возражаю против этого вопроса как некомпетентного, не имеющего отношения к делу и несущественного. Какая разница, что полицейский сказал Ненси Бенкс?
– Ваша честь, – сказал Норрис, – я хотел, чтобы вы услышали, о чем он с ней говорил, а ее ответ я хотел бы приобщить к делу в качестве свидетельства.
– Я пойду на то, чтобы позволить свидетелю ответить на вопрос обвинения, – сказал судья Майлз. – Делаю это только потому, что об этом просит обвинитель, утверждая, что приведенный здесь ответ обвиняемой является уместным и относящимся к делу.
– Ему хотелось бы убедить в этом суд.
– Возражение отвергается. Отвечайте на вопрос.
– Я ей сказал, что, по словам ее брата, эти сто долларов являются частью тех денег, которые она давала ему, – заявил Мултон.
– И как же она отреагировала на это заявление? – спросил Норрис.
– Возражаю против вопроса как некомпетентного, не имеющего отношения к делу и несущественного, – встал Мейсон.
– Она сказала, что ей нечего добавить, что все заявления за нее сделает ее адвокат Перри Мейсон.
– Одну минутку! – воскликнул Перри Мейсон. – Я не слишком хорошо знаком с правилами поведения в такого рода ситуациях, но мне кажется, это допущение против правил.
– Об этом должно подумать жюри.
Тут встал судья Майлз:
– Я разрешил это свидетельское показание на основании уверений, что ответ уместен и имеет отношение к делу. Допуская, что ответ прозвучит своего рода признанием со стороны обвиняемой. Именно так и случилось. Однако между ее ответом и тем, что мы ожидали услышать, к сожалению, огромная разница. Обвиняемая, конечно, имеет право не говорить с полицейским офицером и не отвечать на его вопросы, если не хочет… Поэтому, обдумав все, я решил сохранить за собой право не принимать во внимание эти вопросы и ответы свидетеля на них и собираюсь посоветовать присяжным поступить аналогично.
– Я также заявляю присяжным, что если обвиняемой предъявлено обвинение и обвиняемая с ним соглашается или делает заявление, которое показывает, что обвинение является правдой, то закон позволяет сделать подобное заявление; в таком случае признание и поведение обвиняемой приобщаются к свидетельским показаниям. Не думаю, что наше дело подпадает под это правило. По крайней мере, насколько в этом заинтересован я, оно не подпадает. Думаю, что обвиняемая в любой момент имеет право сказать: «Свяжитесь с моим адвокатом и все переговоры ведите через него». По этой причине прошу вас, леди и джентльмены уважаемого жюри, не принимать во внимание сделанное свидетелем заявление в отношении обвиняемой и ее ответ. Все это будет изъято из документов и вычеркнуто из памяти.
– В данных обстоятельствах, – сказал, поднимаясь, Гамильтон Бергер, всем своим видом демонстрируя, что он предвидел подобную ситуацию, – мы попросим офицера Мултона уступить место свидетельнице Лоррейн Лоутон.
Когда Лоррейн заняла место для дачи показаний, Норрис произнес:
– Ваше имя – Лоррейн Лоутон, вы живете в квартире прямо напротив квартиры обвиняемой. Вы присутствовали, когда свидетель Мултон задавал вопросы Родни Бенксу о происхождении денег, которые у того были с собой?
– Да.
– Вы слышали, что ответил на это Родни Бенкс?
– Да, слышала.
