Надо спрашивать не так. Не для того, чтобы вернуть долг, а для того, чтобы спасти свою жизнь.
– Вы хотите меня убить? – тихо спросил Шариф, осознав наконец, что его гости не шутят и что его положение очень серьезно.
– Не мы, Шариф, – ответил Ахмад и покачал головой. – Мы теперь не властны над твоей жизнью и смертью. Они во власти тех людей, которые давали тебе деньги. Между прочим, давали они их тебе через нас. Значит, и мы тоже в опасности. Ведь ты очень серьезно подвел и нас с Халидом.
– Есть один шанс разрешить все миром, – вставил Халид. – Этим ты и себя спасешь, и вернешь доверие к нам этих серьезных людей.
– Так говорите же! – обрадовался Шариф. – Я готов на все, лишь бы решить эту проблему побыстрее.
– Это хорошо, что ты готов на все. Тебе придется отработать заем. Дело простое, а в результате тебе простят твой долг.
– И мне не нужно будет возвращать деньги совсем?
– Правильно. Ты их фактически заработаешь.
– Что я должен сделать? – требовательно спросил Шариф, готовый к любому делу, лишь бы все эти неприятности закончились.
– Слушай внимательно. Мы раскроем тебе большую тайну. Если ты кому-нибудь проболтаешься, то тебе не жить! Те люди, которые давали тебе деньги, хотят, чтобы на этом побережье был один хозяин, а не несколько. Соперничество кланов отражается прежде всего на простых рыбаках. А вот когда здесь будет править один вожак, тогда никто из них не останется обделенным. Понимаешь?
– Но правительство страны… – хотел было спросить Шариф, но ему не дали закончить.
– Правительство даже не в состоянии распорядиться гуманитарной помощью ООН, сынок, – возразил Ахмад, – а ты хочешь, чтобы оно накормило твоих рыбаков. Много ты получил помощи от правительства, Шариф? Твой Юсуф сидит голодный потому, что ты не принес в дом денег. И будет голодным, пока именно ты не принесешь ему их. Больше ему ждать помощи неоткуда. И это касается всех рыбаков. А вот чтобы твоя деревня не зависела от удачи лишь одного Шарифа, эти люди и хотят навести порядок на побережье. Теперь понял?
– Понял, – удрученно ответил Шариф, – а я-то что должен сделать?
– Помочь этим людям, а заодно и себе.
– Я понял, что помочь. Конкретно что я должен сделать?
– Твой долг, Шариф, – сказал Ахмад, и голос его стал вкрадчивым, – стоит ровно пять жизней. Жизней тех, кто мешает этим людям на побережье. Жизнь каждого из них оценивается в десять тысяч долларов. Устранив их, ты станешь одним из немногих, кому благоволят эти большие люди. Понимаешь, что это тебе сулит? Уважение, деньги, власть!
Шариф чувствовал на своем лице горячее дыхание Ахмада. Страх, который Шариф испытал, когда услышал о необходимости совершить убийства, стал сменяться жаждой обладать всем тем, что сулил ему Ахмад. Шариф хотел быть уважаемым человеком на побережье, но из-за его молодости его никто не воспринимал всерьез, никто не хотел иметь с ним дел, никто не верил в него и не уважал. Импульсивный характер и юношеский максимализм сейчас пытались побороть в нем страх.
Когда Ахмад и Халид уехали, Шариф еще долго сидел на камнях и размышлял. «Какое мне дело до этих людишек, которых я должен убить, – думал он. – Если они мешают мне добиться чего-то в жизни, если они мешают тем людям – хорошим людям, которые дали мне деньги, которые хотят накормить всех рыбаков побережья, то почему я должен их жалеть? Я должен убить тех, кто стоит на моем пути к счастью и положению в обществе. Я смогу! Я еще никогда никого не убивал, но я справлюсь. Надо просто все время помнить, что стоит на кону, ради чего я это делаю».
Шариф просидел на улице до самого рассвета, распаляя в себе ненависть к тем людям, которых ему велели убить Ахмад и Халид. Когда солнце начало подниматься над океаном, молодой человек решительным шагом направился к хижине Юсуфа. Фатима уже встала и кормила во дворе кур. Не сказав ей ни слова, Шариф вошел в хижину и стал тормошить Юсуфа. Старый рыбак поднялся со своей лежанки и сел на ней, свесив ноги.
– Ты чего? – с наигранным непониманием спросил Юсуф. – В тебя шайтан вселился?
– Поднимайся, старик, – потребовал Шариф, – хватит спать, а то проспим все свое счастье.
От такого заявления у Юсуфа весь сон как рукой сняло. Он покосился на дверь хижины, опасаясь, что жена подслушивает их разговор.
– Жизнь налаживается, Юсуф! – горячим шепотом заговорил Шариф. – Все наши дела можно легко поправить. И мои, и твои, и всей нашей деревни. Я договорился с ними. Если я сделаю то, что меня просят, тогда никто не будет требовать возврата денег. Тогда все снова поверят в меня. Ну, говори, ты согласен помочь мне?
– Эй, чего это вы тут шепчетесь? – подозрительно спросила вошедшая Фатима. – Ты что же это – опять собираешься втянуть моего мужа в очередную авантюру? Мы скоро будем питаться верблюжьим навозом, а ты опять за старое! Хочешь навлечь на наш дом очередные несчастья?
– Замолчи, женщина! – прикрикнул Юсуф на жену. – Не лезь в мужские дела. Твоя забота – горшки и очаг.
Но сварливая старуха и не думала умолкать. Сплюнув с ожесточением, Юсуф повлек Шарифа за руку на улицу.
– Вот жизнь настала, – ворчал он, уходя с Шарифом подальше от хижины, – собственная жена не дает мужу слова вставить. Почему до свадьбы все они тихие и покорные, как овечки, а после превращаются в скорпионов, которые так и норовят тебя ужалить? Ну, рассказывай, до чего ты там договорился с этими ночными гостями.
– Все просто, Юсуф. Они хотят, чтобы я убил кое-кого. Тогда мне простят мой долг и будут помогать во всем, потому что поверят, что я настоящий мужчина, а не тряпка, потому что поверят, что мои неудачи в море всего лишь временны, что я могу добывать деньги и кормить свою деревню.
– Убить, – задумчиво проговорил старик, качая головой. – Вон как все повернулось... Наши рыбаки всегда жили мирно. Никогда еще наши мужчины не поворачивали оружия против своих же.
– И что же? – воскликнул Шариф. – Просто пришло такое время. К тому же, если этих людей хотят убить, то их все равно убьют. Только какая мне от этого будет польза? А вот если их убью я, тогда ни ты, ни я, ни вся наша деревня не будем испытывать нужды.
– Может, и так, – пожал плечами старый рыбак, – только говорят, что это дело непростое. Не всякий может вот так подойти и застрелить другого человека.
– Я смогу, Юсуф! – заверил Шариф, пылая взглядом. – Ради своей цели я смогу не только это!
– Может, и меня сможешь убить, если тебе это будет выгодно?
– Тебя не смогу, – ответил Шариф, – тебя я давно знаю, я с тобой живу. Нет, тебя не смогу.
– И на том спасибо, – с иронией поблагодарил Юсуф. – Так в чем же я тебе могу помочь? Я ведь никогда не стрелял в человека.
– Только помочь, Юсуф, больше ничего. Я сам все сделаю. Ты ночью доставишь меня на лодке к берегу и будешь ждать. Я сделаю свое дело, и мы быстро уйдем. Никто и не догадается, чьих это рук дело.
– Хорошо, парень, я тебе помогу. Только учти, если тебя поймают, то я уплыву и никогда не признаюсь, что был с тобой. Не хочу я, чтобы на старости лет меня обвиняли в убийстве своих соплеменников. Так и знай!
– Не волнуйся, Юсуф, я все понимаю. Если меня поймают, то я тебя не выдам. Скажу, что пришел один, берегом.
Ночь была как по заказу – ветреная. Из-за шума прибоя мотор катера совсем не было слышно. Шарифу пришлось сделать большой крюк, чтобы в деревне не догадались к каким берегам он направился. Со старым Юсуфом он договорился, что подберет его на берегу в нескольких километрах от деревни. Так он и сделал. На малых оборотах катер подошел к берегу. На мелководье Шариф спрыгнул, а Юсуф отвел катер в сторону от берега, где должен был ждать условного сигнала фонариком.
Эта деревня была крупнее и богаче, чем та, в которой родился и жил теперь Шариф. Здесь было много ариш – больших прямоугольных хижин, крытых пальмовыми листьями. У рыбаков было много больших лодок, на которых рыбачили вшестером или даже ввосьмером. Несколько баркасов, как успел заметить Шариф в
