ойкнуть, потерял от боли сознание. Зажигалка выпала из ослабевших пальцев и стукнулась о пол.
Танин поднял зажигалку и прислушался: в диспетчерской было тихо. Он прокрался к двери и, прижавшись к косяку, попытался определить, где находится Сява. Из угла, где стоял топчан, доносилось сдавленное повизгивание Лизы. Китаец присел и бросил зажигалку в сторону окна: она ударилась о каменный пол, и тут же из угла, где стоял топчан, громыхнул выстрел, за ним следом еще один. Одна пуля, срикошетив от стены, с противным визгом вонзилась в косяк над головой Китайца. Он, определив по вспышкам, откуда стреляет Сява, перекатился в ту сторону через голову и ударил ногой параллельно полу, надеясь сбить противника, но того уже там не оказалось, и нога Китайца прорезала пустоту.
«Чтоб тебя», – выругался Китаец, прижимаясь к стене.
Тут во весь голос заверещала Лиза, и снова загрохотали беспорядочные выстрелы. Направив «узи» в сторону вспышек, Китаец надавил на спусковой крючок. Автомат выплюнул короткую очередь, послышался стон, металлический удар упавшего на пол пистолета и глухой шум свалившегося тела.
– Лизавета, ты в порядке? – спросил Китаец, поднимаясь с пола.
– Не зна-а-а-ю, – плаксиво протянула она.
– Тогда потерпи еще немного, я сейчас вернусь.
– О-о-ой, Танин, миленький, не уходи, – запричитала она, – мне страшно.
– Цыц, я сказал, – шумнул он в сторону Лизы и, быстро добравшись до конторки, поднял рукоятку рубильника.
Он оглядел поле боя – все ли на месте – и, удовлетворенно хмыкнув, отправился наверх. Лиза сидела на топчане и пялилась на тело Сявы, лежавшее посреди комнаты. Танин разрезал веревку ножом, которым пацаны резали колбасу, и помог Лизе подняться. Она вся дрожала то ли от холода, то ли от страха, а скорее всего, и от того, и от другого.
– Идти можешь?
– Не зна-а-ю, – стуча зубами, ответила секретарша.
– Пора бы знать, Лизок, ты уже взрослая девочка, – Китаец мягко взял ее за руку.
Они спустились по лестнице, пересекли склад и остановились у джипа.
– Погоди-ка, – Танин оставил Лизу у машины и направился к воротам.
Через несколько секунд ворота со скрежетом поехали в сторону, открывая дорогу к свободе.
Глава 2
Без лишней суеты и шумихи Китаец помог Лизе сесть в машину, погрузился сам и плавно тронул темную громаду с места. Дорога от склада вывела на трассу, и Китаец понял, что определил свое местонахождение правильно.
От него не укрылось, что Лиза смотрит на него, как на героя – с восхищенным удивлением и обожанием. Он сдержанно улыбнулся, деликатно справившись, как она себя чувствует.
В отличие от своего по-мужски неразговорчивого шефа Лиза, наоборот, была девушкой живой и словоохотливой. Иногда это мешало их работе, иногда выручало.
– Ужас какой-то, – затараторила она, – представляешь, я на вечеринке у Алки была...
– Это я уже слышал. Где она живет?
– А что? – удивилась Лиза.
– Надо, – меланхолично отозвался Танин.
– Это еще зачем? Она же того, – Лиза сделала неопределенный кивок.
– Ты в этом уверена? – с сомнением в голосе спросил Китаец.
– Я что, на курсах медсестер не училась? – надула свои очаровательные губки Лиза. – Ой, как подумаю... – всхлипнула она, – что теперь будет?
– Так где живет твоя подруга?
– Лермонтова, семнадцать... – рассеянно сказала Лиза и уткнулась в окно.
– Вот, – Китаец протянул ей фляжку, – глотни.
– Да не могу я этот коньяк пить, – сделав глоток, поморщилась Лиза и ударилась в слезы.
– А у Алки пили? – слабо улыбнулся Китаец.
– Пили, – сквозь слезы с трудом выговорила Лиза, – шампанское пили, между прочим, итальянское.
– А-а, понятно, – усмехнулся Китаец.
Он никак не мог приучить Лизу к хорошим напиткам. Ее знания в области вин ограничивались шампанским, причем не самым лучшим, и красненьким сладеньким винцом по сорок рублей за бутылку. Этикетка оповещала граждан, что покупают они не что иное, как «Хванчкару» – знаменитое грузинское вино. На самом же деле сидящий в бутылке красный джинн был пленен и помещен в нее на какой-нибудь станции Озерки.
– Как они узнали обо мне? – Китаец посмотрел на притихшую Лизу.
– Я им сказала, – насупленно произнесла она.
– Спасибо большое, – иронически улыбнулся Китаец.
– А что мне оставалось делать, – оживилась Лиза, – ждать, когда они и меня, как Алку... – в салоне «Тойоты» раздался новый всхлип.
На этот раз он был неимоверно протяжен и горек.
– Успокойся, – Танин сжал Лизину руку.
Она была холодной и дрожащей.
– Как, как? – заикала Лиза. – Как я могу успоко...
Рыдания сотрясли воздух. Китаец понял, что если он не примет экстренных мер, то не добьется от Лизы внятного и лаконичного рассказа. Он молча проехал еще пару километров, густо политых Лизиными слезами, и остановил машину на обочине.
– Ну-ка, давай лечить психическое расстройство...
С этими словами он схватил фляжку, быстро отвернул на ней пробку и, с силой обняв Лизу за шею правой рукой, стал вливать ей в рот коньяк. Послышались вой протеста, бульканье, хрипенье и потом, когда Китаец ослабил хватку, нечленораздельные ругательства.
– Черт, да ты мне все горло сожжешь, – она отпихнула Танина и принялась вытирать рот.
– Ничего, – усмехнулся он, – тяжело в лечении, легко в гробу.
– Вечно ты со своим черным юмором. Вообще-то, Танин, я тебе... – она кинула на него взгляд, полный искренней признательности.
Он немного смутился. Такие благодарные взоры всегда повергали его в некоторое замешательство. Он не склонен был считать себя героем, хотя, конечно, вполне отдавал себе отчет, что спас Лизу от верной смерти.
– Приятно встретить взгляд человека, которому только что оказал услугу, – глаза Китайца улыбались.
– Вечно ты со своими шуточками. Нет, действительно, – Лиза снова икнула.
– Выпей еще, послушай старого дяденьку.
– Старого, – нервно хохотнула Лиза, – сорок лет, по-твоему, возраст?
– Я, конечно, понимаю, что в состоянии послеосвобожденческой эйфории ты способна наговорить мне множество комплиментов. Я сам знаю, насколько я хорош, – пошутил он, – лучше расскажи, как все было.
– О-о-ой, – вздохнула Лиза, – собрались мы у Алки...
– Это я уже слышал. – Танин нажал на педаль акселератора, и «Тойота» продолжила свой путь по ночным просторам.
– Я, Алка, Светка и еще трое парней. Нахрюкались все до чертиков. Проводили мы этих кобелей домой. Можно сказать, в шею вытолкали...
– Надеюсь, ты мне не изменяла? – иронично улыбнулся Китаец. Ладно. Вытолкали, значит, и завалились с Алкой спать.
– Эх, Танин, если бы ты меня серьезно об этом спросил...
Наверное, и часу не прошло, как слышу, голоса вроде. Думаю, откуда, или мне снится, или уже глюки? Потом вопль такой страшный – Алка закричала. И тут же стихло все. Я в спальне лежала, а Алка в зале. Я, естественно, проснулась, голова – чугун, сердце как мотор – бум-бум! Вдруг в комнату влетает кто-то. Огромный такой слон. Я с кровати сползла – и к окну. Он бра включил и меня – за шкирку. Ухмыляется. Рожа
