– Неплохие комиссионные, – с недоверчиво-ехидным видом заметил Алексей Ильич.
– Да уж, – веско сказал тот, – только не простое это дело. Надобно покумекать... Необходимы затраты и потом... соображать надо. Этот «синий» не лапоть, к нему подход найти надо.
– Вот и ищите, – ухмыльнулся Алексей Ильич, барственно приосанившись и переглянувшись с ничего не понимавшей смазливой круглолицей девицей, сидевшей слева от него, – вы у нас мудрые. Пиарщики... Да у вас там их целый полк...
Он засмеялся, махнул рюмку, не удосужившись произнести тост или подождать собеседника. Девушки пригубили чашки с вином.
– А я что с этого иметь буду? Интересы твоего начальника меня не трогают. Мне что?
– Ты ведь зуб имеешь на этого блатного, – с оттенком подобострастия улыбнулся брюнет, – ну так действуй, а мы гарантируем тебе поддержку. То есть, – немного заволновался он, – шеф обещает смотреть на все сквозь пальцы.
Закончив фразу, он осушил рюмку и потянулся за ломтиком копченой осетрины.
– Я так дела не делаю, – пренебрежительно усмехнулся Алексей Ильич, водя лапищей по своей красной волосатой груди, на которой красовался тяжелый православный крест из золота, – я не мальчик какой-то, чтобы так вот со мной обращаться. Мне тоже нужен навар.
– Эк и жаден ты! – шутливо поддел Алексея Ильича брюнет. – Да пойми, если все пойдет как надо, и ты внакладе не останешься!
В последнюю реплику брюнет вложил максимум убедительности.
– Нет уж, – рубанул горячий воздух рукой Алексей Ильич, – ты мне мозги не парь здесь. Неужто начальник твой не хочет со мной поделиться? Или все сам решил загрести? Не скажу, Шамиль, что я пуп земли, но все же вес имею, – вальяжно развалившись на деревянной лавке, произнес он после некоторой паузы, – и твой начальник должен это знать. Я к нему, можно сказать, всей душой, а он мне просто грехи отпустить хочет, а к кормушке допустить боится. Так не пойдет.
– Чего ты хочешь?
– Тридцать процентов, – лукаво скосил глаза на брюнета Алексей Ильич.
– Ну ты загнул! – присвистнул Шамиль. – Я должен поговорить с шефом.
– Так говори, – раздраженно хмыкнул Алексей Ильич, тяжело поднимаясь с лавки, – трубу дать?
– У меня есть, – ответил его собеседник.
– Пошли, – грубовато скомандовал девицам Алексей Ильич, – а ты пока обкашляй мое предложение с начальником.
Он шлепнул раскосую толстуху по заду и, судорожно рассмеявшись, буквально втолкнул девушек в парную. Они старательно изображали веселье. Но в нарочитости их визгливого ажиотажа отчетливо звучала обычная тоска крепостных, для которых время барских забав – горькое время. Они старались честно отработать гонорар, изо всех сил напрягая свои глотки и лица, – но и голоса их, и мимика, и жесты при всем показном самоуничижении выдавали их насмешливое презрение. Шамиль чувствовал эти омерзительные потуги, эти томительные попытки выразить несуществующие преклонение и почитание, и это заставляло его морщиться. Привыкший к фальши вышестоящих, он терпеть не мог лицемерия простых смертных, прислуживающих этим «шишкам», ибо видел в их льстивых повадках ширму для прикрытия собственных меркантильных интересов и презрения к власть имущим. Он жаждал ясности в отношениях, а эти девицы, такие доступные и по-коровьи покорные, словно смеялись над ним. Словно им передалась хамская насмешливость их хозяина. Он досадовал на то, что Алексей приволок этих потаскух в баню и теперь вот обсуждает с ним при них важные вопросы.
– Да, слушаю, – устало отозвалась трубка, как только он набрал знакомый номер на вынутом из портфеля сотовом.
– Это я, – коротко представился Шамиль, – наш друг хочет тридцать процентов.
– Да он что, охренел! – Вялость слетела с его абонента. – Какого черта?
– Он настроен решительно, – прокомментировал Шамиль, – и слышать ни о чем не желает.
– Ладно, – усмехнулась трубка, – пообещай ему двадцать процентов. Как, интересно, он намерен контролировать объемы сделок?
– Не знаю.
– Черт с ним, пусть подавится!
Сотовый отключился. Шамиль растерянно пожал плечами, опустил трубку на стол, налил себе «Смирновки» и выпил. Закусил маринованными грибами. Из парной сквозь шипение подбрасываемого на раскаленные камни пара до него доносился все тот же бесстыдно-плотоядный смех. Шамиль тоже был не дурак поразвлечься с девками, но выбор Алексея своей вульгарной пошлостью оскорблял его эстетический вкус. Шамиль «западал» на элитных путан, на гейш в европейском платье. И еще он не любил смешивать работу с отдыхом. Нынешнее пребывание в сауне он безоговорочно считал работой, чем-то вроде встречи «без галстуков».
Его размышления прервало шумное появление «счастливой тройки». Раскрасневшиеся, отдувающиеся, шутливо отбивающиеся от хищных лап Алексея Ильича, сначала выскочили девицы, потом возникла громоздкая фигура хозяина.
– Ха-ха! – ржал он. – Ах вы сучки! Совсем заездили старого кобеля...
Он плюхнулся на скамейку, гаркнул так, что эхо прокатилось далеко по коридору:
– Толька!
Дверь отворилась, в помещение проскользнул невысокий худощавый парень, на плече которого висело вафельное полотенце.
– Налей, – Алексей Ильич кивнул на большую бутылку минералки.
Но Толька, видимо, чего-то не понял, потому что схватил «Смирновку».
– Да не это, урод! – заорал Алексей Ильич, сделавшись грубым. – Воды, мать твою!
Толька взял быстро чашку, налил минералки и поставил перед хозяином. Тот жадно припал к ней отвислыми губами.
– Хоро-ш-о, – раскатисто произнес он, ставя пустую чашку на стол. – Ну? – обратился он к попивающему «Гролш» прямо из бутылки Шамилю.
– Двадцать, – отрезал тот.
– Эк, – с насмешливой досадой качнул головой Алексей Ильич, – начальник твой не упустит случая недодать верным друзьям.
Алексей Ильич не был «верным другом» шефу Шамиля, поэтому на губах того появилась сдержанная улыбка дипломата, который, конечно, понимает, что несговорчивый собеседник лжет или преувеличивает, но который старательно делает вид, что заверения другой стороны в дружбе принимаются если и не с абсолютной серьезностью, то с добродушным лукавством. Алексей Ильич неодобрительно взглянул на собеседника и презрительно хмыкнул.
– Двадцать процентов! Я должен делать всю черную работу, платить своим людям, а он мне такие крохи предлагает, мать его! А если я откажусь от этой затеи?
– А моральная компенсация? – тонко улыбнулся Шамиль.
– Если я сам займусь всей этой прибыльной собственностью? – с едкой иронией спросил Алексей Ильич.
– Не потянешь, Ильич, не потянешь, – с видом бывалого бизнесмена произнес Шамиль.
– А вдруг потяну? Ты меня не знаешь, я ведь другому могу свои услуги предложить... Тому, кто покруче твоего шефа будет. Что тогда?
Шамиль вздохнул и погрузился в нерадостные раздумья. Прокол в переговорах шеф, конечно, припишет его неумению лавировать, настаивать, задабривать обещаниями, его недостаточному психологическому чутью. Алексей Ильич, показав норов, испытывал что-то вроде морального удовлетворения. И хотя он знал, что в конце концов согласится, все же не хотел, чтобы его держали за лоха. Торговался он всегда, даже тогда, когда ему предлагали выгодный для него во всех отношениях контракт. В данном случае кроме денежного вознаграждения его интересовала моральная сторона дела. Он жаждал мести, причем жестокой и немедленной, и ему повезло, что нашлись люди, готовые подвести под его личное чувство солидный денежный интерес.
– Сколько ты хочешь? – угрюмо полюбопытствовал Шамиль.
