Он не дослушал! Ему помешали!
Белые балясины прыгали перед Арсением Адольфовичем, когда он спускался по широкой лестнице на первый этаж. В уставленной копиями с античных статуй гостиной Хазар рассчитывался со скульптором.
– Где я могу тебя найти? – сурово спросил он. – Если что не так, нужно будет исправить...
Под черными изогнутыми бровями Хазара глаза его смотрели так, словно он был уверен, что «что-то не так». Юра спокойно выдержал подозрительный взгляд авторитета и качнул головой.
– Там правда все нормально? – обратился Хазар к Михаилу, наиболее благообразному телохранителю, какие у него когда-либо были.
Тот мотнул головой.
– С одним ангелочком пришлось повозиться, но в целом композиция удалась, – сказал Юра.
– На вот, – Хазар достал из раскрытого портмоне и сунул ему сотню долларов вдогонку выплаченному гонорару, – считай, что премия. Я для Пашки ничего не жалею, – оседлал он своего любимого конька.
Развить тему собственной щедрости ему помешало появление профессора.
– Все готово? – Хазар поднял на него строгий взгляд.
– Готово, – рассеянно кивнул профессор.
– Иди сюда, – поманил Хазар Арсения Адольфовича, – я тебе кое-что покажу.
Арсению Адольфовичу более всего хотелось, чтобы его оставили в покое, но перечить он не смел. Сотрудничество с Хазаром, хотя и таило в себе бездну разочарования, все же было очень выгодным. Поэтому Арсений Адольфович вслед за Хазаром подошел к стоявшему вблизи ниши низенькому столику на ножках в виде львиных лап. На столике покоился некий предмет, накрытый темно-красной материей. Хазар потянул за край, и взорам профессора предстала выполненная в сатирическом ключе скульптура женщины. Каждое из полушарий гигантской груди превосходило по объему как минимум в три раза ее голову. Едкая насмешка скульптора, однако, ускользала от восприятия Хазара. Он, по всей видимости, относился к изображению вполне серьезно.
– Ну как? – Хазар смеялся.
Зная о взыскательном вкусе профессора, он хотел над ним подшутить.
Но Арсению Адольфовичу было не до шуток. Он не дослушал разговор Митридата с Тиграном, он опять не узнает, где сокровища! Приглушенное негодование сделало его язвительным. И чтобы доставить себе удовольствие продемонстрировать свое превосходство, а заодно указать на эстетическую слепоту авторитета, профессор небрежно процедил:
– Сатира...
– Что? – не понял Хазар.
– Наши современные скульпторы только и могут, что насмехаться над женщиной. – Презрительно морща нос, Арсений Адольфович отошел от столика, в эту минуту равнодушный ко всей мировой скульптуре – античной и современной.
– Это как понимать? – Хазар почти негодующе смотрел ему в спину. – Да такие сиськи каждой иметь за счастье! Весь Голливуд стоит на ушах, бабы с ума посходили – силикон себе впрыскивают!
Да это же прикольно – такая голова и такие сиськи! Весело!
– Вот именно, – профессор обернулся, кривя рот в усмешке.
– А эти бабы, – Хазар тыкнул пальцем сначала в статую Афродиты, потом – в статую Психеи, – у них же одни жопы, титек вообще нет! Здесь, значит, мясо, – теперь он шлепал себя по ягодицам и бедрам, – а тут, – приставил он сложенные кольцом указательный и большой пальцы обеих рук к груди, – ни шиша! Чисто конкретное уродство! Ни хрена твои греки в красоте не понимали. Но приходится их держать, – ухмыльнулся он, – древность все же... Ладно, собирайся, – добавил он, вытащив из-под рубахи трубку мобильника, – к Кузьмичу поедем. И эту бабу рогатую не забудь...
ГЛАВА 4
Вице-мэр города – Сергей Кузьмич Пеньков – отдуваясь, вышел из сауны. Его заплывшее тело покрылось розово-белыми пятнами, отчего он стал походить на большого поросенка. Короткий вздернутый нос, прилепившийся на его раскормленном лице, усиливал это сходство.
Сисястая девица, сидевшая в комнате отдыха, вскочила и, взяв белоснежную простыню, накинула ее на плечи Пенькова. Нисколько не смущаясь, хотя из одежды на ней были только черные узенькие плавки, она улыбнулась Сергею Кузьмичу.
– Мартини, ром, коньяк? – раболепно спросила она.
– Мартини, – сухо кивнул Пеньков, не глядя на девицу.
Он закинул один край простыни на плечо на манер греческой туники и направился к шезлонгу, стоявшему у распахнутых настежь дверей, ведущих во внутренний дворик.
Казалось, его совершенно не интересовали прелести прислужницы, хотя она их старательно выставляла напоказ. Сергей Кузьмич с тайной любовью поглядывал на современную копию бегущего Гермеса, статуя которого возвышалась рядом с выходом во внутренний дворик. Еще одна статуя – оригинал, подаренный ему Хазаром, – была спрятана от посторонних глаз в спальне на втором этаже.
Девица взяла с мраморного столика конической формы фужер, в котором плавала зеленая оливка, и подала шефу. Тот сперва шумно опустился в шезлонг и только потом принял из рук девицы фужер.
– Машка, твою мать, а лед где? – грубо поинтересовался Пеньков.
– Простите, Сергей Кузьмич, – она бросилась к огромному холодильнику, стоявшему в углу комнаты, и нырнула в него, оставив снаружи только аппетитную задницу, рассеченную надвое тонкой полоской бикини.
Но Пеньков на нее не смотрел. Он повернулся к стоявшему рядом шезлонгу, на котором сидел начальник местной милиции. Тот был завернут в такую же простыню и потягивал из керамической кружки холодное пиво.
– Учишь их, учишь, – пробурчал Пеньков, – а они... А-а, блядство сплошное. Ты как считаешь, Валерий Иваныч?
Валерий Иванович Сошкин совсем не походил на начальника, тем более милицейского. Тем более без формы. Он был небольшого росточка, из-за чего страдал всю свою сорокалетнюю жизнь. Милиционер во все глаза пялился на Машу, вернее на ее зад, и не расслышал вопроса вице-мэра.
– Чего? – он повернулся к Пенькову, одним глазом все-таки посматривая на девицу.
– Ты что, спишь? – недовольно скривился Пеньков.
Он не стал слушать, что ему ответит милицейский начальник, а заорал благим матом:
– Машка, блядь такая, долго тебя ждать?
– Сергей Кузьмич, – томно проворковала она, – все готово.
Она в полупоклоне замерла возле Пенькова, едва не положив ему на голову свои трепыхавшиеся груди.
– Пшла вон, – он принял из ее рук фужер с мартини и барским жестом показал ей на дверь. – Хорошо, – сделав глоток, он снова устремил свой взгляд на статую Гермеса.
– Хорошо, – согласился Сошкин, провожая взглядом поводящую бедрами девицу.
– Теперь давай к делу, подполковник, – Сергей Кузьмич напомнил гостю, для чего тот к нему пришел.
– Не волнуйтесь, Сергей Кузьмич, – успокоил его Сошкин, – не будет никакого дела.
– А если Артеменко будет настаивать?
– Если Артеменко будет настаивать, то оно вообще затеряется, – сделав большой глоток пива, ответил подполковник.
– А может, стоит подумать о том, чтобы оно затерялось побыстрее, – настаивал Пеньков. – Знаешь ведь, как это мне руки связывает.
– Пока нельзя, Сергей Кузьмич, – покачал головой Сошкин. – Я, конечно, начальник, но... Могут быть комиссии, проверки всякие.
Пусть сначала все уляжется, а потом мы его так запрячем – ни один археолог не раскопает.
– Ты же знаешь, подполковник, кто тебя посадил на твое место.
– Вы, Сергей Кузьмич, – внутренне передернулся Сошкин.
– То-то, – кивнул Пеньков. – Если Артеменко меня скинет, то и ты долго на своем месте не задержишься, сечешь?
