менее я не стала портить со своим напарником отношения. Если уж он не хотел мне помочь, а теперь я окончательно убедилась в этом, то не должен был мне мешать. Пусть уж думает, что я смирилась с невозможностью доказать свою версию о бывшей жене Сысоева.
– Ладно. Не нашел так не нашел, возможно, сосед действительно спьяну все перепутал.
– Ну я же говорил тебе! Твоя версия красивая, но тупиковая, надо заниматься банкирами, хоть это и не так интересно. Таня, я на правах старшего хочу тебя спросить – что ты собираешься предпринять дальше? – спросил Мельников донельзя строгим голосом.
– Пока ничего, – сказала я, сохраняя тон формальной вежливости. – У меня сегодня встреча с Сергеем в банке, может быть, там осмотрюсь и в голову придет какая-нибудь идейка.
– А со мной потом своими соображениями поделишься?
– Конечно. А у тебя самого есть какие-то мысли?
– Разумеется, есть. Я работаю над основной версией. Сама понимаешь, все подозреваемые – люди очень серьезные, заниматься ими надо очень осторожно...
– Но у тебя получается?
– Более или менее.
– Моя помощь нужна?
– Пока нет, – ответил Мельников, но я и не надеялась услышать от него что-то другое.
– Хорошо, займусь пока домашними делами.
– Займись, – не возражал Андрей.
Мы закончили наш разговор на очень дружественной ноте, хотя я была вне себя от ярости. Мой бывший однокурсник Мельников, а ныне сотрудник одного из райотделов милиции, который не раз помогал мне вести частные расследования, превратился вдруг в моего конкурента. Скорее всего, обещанное вознаграждение вскружило ему голову. Но почему от этого должна страдать моя репутация, да и безопасность тоже? Конечно же, мое реноме, а уж тем более моя жизнь не могли зависеть от этого алчного и честолюбивого человека. Стало быть, мне предстояло самой позаботиться о том, чтобы не только мой клиент остался жив, но и я сама. Не вставая с постели, позвонила Кирьянову. Вот Владимир Сергеевич всегда вел честную игру. С ним мы всегда работали слаженно, а потому продуктивно.
– Володя, привет!
– Здравствуй, Танечка. Чем обязан столь раннему звонку?
– Справочка мне одна позарез нужна.
– Какая? – спросил меня Киря, и в его голосе я услышала готовность раздобыть для меня любую информацию. Приятно иметь дело с такими людьми.
Озадачив Володьку просьбой пробить для меня владелицу красной иномарки, я встала с постели и пошла умываться. После кофейного священнодействия ко мне пришла простая, но в то же время гениальная идея о том, что надо пообщаться с настоящим почтальоном. Может быть, его, а скорее всего, ее, ведь почтальон все-таки женская профессия, кто-то попросил бросить корреспонденцию в почтовый ящик Сысоева.
Я взяла письма, которые вчера дал мне Сергей Эдуардович, и еще раз перечитала их. Почему-то сегодня они уже не казались мне сухими и циничными. Пожалуй, человек, который их печатал, действительно переживал за Сысоева, причем писала их женщина. Нет, никакого парфюмерного запаха белые листы бумаги или конверты не источали. Признаюсь, я даже принюхивалась к ним. Говорить о женском почерке я тоже не могла – текст был набран на компьютере. Но что-то на уровне интуиции подсказывало мне о том, что доброжелатель женского пола. Впрочем, у недоброжелателя тоже было кое- что женское – голос и волосы.
Композитор однозначно говорил о мужчине, лазавшем под «Ягуар» Сысоева. А вот консьержка колебалась. Сначала ей показалось, что вошедший – парень, а потом она склонилась к мнению, что это – женщина. Высокий голос и длинные вьющиеся волосы – только это перевесило в ее сознании все остальное. Поэтому мужская походка, костюм с футбольной символикой и ненакрашенное невзрачное лицо уже не производили должного впечатления. Мне показалось странным, что киллер был так неосторожен – позволил капюшону упасть. К тому же надо было предполагать, что придется отвечать на вопросы консьержки. Да и охранник во дворе тоже мог поинтересоваться, к кому идет товарищ в спортивном костюме.
Я глубоко затянулась сигареткой, и меня вдруг осенила догадка. А что, если «автослесарь» все-таки мужчина, но он сознательно хотел произвести впечатление о себе как о женщине? Утверждать это наверняка я не могла, только морально подготовилась к тому, что человек, повредивший тормоза, мог быть как мужчиной, так и женщиной. Увы, это обстоятельство только усложняло поиск злоумышленника.
Рука невольно потянулась к малиновому мешочку с гадальными двенадцатигранниками, которые могли бы прояснить неоднозначную ситуацию, но я вспомнила, что клиент просил принести их в банк. Что ж, его желание заглянуть в свое будущее было мне вполне понятно. Только вот бросать косточки по нескольку раз в день нежелательно, информация может быть неточной. Немного подумав, я решила воздержаться от гадания. В конце концов, мне тоже было интересно узнать – по-прежнему ли Сысоева ожидает впереди некое скорбное событие или произошел сдвиг к лучшему.
Короче, я не стала задавать двенадцатигранникам свой вопрос, а положила бархатный мешочек в сумку.
Затем я задумалась над тем, что мне еще захватить с собой в банк. Нет, нести туда всю свою наличность, чтобы открыть счет, я не собиралась – мне больше нравится тратить деньги, чем копить их. А еще мне нравится подслушивать чужие разговоры, поэтому я положила в сумку несколько «жучков». Конечно, уверенности в том, что я смогу их использовать, не было, но чем черт не шутит...
Небрежно откинув в сторону вчерашний костюмчик, я с неким трепетом приложила к себе шифоновую блузку от Kenzo и повернулась к зеркалу – вдруг мой новый имидж не позволит надеть эту вещицу? Все-таки блузка была куплена для Тани, а не для Лили. Моя тревога на этот счет оказалась совершенно напрасной. Я подобрала к ней юбку, вполне целомудренную – чуть выше колен, а затем приступила к макияжу. Естественно, стала краситься так, как меня научили вчера в салоне красоты.
«Привет, Лилечка!» – кивнула я минут через пятнадцать своему отражению в зеркале.
Перед визитом в банк мне надо было заехать на почту и отыскать почтальона, обслуживающего дом, в котором живет Сысоев. В том направлении я и направилась. О том, где находится нужное почтовое отделение, мне пришлось долго расспрашивать у прохожих, но в конце концов я это выяснила. А вот когда спросила у рыжеволосой женщины, занимавшейся выдачей посылок и бандеролей, можно ли позвать почтальона, меня постигла маленькая неудача.
– Гражданочка, они сейчас все на адресах, – недовольно буркнула женщина и отвернулась.
Как же я забыла прописную истину – кассир справок не дает! Ладно, попробую получить справку на возмездной основе.
– А когда ее лучше застать здесь? – спросила я, положив на прилавок пятьдесят рублей.
– В шесть утра, – не поворачиваясь ко мне, ответила служащая почты, всем своим видом выказывая неудовольствие от моей навязчивости.
Разумеется, такой ответ меня ни капельки не вдохновил. Я взяла свои деньги обратно и, озадаченная, вышла на улицу. Ехать в банк «Пять корон» было еще рано. Кирьянов почему-то не звонил, хотя пробить машину по базе данных не такое уж долгое дело. Может быть, в нашем регионе действительно не зарегистрирован интересующий меня иностранный автомобиль или алкаш перепутал его номер? Если так, то я зря бочку на Мельникова катила.
Прежде чем сесть в машину и куда-нибудь поехать, я пошла в ближайший магазин за сигаретами. Когда вышла на улицу, то обратила внимание на женщину с сумкой через плечо. Она стояла и курила на крыльце почты. Я подошла к ней, тоже закурила и очень ненавязчиво спросила, не она ли случайно обслуживает интересующий меня адрес.
– Нет, Шура Рындина. – Курящая почтальонша охотно назвала мне имя своей коллеги.
– А как мне ее сейчас найти? У меня к ней просьба одна имеется.
– Сейчас посмотрю, может быть, она уже вернулась. – Женщина бросила окурок, придавила его носком разношенной туфли и скрылась за дверью.
Как ни странно, но Шура Рындина на самом деле была не на адресах, а в почтовом отделении. Ну и
