и нежно, как когда-то.
— Ешь мороженое, — сказал он.
— Не хочется…
— Зачем же заказала?
— Так… Чтобы еще посидеть.
— Ну, сиди, сиди…
Он взглянул на часы, поднес руку с часами к уху, — должно быть, ему показалось, что они стоят. Да, когда-то их время мчалось. «Без тебя, как на вокзале, а с тобой, как во сне…» Как хорошо он сказал!.. Человек, который говорит мало, может рассчитывать, что его слова запомнятся.
— Куда нам спешить, — сказала она. — Там начало в семь…
Он посмотрел на нее нерешительно.
— До семи мне надо еще зайти… Я обещал… Понимаешь, завтра уже не получится. Днем совещание, а потом самолет.
Если хочешь, пошли вместе. Все же ты женщина, а я в этом мало смыслю…
Она уже все поняла. Опять внуки.
— А можем встретиться возле театра, — сказал он.
— Ну, зачем же, — она усмехнулась. — Поедем…
Потом была толчея детского универмага, плутание по этажам, покупки. Продавщица, предложив им шерстяные костюмчики, обращалась в основном к ней. И она, войдя в роль, ходила от прилавка к прилавку, руководя его покупками и радуясь каждой удаче. Они купили все, что требовалось, и сверх того еще надувного резинового крокодила Гену и такого же зайца, — ну, заяц, погоди!..
Они оба развеселились.
— Мировые ребята, — говорил он, посмеиваясь. — Один меня уже узнает. Улыбается мне. Они говорят, он и лампе так улыбается. Дураки!..
Она слушала его. Впервые без неприязни и ревности. И ему было с ней легко, и не нужен был никто посторонний. При посторонних о любви не говорят…
Он был благодарен ей за то, что может быть самим собой.
— Вот и дожили мы до внуков, — сказал он.
Это мы относилось к нему и к ней. К их долгой, казавшейся бесконечной, любви, которая не кончилась, а просто перешла из одного вида в другой.
Если существует закон сохранения энергии, почему бы не существовать и закону сохранения любви…
1968
Примечания
1
Может, да, может, нет
