похожа на вдову. Печальные глаза, стоптанные тапочки, да и халат линялый. Никакой прически – волосы просто собраны под ободок.
– Вам кого? – Голос женщины был такой же безрадостный, как и ее внешний вид.
– Здравствуйте. Мне нужна Аронкина Елена Викторовна.
– Это я. А вы кто?
Хм! Ну, вопрос, конечно, интересный. Только сказать женщине правду я, к сожалению, не могу. Придется врать. Впрочем, мне не впервой. Я вообще к этому уже привыкла. С моей-то работой!
– Я из попечительского совета. Хочу посмотреть, в каких условиях проживает ваш сын…
– Ах, из совета, да? Посмотреть, да? Полюбоваться пришли, как на зверюшек в зоопарке?! – взорвалась вдруг женщина.
Я опешила. Что это с ней?
– Ну, тогда заходите, гости дорогие! Смотрите, как сирота живет! Любуйтесь, как больной ребенок в нищете выживает! Думаете, нам вашей подачки хватает, которую вы ему кидаете?..
Она так шумела, что я, воспользовавшись приглашением, быстро перешагнула порог и захлопнула за собой дверь, чтобы никто из соседей не вышел на ее крик.
– Идите! Давайте! Смотрите! Я знала, что рано или поздно вы сюда притащитесь! Вам все-таки «настучали», да? Что я квартиру сдаю, что ребенка в худшие условия поместила… А как было его сюда не поместить?! Мне же не хватает тех денег, которые я на него получаю! Пенсия по потере кормильца! Очень она большая, ваша пенсия!.. Это нам только на пропитание. А лечение не знаете, случайно, сколько стоит? Так я вам скажу: больших денег оно стоит! У нас ведь медицина условно-бесплатная. Это болеть можно даром, а лечиться – только за бабки. Потому и сдаю свою хорошую квартиру, а эту халупу дешевую, однокомнатную снимаю. Да, вот, пошла на выселки… А что делать? На что нам жить?.. Богдан! Слезь быстро со стола, упадешь! Еще мне руки-ноги переломай!
Женщина побежала на кухню сгонять со стола ребенка. До меня донеслось:
– Опять в буфет полез? За конфетами, да? Я же сказала: никаких конфет. Нельзя тебе много сладкого…
Вскоре она вернулась в прихожую. Я увидела, как за ее спиной из кухни в комнату прошмыгнул мальчик лет семи. Я лишь успела заметить, что он какой-то уж очень худенький и бледный.
– А что, ваш сын болеет? – участливо спросила я.
Елена невесело усмехнулась:
– А то вы не знаете! Лимфогранулематоз у нас. Вам это о чем-нибудь говорит? Второй год уже лечимся. Врачи сказали, полное излечение возможно, но больших денег требует. А то, что нам сейчас в больнице делают, – это так… поддержка сил, не более. Только где же их взять, деньги-то, да еще большие?!
– Ну, вы уж так не переживайте, – попыталась я как-то успокоить женщину, – может, и найдутся.
– Да? И где они, интересно, найдутся? Может, на дороге поискать хорошенько? Может, кто из богатых случайно обронит? – съязвила Елена. Кажется, она снова начала раздражаться.
– Мир не без добрых людей, – сказала я несколько загадочным тоном, – возможно, и найдутся те, кто захочет вам помочь. Я даже знаю такие благотворительные организации, которые в подобных случаях оказывают содействие.
– Что, серьезно? – Раздражительность хозяйки заметно поубавилась. Теперь она смотрела на меня растерянно. – Ну, если такие организации есть… Да вы проходите, что же у порога-то разговаривать?
Через пару минут мы с Еленой сидели на кухне и пили чай. Она оказалась вовсе не злой, просто была какая-то замотанная и уставшая. Я расспрашивала ее про жизнь, она жаловалась, говорила, что мальчик ее вот уже второй год болеет этой болезнью – лимфогранулематозом. Что его надо обязательно лечить, иначе… Денег у нее катастрофически не хватает, и она вынуждена сдавать свою хорошую трехкомнатную квартиру в приличном районе, доставшуюся ей после смерти мужа, а сама жить на окраине в этой, дешевой. Я слушала с самым сочувствующим видом, на какой только была способна. И мне даже не приходилось особо притворяться, мне действительно было жалко эту молодую женщину, на которую свалилось столько несчастий.
– А что же с вашим мужем случилось? Почему он умер? Ведь он, кажется, был совсем молодым?
– Да, – печально-задумчиво сказала Елена, – ему и тридцати тогда не было… Сердце. Так патологоанатом сказал.
– Сердце? В двадцать девять? Странно. И какой же диагноз ему ставили врачи?
– Какие врачи? Какой диагноз? Никто ничего не ставил… Мы и не знали, что у него больное сердце. Он никогда не жаловался. Я с ним почти пять лет прожила и всегда считала, что он совершенно здоров. Да он не чихнул за это время ни разу! У них в родне все здоровые. Да если хотите знать, его дед до сих пор жив, а ему уж, слава богу, девяносто. В деревне живет…
Елена достала из буфета конфеты в маленькой вазочке.
– Нет, нет, спасибо, я не буду, я только чай…
– Богдан, ты что там делаешь? Почему притих? – громко спросила Елена, чтобы сын, находящийся в комнате, услышал ее.
– Мультики смотрю, – донесся голос мальчика.
Женщина лишь рукой махнула:
– Пусть себе смотрит… Так вот я и говорю: не жаловался мой Сергей на сердце никогда. А тут вдруг звонят мне из милиции и говорят: приезжайте, мол, на опознание. Я прямо в шоке была: на какое опознание? Кого опознавать-то? Оказалось, труп моего мужа лежит в морге. Дают мне заключение: инфаркт. Прямо во время езды случился! Вроде как он из-за этого не смог управлять машиной и врезался в бетонное заграждение. На полном ходу…
Женщина тяжело и прерывисто вздохнула. Да уж! Остаться вдовой такой молодой!..
– А вы тогда, кажется, ждали ребенка?
– Ждала. Но, как узнала про смерть мужа, тут сразу и схватки начались. От стресса. И родила я раньше на целых четыре недели. Все говорят, восьмимесячные редко выживают, а мой Богдан выжил. Только теперь вот болезнь такая нехорошая к нему прицепилась…
– Ну, муж-то ваш, я слышала, бизнесменом был. Неужели вам ничего не досталось после его смерти? По закону вам положена доля в его бизнесе.
– У нас положено… всеми и на все!
Елена в сердцах отшвырнула чайную ложку.
– Что? Неужели вы ничего не получили?
– Представьте себе, нет. Никогда не думала, что партнер моего Сергея такой сволочью окажется.
– А он-то при чем?
– Как при чем? Думаю, это он состряпал тот липовый договор, по которому доля моего мужа после его смерти переходит партнеру. Ну, не поверю я, зная, как Сергей любил меня и как он ждал сына, что он мог с нами так подло поступить: оставить буквально без средств к существованию!
– А в суд вы обращались?
Елена усмехнулась и посмотрела на меня, как на полную идиотку. Ну, мол, и глупость ты сморозила!
– А то как же! Первым делом туда и побежала. Я же, как за Сергея замуж вышла, не работала. Он мне сказал: сиди дома, веди хозяйство. Нечего всяким там начальникам-придуркам угождать! Вон щи вари да красоту наводи. Чтобы после работы я пришел, а ты меня красивая встречала… Вот я и не работала. Его денег нам вполне хватало. Но я лет пять не могла забеременеть. Но все равно, муж меня любил и верил, что дети у нас будут. А когда забеременела, он так радовался, буквально пылинки с меня сдувал. Какая уж тут работа!.. А как Сергея похоронили, поняла я, что у меня ни работы, ни сбережений, ничего! Только квартира. Машина при аварии так пострадала, что лишь на металлолом и годилась… Пошла я сначала к Корнилу Золотову – это компаньон моего мужа. А он мне какой-то договор в нос тычет: вот, мол, доля твоего мужа теперь мне принадлежит, а ты ни на что претендовать не можешь. Я – в суд, адвоката наняла. Тот говорит: будем оспаривать это соглашение. Но у Корнила адвокат посильнее оказался. В общем, деньги я потратила, а осталась ни с чем… А я все равно не верю, что Сергей мог так поступить с нами, не такой он, правда. Он как-то раз – это давно было, мы тогда еще только поженились, – так вот он в командировку уезжал, а я ему говорю: ты там осторожней, не рискуй. А он мне со смехом: мол, не бойся, если со мной что и случится, бедной ты не останешься…
