смущен. Я никогда при нем не плакала, а тут стою посреди улицы и реву.
— Лиля, успокойся, — все время повторял Андрей.
Наконец я перестала плакать.
— Сама не знаю, что это я так расчувствовалась. Прости за эту сцену, — смущенно сказала я и вытерла глаза.
— Ничего страшного, просто я немного растерялся. Совершенно не представляю, что надо делать в подобных ситуациях.
— Ладно, можешь не оправдываться, — улыбнулась я.
Дмитриев облегченно вздохнул.
— Больше никогда не поведу тебя на подобную экскурсию, — серьезно сказал он.
— Не надо, Андрей, так меня пугать. Лучше я тебе пообещаю, что больше не буду плакать.
— Поживем — увидим. Ты, Лиля, меня извини, но мне надо бежать на работу.
— Я все понимаю, можешь не объяснять, у меня тоже есть дела, — махнула я рукой.
— Я забегу к вам вечером, ладно?
— Конечно, заходи.
— Тогда до вечера.
— Пока.
Мы разошлись с Андреем в разные стороны.
День приближался к обеду, а мне еще так много надо успеть.
Я села в ту же маршрутку, на которой мы приехали с Андреем. Водитель меня узнал и даже улыбнулся. Я ответила ему тем же.
В улыбке и добродушном смехе заключена великая сила. От этого мир вокруг становится светлее и добрее. Так что, люди, улыбайтесь чаще!
До «Русского двора» я добралась за двадцать минут. Кроме меня, на работу крупье претендовали еще человек десять. Мы сидели на диванах в холле казино и разглядывали друг друга. Должна признать, что конкуренция была серьезная. Во-первых, девчонки были моложе меня, во-вторых, каждая имела высшее законченное или незаконченное образование. Но у меня перед ними было одно большое преимущество — мне просто необходимо было попасть в это казино. А если мне что-то надо, то, значит, я обязательно этого добьюсь!
— Девушки, достаньте ручки. Я задам вам несколько вопросов.
Перед нами стоял мужчина среднего роста — ни то ни се. Красавцем его трудно назвать, на урода не похож. В общем, мужчина какой-то совсем серый и обыкновенный. В толпе такого не заметишь и взгляда на нем не остановишь. Людям с подобной внешностью — прямая дорога в ФСБ, там именно такие и нужны.
— У всех ручки есть? — поинтересовался он.
Ручки были у всех, кроме меня.
— Извините, у меня нет ручки.
Мужчина посмотрел на меня. Я виновато улыбнулась и развернулась так, чтобы он смог меня разглядеть.
Мужчине явно нравилось то, что он видел перед собой. А вот сидящие рядом юные красавицы заметно занервничали. А тут еще я улыбнулась такой ослепительной улыбкой, устоять перед которой мог только идиот или евнух или два в одном.
Молодец, Лиля, полпути ты уже прошла. Улыбайтесь, люди, чаще.
— Возьмите мою. — Мужчина протянул мне «Паркер», пера золотого не было, но ручка дорогая — это явно.
— Спасибо, — я снова одарила его ослепительной улыбкой, и эта креветка (потому что ни рыба ни мясо) стала моей окончательно и бесповоротно.
Мужчина диктовал нам вопросы один за другим. Я писала и думала: «Зачем им все это нужно знать?» Но если спрашивают, надо отвечать.
— Все успели записать? — поинтересовалась креветка. — Сейчас мы проведем собеседование на предмет профпригодности для работы в казино, и из вас останется только одна.
Креветка скрылась за дверями кабинета, уведя с собой одну из нас. Все остальные напряглись в мучительном ожидании. А я, наоборот, расслабилась, потому что была уверена на все сто, что возьмут меня. Уж больно трепетно креветка забрала у меня лист с ответами.
— Здравствуйте, Лиля. Можно мы обойдемся без отчества? — спросила меня креветка, когда я зашла в кабинет.
— Я думаю, что пока еще рано называть меня по отчеству.
— Тогда на «ты»? — быстренько сориентировался он.
— Да, пожалуй, — согласилась я.
— Для знакомых и красивых девушек я — Николай, а для подчиненных — Николай Александрович, — представился тот.
— Я все поняла, Николай Александрович, — мило улыбнувшись, проговорила я.
— Ну как же так, Лилечка, ты говоришь, что все поняла, а сама называешь меня по отчеству, — обиделся Николай.
— А вы разве не берете меня на работу? — моему удивлению не было предела.
— Нет, Лилечка, ты слишком красивая женщина. Я тебя лучше на ужин приглашу. Договоримся на сегодняшний вечер?
— Да, — не задумываясь, согласилась я.
— Вот и отлично, — заулыбалась креветка. — Ты, Лиля, только не подумай, что я извращенец какой или маньяк. Просто ты мне действительно понравилась. А у меня сегодня день рождения. Хотелось бы провести его в приятной компании.
— Неужели это единственная причина, по которой вы, то есть ты, Николай, не хочешь брать меня на работу?
— Стыдно признаться, но это так. Понимаешь, нам строго-настрого запрещено встречаться с персоналом. За служебный роман уволят сразу. А мне еще моя должность не наскучила. Я так долго ее ждал, и вот наконец она моя.
— А что, прежнего администратора уволили за роман с красивой крупье? — решила я перейти ближе к делу.
Насколько я поняла, Николай сейчас занимает место Матвея. Надо же, как быстро все решается, человека еще не схоронили, а его место уже занимает другой.
— А ты, Лилечка, очень проницательна и догадлива, — заулыбался Николай. — Прежний администратор покончил жизнь самоубийством, потому что ему стало стыдно перед своей будущей супругой за бесконечные измены.
— Да что ты, Николай, разве такое бывает? Мне всегда казалось, что мужики не придают этому никакого значения, мужчины по натуре — существа полигамные, — философски заметила я.
— Ты меня обижаешь. Мы не все такие. Да, иногда нам требуется расслабиться и попробовать чего- нибудь новенького…
Слова «чего-нибудь новенького» я решила пропустить мимо ушей. Иначе могла сильно обидеться и испортить все дело. Не думаю, что эта креветка настолько мною очарована, что станет с первых минут нашего знакомства расшаркиваться в извинениях за неосторожные слова.
— А Матвея, — продолжала креветка, — наверное, правда, совесть замучила. Но, честно говоря, я никогда особо не любил его, если бы не он, то я на пять лет раньше стал бы администратором этого казино. Обскакал он меня.
— Это каким же образом?
— Очаровал он жену шефа. Она уговорила мужа сделать Матвея администратором. Вот так он и стал моим начальником.
— Это что же получается, у вас шеф совсем идиот, раз повысил любовника своей жены!
— Матвей не так прост, как его имя, — ехидно улыбнулся Николай. — Он так все обставил, что не придерешься. Даже я, когда узнал, не мог его к стенке припереть.
