— Ой, ну ведь это так сложно! Нужны ключи не только от моей «шестерки», но и от ворот.
— Пустяки, — сказала я, выдыхая дым.
Лично для меня замки никогда не были препятствием, потому что в моей сумке имеется набор отмычек и я неплохо умею ими пользоваться. Впрочем, в словах Катерины было рациональное зерно. Для среднестатистического гражданина замки действительно закрывают чужие двери. Стоп! Угонщику надо было также воспользоваться ключом, чтобы завести машину. Возможно, он или она сделали слепки с Катиных ключей. Такая возможность наверняка была у Майи Патраловой, да и у других работников театра. Впрочем, Антон тоже имел доступ к связке ключей, принадлежащей Катерине. Любовнику не так уж сложно выбрать момент, чтобы сделать с них слепки. Второй комплект ключей находился у Катиной мамы. Мне не хотелось ее подозревать, да и оснований на то пока никаких не было, но тем не менее эту женщину тоже могли окружать злые люди, которые выкрали ее ключи или воспользовались ими, чтобы заказать себе дубликаты.
— Почему ты молчишь? — Вопрос клиентки прервал нить моих размышлений. — Ты не решаешься мне сказать, что мое дело безнадежное?
— Нет, что ты! Я берусь за это расследование и надеюсь, что смогу снять с тебя подозрения, но, знаешь ли, без аванса я не работаю.
— Извини, о деньгах я как-то совсем забыла. Дело в том, что сейчас мой кошелек практически пуст. Татьяна, ты не волнуйся, у меня есть деньги, мне папа присылает из Америки доллары, и я кладу их в банк.
— Не в «Волжский кредит» случайно?
— Да, у меня вклад именно в том банке, где работает Антон. Что в этом плохого?
— Ничего. У тебя, наверное, кредитная карточка с собой имеется? — как можно непринужденнее поинтересовалась я.
— Да, я про нее совсем забыла, в ближайшем банкомате я сниму нужную сумму. Папа мне периодически делает денежные переводы, у него в Штатах хорошая работа, он преподает в университете. Мама не захотела поехать с ним, точнее, испугалась все бросить здесь, поэтому они разошлись. Отец вскоре там женился на русской эмигрантке, она почти моя ровесница. Правда, я ее не видела и не горю желанием увидеть. Мне несколько раз доводилось общаться с ней по телефону, так она начинала ехидничать и даже называла меня дочкой. Какая я ей дочь, если у нас разница в возрасте — пять лет! Если уж у меня и есть недоброжелатели, то это она — Наталья, супруга моего отца.
Катерина то ли по простоте душевной, то ли специально стала рассказывать мне свою семейную историю, и я поначалу тоже стала подозревать молодую мачеху в чем-то нехорошем. Чем больше негатива выплескивала на нее моя клиентка, тем больше я склонялась к мысли, что все подозрения против мачехи надуманные. Если бы Наталья хотела избавиться от дочери своего мужа, она бы не стала выбирать такую извилистую тропинку для достижения своей цели. Ей был бы прямой смысл «заказать» падчерицу, а не подставлять, подбросив в машину труп. К тому же Наталья находилась слишком далеко, на другом континенте, а в Тарасове, по словам Кати, она сроду не была, значит, связей здесь не имела. Короче, от версии, что мачеха замешана во всей этой истории, я быстро отказалась.
Остановив машину около банкомата, попавшегося по дороге, я слишком откровенно намекнула Барулиной, что ей необходимо снять деньги. Но клиентка сделала вид, что не поняла моего намека, и стала усердно поправлять рукой ярко-рыжие волосы, выбившиеся из-под вязаной шапочки. Пришлось сказать открыто, что я хотела бы немедленно получить аванс. Катерина поджала от неудовольствия губы, но все- таки вышла из машины, чтобы снять нужную сумму. Пока Катя мерзла в очереди у банкомата, я решила позвонить Кирьянову.
— Володя, это снова я. Скажи, пожалуйста, а личность мужчины, находившегося в багажнике, установлена?
— Ты все-таки занялась этим расследованием? — Киря ответил вопросом на вопрос, причем в его голосе послышалось какое-то недовольство.
— Разве ты имеешь что-нибудь против?
— Нет, просто я думаю, что нам надо объединить наши усилия. Это дело как раз поручили мне.
— Замечательно! Ну, так что насчет его фамилии?
— К сожалению, он был без документов. Сейчас мои люди просматривают сведения о пропавших гражданах.
— Володя, ты позвонишь мне, если личность жмурика будет установлена?
— Татьяна, думаю, что по телефону обсуждать такие вопросы не стоит. Нам надо будет с тобой встретиться и поговорить о твоей клиентке. У следствия к ней есть много вопросов, но, насколько я понял, она не намерена на них отвечать, раз сбежала из райотдела.
— Никуда она не сбегала, — сказала я уже в присутствии Катерины, подсевшей в машину. — Она написала заявление об угоне и спокойно ушла. Просто сержант поздно опомнился.
— Все равно нам надо с тобой встретиться, — твердо сказал Кирьянов. — Сейчас я буду проводить планерку, а потом перезвоню тебе.
— Хорошо.
— Ты разговаривала все с тем же милиционером? Что он тебе сказал? — спросила Барулина.
— О твоем появлении в Октябрьском райотделе уже стало известно следственной группе из горуправы.
— Это хорошо или плохо?
— Скорее хорошо.
— Вот. — Катя не без сожаления вручила мне кругленькую сумму, после чего я почувствовала, что могу работать в полную силу.
— Катюша, скажи, ты занята в театре ближайшие дни?
— Сегодня я совершенно свободна, завтра с утра репетиция, а вечером мне тоже надо быть в театре. Я дублирую Сазонтьеву — если она вдруг заболеет, то тогда надо будет играть мне.
— Так, что делать завтра, мы решим с тобой позже, после обстоятельного разговора с моим другом. А сегодня тебе лучше на своей квартире не появляться. — Я подумала, что одних моих доверительных отношений с Кирьяновым недостаточно для того, чтобы ориентировку на Барулину отменили.
У меня не было никаких сомнений, что дома и на работе мою клиентку уже «пасут», ведь именно она является подозреваемой номер один. Зная методы работы правоохранительных органов, стиль их общения с подозреваемыми, я решила, что Катюше, с ее тонкой душевной организацией, лучше пока не встречаться с сотрудниками милиции и прокуратуры. На мой взгляд, не будет ничего противозаконного в том, что Барулина сегодня не появится у себя на квартире и даже переночует где-нибудь в другом месте. Она взрослый человек и вполне может позволить себе легкий загул, к тому же, по нашей легенде, она ничего не знает о трупе. То, о чем я говорила с Кирьяновым и буду говорить с ним в приватных беседах, не в счет. У нас с ним свои дела.
— Но мне некуда пойти, — после некоторых раздумий сказала Катя. — Если бы Антон был в Тарасове, то я могла бы переночевать у него, даже не объясняя ему, что скрываюсь от следствия. Конечно, можно пойти к маме, но вот с ней-то как раз придется очень серьезно объясняться. Она не любит никаких неожиданностей, к тому же мне совсем не хочется встречаться с Владом.
— А кто такой Влад?
— Это мамин муж. Я не могу сказать, что он плохой человек, но я очень люблю своего отца, поэтому для меня Владислав Витальевич просто чужой человек.
— Ясно, тогда я могу отвезти тебя к себе. Поживешь пока там.
— Мне, наверное, долго придется скрываться, — обреченно сказала Барулина, потом немного подумала и категорично отрезала: — Нет, такая перспектива меня совсем не устраивает! Ты предлагаешь мне удариться в бега, будто я в чем-то виновата. А как же моя работа? Конечно, на завтра я смогу отпроситься, а послезавтра у меня спектакль.
— Ты, конечно, можешь и не скрываться. Просто подозрения сразу пали на тебя, поэтому естественно, что у тебя хотят взять показания. Если у тебя хватит сил и самообладания пообщаться со следственной бригадой, то тогда смело отправляйся домой, тебя там встретят. Может быть, так даже будет лучше.
