Борис Владимирович Гринштейн
ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ
От редактора.
Александр Берг - приват-доцент Новоархангельского Университета по кафедре славистики и автор нескольких значительных исследований по сравнительной лингвистике. Книга 'Deridishe- English Язык. Влияние идиша и русского языков на западно-американский диалект английского' написанная легким и простым языком, оказалась доступной даже мне, дилетанту. При этом эксперты считают ее крупнейшей работой в области диалектологии, что несомненно подтверждает многосторонний талант автора как знатока своего дела и, с другой стороны, как истинно интеллигентного исследователя, умеющего излагать сложные вещи простым, понятным языком.
Александр Берг приехал в СССР в 1989г., как только Советская Россия признала наконец существование России Американской. Его целью было изучение в живую, а не по книгам и фильмам, лингвистических флуктуаций. Но, варясь в советском, а позже в российском, котле, А.Берг с удивлением узнал, что подданные 16 части суши почти ничего не знают о 'другой России'. России, которая, удачно устроившись на другом континенте, избежала революционных пертурбаций. Для них имена: Шелехов, Ван-Майер, Баранов, Резанов, Кусков, Вольф- ни значили ничего. Джек Лондон, для них был 'американским пролетарским писателем'. А весь его 'северный цикл' сводился к тощему сборничку рассказов и повестей, из которых было всячески вымарано любое русское присутствие. Эти рассказы сохранились в советской литературе благодаря Ленину. Больной вождь любил, когда ему их перечитывали, особенно - 'Любовь к жизни'. Правда, в последующих изданиях, юконская каботажная шхуна, спасшая главного героя, превратилась в корабль научной экспедиции США. В обществе обнаруживалось полнейшее невежество относительно всех вопросов связанных с историей, культурой и действительностью современной Русской Америки.
Так получилось, что для бывших советских граждан, длительное время отрезанных от источников объективной информации эта книга окажется явным 'открытием Америки'. В отличие от предыдущих работ она написана в жанре исторического повествования, что немного неожиданно для этого ученого, никогда ранее не занимавшегося собственно историческими вопросами.
Строя свое повествование А.Берг, несомненно, учитывал полную неосведомленность в среде русскоязычной публики ко всем аспектам истории Русской Америки. Поэтому книга, охватывая период с 1781 по 1991 гг. должна, по идее автора, донести до широкой аудитории максимально полную и подробную картину исторического процесса зарождения, становления и развития государства. Авторская манера изложения следует малознакомому российским читателям ритму 'морского стиля', напоминающем документально - художественные просветительские киноленты и, несмотря на высокую насыщенность техническими подробностями и цитатами, воспринимается вполне образно.
Стиль этот, несколько архаичный, определился в середине XIXв. В России в то время имелся значительный слой образованного населения, который не принято упоминать в письменной культуре как массовый источник авторов литературных произведений. Это каста военных, прямо обязанная отмечать события своих походов в тщательно охраняемых вахтенных журналах.
Головнин, Крузенштерн, Беринг были людьми военными и писали то, что видели, без литературных украшений, а проще говоря, плодов собственного воображения, чем грешили романисты Скот, Дюма, Верн, Рид и другие. Можно вспомнить, что военные люди постоянно фиксируют свою деятельность письменно. На каждом корабле имеется вахтенный журнал, в каждом воинском подразделении имеется журнал дежурного. В эти книги заносится всё, достойное упоминания. Содержание этих книг регламентировано, и дежурный офицер точно знает, что следует записывать в данную книгу.
Т.о. литературный труд был одной из основных, массовых служебных обязанностей военных и гражданских руководителей той эпохи. Они отмечали особенности вновь открытых и колонизованных земель, записывали все происходившие с ними события, попутно отмечали интересные особенности местного населения. Мелочей не было, отмечалось всё, что фиксировал глаз наблюдателя, а для этого наблюдениями занимались все офицеры, которые несли вахты по очереди, и специальный натуралист, который чаще всего присутствовал на корабле - первопроходце. Ежедневные записи обо всех, происходящих в поле зрения наблюдателя, событиях велись у военных всегда. Вспомним 'Записки о галльской войне' Цезаря. Ведь это литературная обработка того же самого вахтенного журнала. В сухопутных частях любой армии мира такой журнал тоже имеется, просто называется по-другому.
Сама специфика военной жизни, в которой одновременно можно стать героем или преступником, в зависимости от угла зрения на событие, заставляет и заставляла всегда военных тщательно фиксировать свои действия, происходящие события, принимаемые решения, чтобы было чем оправдаться перед всегда возможным обвинением. Судьба офицера часто зависит от того, насколько грамотно и талантливо он смог литературно описать события, в которых его можно представить равно и героем и изменником. Таким образом, литературные таланты и грамотность были жизненно необходимы для каждого офицера, когда его единственным свидетелем и оправданием могла быть только его же собственная запись в вахтенном журнале.
Исторически сложилось так, что первичную разведку территории Рус-Ам проводили служащие РАК: приказчики, передовщики, байдарщики, люди как правило неглупые, но малообразованные. Однако вслед за ними приходили новые люди целью которых было именно исследование и описание новых берегов и земель. Большинство из этих исследователей были морские офицеры: мичмана, лейтенанты. Они в каждом походе ежедневно вели дневники, с умеренным литературным талантом, зато добросовестно и ответственно перед своими коллегами офицерами, которым, возможно, судьба уготовит оказаться где- нибудь в верховьях Орегона или в дельте Макензи, имея в виде запасов только описание съедобных корней из дневника предшественника. И почти каждый из них впоследствии написал книгу. А Иван Фёдорович Крузенштерн даже поставил эту идею в качестве эпиграфа: 'Моряки пишут худо, но с достаточным чистосердечием'.
Их современники- литераторы с удовольствием читали эти книги, но слегка презирали за солдафонство, несовместимое, якобы, с литературными талантами нарождавшейся в это самое время касты профессионалов - журналистов, из которой вышли все известные широкому кругу читателей русские писатели, романисты XIX века. Отличительной чертой мировоззрения и соответственно, языка этой новой прослойки общества, является допущение определённой безответственности, фантазий и неоднозначности сказанного и написанного. В отличие от офицера, столичный журналист не обязан вникать в особенности прохождения порогов на конкретной реке. Его творчество склоняется в пользу занимательности и гладкости слога. Прочитав книгу Лаврентия Загоскина можно было собирать и посылать экспедиции на Юкон или в Восточные пустоши, чего совершенно нельзя сделать, пользуясь книгой Жуль Верна. Практически, русские морские офицеры были энциклопедистами, разбиравшимися и в этнографии, и в ботанике, и в зоологии и в геологии и во множестве других научных дисциплин.
Берг признался мне, что начал писать именно так по аналогии с работой проводившейся офицерами- исследователями, которые в одном лице совмещали знания и обязанности, которые в наше время соответствуют кандидатским ученым степеням специалистов доброго десятка дисциплин. Александру в свою очередь для задуманной работы также потребовались энциклопедические знания.
В конце XIX в. века русские американцы начали осознавать и отстаивать самобытность своего языка в отличие от официального русского. А в 1886г. редактор 'Новороссийских Новостей' Зиновий Смит заявил о самобытности американской литературы и в качестве примера привёл 'морской стиль'. Самое мощное противостояние русской классики с американской пришлось на 20-е годы XX в., когда 'морской стиль' стал знаменем борьбы 'старовояжных' против засилья 'казар'.*
В целом просветительскую попытку А.Берга можно назвать удачной. Хотя автору не откажешь в отменном умении работать с архивами, в нескольких местах встречаются явные огрехи, простительные,
