— Можете не продолжать. Мне и так все ясно. Лучше скажите, вы точно не догадываетесь о том, кто может таким образом вас запугивать?
— Запугивать? — Мужчина даже удивился. — Разве это похоже на банальное запугивание? Вы, кажется, не поняли — меня на самом деле пытаются убить! То подстраивают аварию, то чуть не сбивают машиной. Я сам не понимаю, как мне до сих пор удалось уцелеть… После всего этого… А вы говорите — запугивать!
Я не стала настаивать на собственных умозаключениях:
— Что ж, возможно, и так. Но, согласитесь, право на существование имеют обе версии. Возможно, что вы именно потому до сих пор живы, что никто не намеревался вас убивать. По-настоящему…
— То есть вы хотите сказать, что не будете браться за это дело? — по-своему расценил мои слова мужчина.
Я поняла, что слегка перегнула палку. Очередной заказ сейчас совсем не помешает. К тому же мне вообще должно быть все равно, за что получать деньги, так что…
— Нет, нет, я совершенно не то хотела сказать, — стала я оправдываться. — Тем более именно вам решать, стоит меня нанимать или нет, все же деньги платите вы. Моя же обязанность — уберечь вас от новых нападений, обеспечить безопасность…
— Вот именно на это я и рассчитываю! Ну, а если вы не против, тогда… — Анатолий Степанович описал руками в воздухе какую-то немыслимую фигуру и добавил: — Наверное, вам следует поселиться здесь, у нас. Комнату мы уже подготовили.
— Прошу к столу! — заглянув в кабинет, позвала жена Зубченко.
Мы переместились в гостиную и уселись за большим круглым столом, покрытым шелковой, расшитой понизу бледными розами, скатертью. Вообще чувствовалось, что в денежном плане семья Зубченко не тужит, покупает все, что хочет, старается даже следовать моде — как в одежде, так и в интерьере дома.
В самой гостиной стены были покрыты нежно-розовой краской, на фоне которой светлая мебель смотрелась особенно элегантно. Полочки и столики украшали композиции из сухоцветов и красивых природных камешков, малахитовые статуэтки и резные шкатулки. Шторы на окнах гармонировали с общей цветовой гаммой и были лишь на тон темнее стен. Сверху их покрывали легкие прозрачные занавеси с затейливым рисунком, своеобразно накладывающимся на основной фон. Одним словом, чувствовалась рука опытного дизайнера.
Внимательно все осмотрев, я не удержалась от вопроса:
— Скажите, а вы сами занимались оформлением своей квартиры?
Вопрос был адресован жене Зубченко, но ответил на него сам Анатолий Степанович:
— Да что вы! Если бы сами, мы бы и через тысячу лет ремонта не закончили… Нанимали специалистов-дизайнеров.
— А где и кем вы работаете? — вновь полюбопытствовала я. — Извините за нескромный вопрос, но, согласитесь, не каждый может позволить себе такую роскошь, какая наблюдается в вашей квартире. Вы бизнесмен?
— Да где там! — Анатолий усмехнулся. — Всего-навсего ученый.
— Не всего-навсего, а один из лучших! — внесла существенную поправку его супруга. Она по всем параметрам оказалась женщиной приятной. Назвать ее красавицей было бы затруднительно: неброское лицо, полноватые губки, глубоко посаженные глаза с нависающими на них веками. Держалась она просто, без высокомерия, в общении отличалась легкостью и производила впечатление весьма неглупой дамочки. Пока я ее рассматривала, Любовь продолжала хвалиться: — Толечка у нас академик Научного центра ядерных исследований, разработчик, как и его отец. Честно сказать, если бы не последний, мы бы вряд ли могли позволить себе такую роскошь. Просто папа Анатолия оставил нам внушительное наследство. Ведь Степан Владимирович участвовал в создании и разработке самой первой ядерной бомбы! Отсюда и деньги. Он работал с самим Курчатовым — слышали, наверное, о таком?
— Да, разумеется!
— Это ведь под его руководством был создан первый вид атомного оружия. Тогда проводили первое испытание. Целью стало изучение действия атомного взрыва и создание системы защиты от его последствий. Если хотите, потом могу показать вам альбом с фотографиями. Это наша семейная реликвия, там хранятся кадры, достойные Доски почета.
— Буду не против, — не отказалась я, решив, что все равно чем-то нужно занять свободное время.
Мы допили кофе, еще немного побеседовали на нейтральные темы. Затем Любовь убрала все со стола и принесла несколько больших, увесистых альбомов красного цвета с советскими гербами. Я подсела поближе.
— Думаю, что мое присутствие пока не обязательно, — намереваясь вернуться к работе, заметил Анатолий Степанович, вставая. — Я-то всю эту историю слышал уже, наверное, раз пятьсот, причем из первых уст. Так что оставляю вас вдвоем.
— Не волнуйся, я не дам Женечке заскучать, — пообещала супруга, одарив мужа влюбленным взглядом.
Зубченко вышел, а Любовь принялась листать альбом, сопровождая просмотр едва ли не каждой фотографии личными комментариями.
— Вот это вырезка из газеты, выпущенной семнадцатого сентября того года. В ней кратко сообщается о проведенном испытании на Тоцком полигоне, что под Оренбургом. Впрочем, само испытание проходило четырнадцатого числа. В половине десятого бомбардировщик «Ту-4» сбросил атомный заряд на специально выбранное для этого место. Вот, видите белый крестик? — Она ткнула маленьким пальчиком в газетную вырезку с плохо пропечатанной фотографией. — Снаряд взорвался через несколько секунд, кажется, через сорок пять, находясь на высоте триста пятьдесят метров от поверхности земли. При этом событии присутствовали очень известные люди — вот тут, узнаете? — Любовь указала уже на следующий снимок. — Это сам маршал Жуков, он и руководил теми испытаниями. Рядом с ним Хрущев, тогдашний министр обороны Булганин, а вот и сам академик Курчатов.
— Это? — Я указала еще на одного, затерявшегося за спинами остальных, мужчину в парадной форме.
— А это и есть наш дед — Зубченко Степан Владимирович! На следующих снимках тоже он. Вот здесь ему вручают награду за прекрасное выполнение ответственного задания. Этих медалей у нас целый чемодан! Одно время думали продать, а потом оставили. Все-таки память…
— Так, значит, раньше семья вашего мужа жила под Оренбургом? — озвучила я свое предположение.
— Нет, никогда. Просто там проходили испытания. А жил Степан Владимирович совершенно в другом месте, недалеко от столицы. После распада Союза он перевез семью в Тарасов. Почему сюда, я не знаю. Здесь мы с Толиком и познакомились. Его отец устроился работать в местный ракетный институт, где-то в области. Анатолий, когда выбирал себе будущую профессию, конечно же, ориентировался на отца, вот и пошел по его стопам. Сейчас работает в научно-исследовательском центре. Теперь их значительно больше по стране, чем раньше, открываются всевозможные филиалы. Не такие значительные, как в Москве, но все же…
— Значит, у вас семья разработчиков, можно так сказать, — листая альбом, подытожила я.
— В общем-то, да, — согласилась моя собеседница. — И мы этим очень гордимся. Про нас даже статью в газете писали, точнее, про Анатолия и его отца. Я забыла, к какому празднику, и жаль, что газеты не сохранилось… Но я хорошо помню, как у нас брали интервью. Тогда Степан Владимирович еще был жив.
Любовь еще долго рассказывала мне о замечательных родственниках своего мужа. Когда же тема была полностью исчерпана, женщина показала мне мое временное пристанище. Комната оказалась на вид весьма симпатичной.
— Думаю, что вам здесь будет удобно.
— Мне везде удобно, — улыбнулась я. — Это уже профессиональное качество. Скажите, Люба, а у вас есть дети?
