конце провода.
— Игорек, ты? Откуда звонишь? — удивилась и обрадовалась я.
— Неважно. Как жизнь? Давай встретимся. По телефону много не скажешь…
— С удовольствием. Где? Когда?
— Я в «Словакии» номер снимаю. Давай посидим в баре, внизу? Во сколько тебе удобнее?
— Сегодня восемнадцатое июля? — спросила я скорее саму себя, припоминая, не назначено ли у меня каких-нибудь встреч. — Я абсолютно свободна. В семь вечера устроит?
— Хорошо. Заехать за тобой? — поинтересовался Мезенцев.
— Не надо. Я на машине.
— Жду. До вечера, — бросил Игорь и повесил трубку. Послышались одинокие прощальные гудки.
Мы не виделись с тех пор, как я ушла из разведки. Игорь каким был шебутным, ни секунды не сидящим на месте, таким, похоже, и остался. Вот и сейчас все провернул наскоком, я даже опомниться не успела. Единственный человек, которого и мне затруднительно было контролировать. Что мне? Вышестоящее начальство не могло полностью распоряжаться им. Он всегда представал перед всеми своей непокорной, неуживчивой, бескомпромиссной какой-то стороной.
Наш выпуск был раздельным. Отдельно обучались женщины, отдельно мужчины. Мы очень сблизились с Игорем Мезенцевым на одном задании. Оно было вторым или третьим, сейчас уже не вспомнить, на моем счету.
В Чечне одним из самых авторитетных полевых командиров был Касаев. Многочисленные теракты, совершавшиеся его людьми, дерзкие и наглые, приводили федеральное командование в бешенство.
Приказ был отдан четкий и обсуждению не подлежал. Захватить Касаева живым и переправить на территорию России. Его устранение могло привести к непредсказуемым последствиям — мести боевиков за своего национального героя, широкомасштабным терактам или к чему-то в том же духе. Взять в заложники было более благоразумным решением. Как это сделать — никого не волновало.
Под видом тележурналистки, работаюшей вместе с оператором (им был Игорь), мне удалось попасть на секретную базу в Ичкерии. Мы снимали будни людей, сражавшихся за независимость. Специально тренированное подразделение ГРУ, просочившись в тыл, должно было поддержать нас. Операция удалась, но стоила слишком дорого. Выжить удалось только нам с Игорем. Много раз потом мы спасали жизнь друг другу. Так много, что даже сбились со счету. Хотя, кто стал бы считать?
Оставшееся после звонка время я провела в судорожных поисках достойного вечернего платья. Перерыв весь свой гардероб, в конце концов остановилась на иссиня-черном, с глубоким вырезом. В нем я выглядела просто обворожительно. Не скрою, мне хотелось понравиться Мезенцеву, хоть и считаю его только другом. Что поделать — женщина есть женщина!
Время поджимало. Я опаздывала, чего со мной никогда не случалось. Пулей выскочила из дома, настолько быстро, насколько позволяло длинное платье. В пять минут восьмого подъехала к гостинице «Словакия». Рядом с гостиницей выстроились, как на параде, роскошные дорогие авто. Бар соседствовал с казино. И новые хозяева жизни бездарно прожигали здесь свой «черный нал».
Увидев меня, Игорь широко улыбнулся. Он нисколько не изменился. Его мужественно-красивое лицо не уродовали шрамы — один над бровью, другой на правой скуле. У него все тело покрыто рубцами. Поверьте, уж я знаю.
Мы долго разговаривали, вспоминали, достаточно выпили.
Вечер, казалось, удался на славу. Неожиданно Игорь перешел на деловой тон.
— Тут открылось новое охранное агентство. Я уже полгода с ними работаю. Не хочешь присоединиться? Нам нужны специалисты, — вопросительно посмотрел мне в глаза.
От неожиданности я немного растерялась. Его мягкий, с хрипотцой голос всегда мне нравился.
— Нет, спасибо. Ты же знаешь, я только на себя работаю. С тех пор, как ушла из разведки. Это принцип, — ответила решительно.
— Зря не соглашаешься. Там много старых знакомых. Твоих и моих. Толик Кочергин, Паша Кононов, — мягко настаивал он.
— Все старые знакомые, — удивилась я, — и все здесь?
— Плывем по бурным волнам дикого капитализма. Хочется, знаешь ли, хлебца с маслицем и икоркой… — пояснил Игорек.
— Нет, пожалуй, откажусь, — отрезала я.
Он кивнул головой. Разочарованная ухмылка появилась на его лице.
— Ладно, забудем об этом, — медленно, подчеркивая каждое слово, произнес мой старый боевой товарищ.
Вечер продолжался. Игорь напился. Никогда не видела его таким пьяным. Мне даже пришлось отвести его в номер, раздеть и уложить спать. Но это не испортило общего впечатления о совместно проведенном времени. Я все равно была рада, что встретилась с ним. Последний раз взглянув на спящего Мезенцева, вышла из номера и направилась к лифту вдоль коридора.
Возле лифта стоял какой-то коротышка. Как мне показалось, он еле дотягивал до моего плеча. Такой коротко стриженный крепыш, надутый, как детский мячик. Второй, чуть повыше своего напарника, сцепив руки впереди, как футболист в «стенке», готовящийся отразить удар, охранял дверь. Оба были в черных костюмах. «Люди в черном», — пошутила я про себя. Нелепые, безвкусно подобранные галстуки почти горизонтально лежали на выкаченной груди.
«Похоже, коллеги», — мелькнула очевидная мысль. Стук каблучков моих туфелек, купленных на Московской в одном из самых престижных магазинов, заглушал мягкий палас под ногами.
Первым повернул голову, как я его назвала, Футболист. Затем крепыш, стоявший сначала спиной ко мне, развернулся на сто восемьдесят градусов.
Коротышка, приоткрыв рот, наблюдал, как я приближаюсь к дверям лифта. Так, словно первый раз в своей жизни видел женщину. Его маленький допотопный компьютер, называемый гордым словом «мозг», очень медленно обрабатывал информацию. Очнувшись и сообразив, что пропустит самое интересное, он преградил мне дорогу. Глядя исподлобья крошечными бегающими глазками, вымолвил:
— Сюда нельзя, лифт нам сейчас понадобится.
— Но мне нужно срочно, — ответила я.
— Зачем куда-то бежать? В каждом номере есть благоустроенный санузел, если приспичило, — сострил он, мерзко щерясь своему напарнику. Какой хам. — Если хочешь, спускайся по лестнице.
— Не ты мне будешь указывать, коротышка, — ядовито прошипела я, распаляясь.
— Что? — дико взъерепенился малыш.
И, схватив меня за грудки, попытался оттолкнуть.
— Ну, козел! — Ответ мой был короток и решителен, равно как и действия.
Левой рукой, большим и указательным пальцем, я сдавила ему ключицу рядом с бычьей шеей. Известную мне болевую точку. На теле человека их множество. Слегка дернув головой и скорчив гримасу боли, он мешком повалился на пол.
Второй, стоявший не шелохнувшись и не издавший ни звука до этого момента, вдруг с лицом, полным ненависти, стал приближаться ко мне. Правой рукой, сжатыми пальцами я нанесла ему молниеносный удар по горлу. Задохнувшись и беззвучно глотая ртом воздух, он привалился к противоположной стене и тихо сполз по ней на пол к уже обосновавшемуся там другу.
Во время нашей непродолжительной, но познавательной беседы открылась дверь номера, который охранял Футболист. В проеме показались двое.
Тот, что стоял немного впереди, — грузный, лет пятидесяти, не то грузин, не то армянин, короче, лицо кавказcкой национальности — загородил собой другого. Молодого человека, одного примерно со мной возраста, хорошо сложенного, на добродушном лице которого показалась легкая улыбка, также выражавшая некоторое удивление. Одна бровь потянулась вверх.
Только одна.
Рука впереди стоящего резко ушла под пиджак. Схватившись за рукоятку пистолета, он уже готов был наставить его на меня. Я тоже изготовилась к бою. Хотя в вечернем платье это сделать не так легко. Хорошо, что у платья разрез сбоку. Вот что значит стремиться быть красивой! Хотя я не предполагала, отправляясь на встречу с Мезенцевым, что мне придется драться.
