В принципе, здесь я знала, что делать. Стремительный наезд на офицеров из второй, как можно больше суеты вокруг тяжелого положения Быкова… и рота охраны сделает все, чтобы я подобрела, когда буду проверять их по поводу Скачкова. А значит, будет стол, задушевный разговор — обслужат по первому разряду. Я постепенно, по мере знакомства меняю гнев на милость, и все офицеры — мои. Главное: не сесть за стол сразу — на Быкове. Иначе мое общение этим столом и ограничится: дальше просто не пустят.
— Приехали! — сообщил Орлов, когда «Волга» ткнулась в полосатый шлагбаум КПП.
Основная колонна выехала в Воскресенск часа за полтора до нас, и поэтому мы несколько выбились из общей «культурной программы» и упустили возможность отведать «хлеб-соль» на вышитом красными петухами рушнике или что там у них было при встрече.
Из домика у шлагбаума выскочил перепуганный боец.
— Дежурный по КПП ефрейтор Семушкин! — заорал он, поедая глазами майора.
— Понятно, ефрейтор, — кивнул в ответ майор. — Доложи: Орлов приехал.
Боец посмотрел на остальных членов комиссии: нас замвоенкома не представил.
— А с ним — двое штатских, — ядовито дополнила я, — и симпатичная «телка».
Орлов издал невнятный звук и поспешно отвернулся: похоже, он оценил всю глубину сарказма.
Я пододвинулась к нему и пихнула локтем в бок:
— Майор, ты когда дуться перестанешь?
Замвоенкома опешил, но быстро справился с собой и переключился на дежурного:
— Со мной члены комиссии из правительства и юрисконсульт Комитета солдатских матерей. Быстро доложить!
Через пять минут мы уже были у штаба полка. Как и следовало ожидать, войсковое гостеприимство не знало границ: похожий на Портоса командир полка мудро вел действо по четко размеченному руслу.
— Мы ведем наш репортаж из Воскресенского полка. Славные боевые традиции… — бодро вещала в телекамеру ряженная в камуфляж молоденькая журналистка.
— Настя, чуть правее встань, — прервал ее оператор. — Не закрывай плакат. Вот так. Еще раз.
— Прошу всех в столовую! — громко известил гостей командир. — Сначала завтрак, потом — работа. Да-да, Степан Петрович, охота завтра в пять; сбор у входа в гостиницу.
Это в мои планы входило, но — чуть позже, и я нахально дернула Портоса за рукав:
— Товарищ подполковник…
— Да, Юлия Сергеевна…
— Вы не забыли, что я здесь по делу? Меня ведь в первую очередь дети моих матерей интересуют.
— Де-ети, — насупился Портос. — Выгодно им быть детьми, потому что ответственность на себя брать не хотят — нормальную, мужскую.
— За что их время от времени и убивают, — доброжелательно поддержала я. — А мы с вами — на охоту и рыбалочку!
Портос окаменел.
— Петров! — заорал он. — Дежурный! Где начальник штаба?!
— Да здесь я, Виктор Иванович, — вынырнул из-за спины командира начальник штаба.
— Покажи Юлии Сергеевне всех, кого она пожелает! Кого вам подать?!
— Быкова, пожалуйста.
Портос досадливо крякнул и потер свою богатырскую шею.
— Что-то не так? — поинтересовалась я.
— В госпитале Быков, — посуровел Портос. — Со вчерашнего дня. Петров, отвези Юлию Сергеевну.
«Ну вот, — сказала я себе. — И напраслину возводить не придется; у них и без меня неприятности!»
Меня, как ту паршивую овцу, быстренько отделили от общего стада и посадили в полковой «уазик».
— В госпиталь, — распорядился офицер. — И побыстрее.
— А где замполит, товарищ майор? — поинтересовалась я. — Вроде в прошлый раз он со мной занимался…
— Тоже… блин, в больнице, — хмыкнул начальник штаба. — Поехал в отпуск, в Москву, да и слег. А мне теперь за него отдувайся! Вы не расстраивайтесь особенно, когда Быкова увидите: не так он и плох — больше «косит».
— Надеюсь, что так.
— А то ведь знаете, как считают: раз молодой, значит, все его обижают. А он и сам — не ангел. Его давно подозревали. А вчера поймали с поличным. И главное, гад, у своего призыва воровал! Ну и перестарались парни…
Машина выехала на бугор, и в узкой долине внизу появилась длинная череда низких, одноэтажных строений — это были те самые резервные склады. Я, залюбовавшись видом, пошарила глазами. Вот оно! На холме с той стороны долины слабо угадывались маленькие домики. А рядом — водонапорная башня. Оттуда можно при необходимости сутки-другие понаблюдать за складами… если бы у меня была эта лишняя пара суток.
Серое здание гарнизонного госпиталя выросло перед нами как из-под земли, и даже зрелая июльская листва огромных тополей не могла скрасить впечатление: от госпиталя тянуло холодом, сыростью и запустением. Мы прошли по пахнущему эфиром и хлоркой коридору, поднялись по черной лестнице на второй этаж в кабинет главврача, и после короткой перепалки нас провели к Быкову.
На застиранных серых простынях лежал солдат. Выглядел он ужасно. Лицо его опухло и было расцвечено самыми жуткими оттенками — от грязно-желтых до зеленых и фиолетовых. Правый глаз налился кровью и, похоже, не закрывался. А из гноящихся порванных губ торчали обрывки шовных ниток.
Я присела к нему на край кровати.
— Вася, как ты себя чувствуешь? Говорить можешь?
Солдат попытался что-то сказать, но из губ вырвалось только невнятное сипение. Что-нибудь произнести он просто физически не мог. Я повернулась к начальнику штаба:
— Перестарались, говорите?
— Мы приняли меры: виновный на гауптвахте, идет следствие. — Майору было неловко: похоже, что реальное состояние Быкова он увидел впервые.
— Могу я с ним поговорить?
— С кем? — не понял он.
— С тем, что на гауптвахте, — не с Быковым же.
Майор пожал плечами:
— Поехали. — Похоже, что после этого зрелища ему уже было плевать, что еще я увижу.
Мы снова забрались в штабной «уазик», и машина помчалась, на этот раз вниз с холма.
Гарнизонная гауптвахта находилась недалеко от КПП, мимо которого я проехала не более часа назад. Увидев нас, караульный «на калитке» позвонил в звонок, и из дверей, как джинн из бутылки, выскочил лейтенант.
— Позвони дежурному по части, — мрачно распорядился начальник штаба. — Тут из Комитета солдатских матерей хотят с Щукиным поговорить.
Он уже одумался и определенно не хотел, чтобы я посетила арестанта, а потому пытался переложить всю ответственность на дежурного по части.
Начальник караула судорожно козырнул и стремительно скрылся за дверями.
— Нагнали молодняк после институтов, — непонятно зачем пожаловался мне майор. — Ни черта не умеют.
«Это ты не умеешь, майор, — подумала я, — с проверяющими „работать“. Как еще до такого возраста дослужил?»
Я пока не знала, что надеялась получить от предстоящего разговора. Может быть, чуть больше правды… Отец говорил, что правда полезна всегда.
