получения не очень-то ценной площади. Да, вот что меня смущает – очень сложный путь, который должен чем-то оправдываться. Результат должен быть, братцы, результат! Это ведь не просто – найти настолько похожую девушку, впихнуть в нее все необходимые сведения, которые сначала надо было еще и разузнать, а затем заслать «казачка», вернее «казачку».
Такая игра должна обязательно стоить свеч. Так что же это могут быть за «свечи»? Большие деньги. Наследство? Слишком невероятно – откуда у Ирины Николаевны большое наследство? Что, эта Алена рассчитывает заставить Ирину Николаевну написать завещание в ее пользу? И таким образом ей перейдет все это огромное мифическое наследство? Маловероятно, Ирина Николаевна женщина совсем не такого склада, чтобы в ее цветущем, можно сказать, возрасте писать завещание. Или эта девушка собирается жить с нею до глубокой старости? Бред, бессмыслица. Не бессмыслица это предположение о наследстве только в одном случае – если Алена или тот, кто ее послал, являются сонаследниками Ирины Николаевны. Тогда либо мою учительницу хотят убрать, и все становится слишком серьезным, либо Алена призвана оградить Ирину Николаевну от информации о том, что она является наследницей. А тем временем можно будет опротестовать завещание и переделать его. Тогда эта самая Алена должна сидеть дома безвылазно для того, чтобы перехватывать корреспонденцию и возможных посетителей – адвокатов, душеприказчиков. Интересно, часто ли девушка отлучается из дома? И как ведет себя дома? Нет, мне определенно надо понаблюдать за ней в неофициальной обстановке, простой визит тут не годится. А что же тогда годится? Ведь не поселишься же ты на коврике у двери Ирины Николаевны?
И нечего иронизировать, Танюша. На коврике, может быть, не поселюсь, а вот в одной из комнат Ирины Николаевны – почему бы и нет? Недельку поживу, мне хватит, чтобы во всем разобраться.
И, кстати, в мою дурную голову пришел еще один вариант, правда, очень бредовый – дом у Ирины Николаевны довольно старинный, кажется, еще начала века, так почему бы не предположить, что в доме спрятан какой-то клад? В конце концов, я сейчас обязана рассмотреть любые возможности. Пока я не проработаю все версии, мне следует относиться к ним терпимо. И если мне придется искать клад – что ж, буду его искать. Я обещала помочь Ирине Николаевне, и я ей помогу.
Решено – с завтрашнего дня я живу у Ирины Николаевны. Надеюсь, что она не будет против. Но это все завтра, а сегодня я с ног валюсь от усталости, хочу спать. И частные детективы имеют право на отдых.
Доброе утро, Танечка. С новым днем тебя, солнышко! Ты у меня такая умная, красивая, у тебя всегда все получается, что бы ты ни задумала. Вот и сегодня тебя ждет потрясающе удачный день. Вставай, моя самая любимая!
Нет, я еще не сошла с ума, и раздвоения личности у меня тоже нет. Просто я старательно следую рекомендациям какого-то женского журнала, который вчера подвернулся мне под руку. А там было сказано: «Вы будете счастливы и удачливы, если сумеете убедить в этом прежде всего себя». И еще: «Каждое ваше утро должно начинаться с комплиментов и ласковых слов». Но не попугая же мне заводить на тот случай, когда по утрам никого под рукой не оказывается?! Вот и приходится – все самой, все самой.
Но это утро действительно неплохое – хорошо, по крайней мере, уже то, что меня не разбудили телефонным звонком в половине седьмого утра, а проснулась я абсолютно самостоятельно в половине девятого.
И поскольку у меня нет никаких срочных дел (дело Ирины Николаевны я назвать срочным ну никак не могу), можно не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой принять душ, выпить кофе, выкурить сигарету и чего-нибудь пожевать.
Проделав все привычные утренние манипуляции в непривычно медленном темпе, я решила, что уже созрела для работы и пора осуществлять выработанный накануне план – напрашиваться в гости к Ирине Николаевне – и по дороге заскочить в родную и любимую милицию, загрузить ее работой (а то вдруг ей делать нечего?).
Итак, звоним Ирине Николаевне.
– Алло.
– Доброе утро, не могли бы вы позвать к телефону Ирину Николаевну?
– Конечно, подождите минуточку. – Это наверняка и есть Алена. Голос очень приятный, вежливая.
– Слушаю вас, – послышался наконец в трубке хорошо модулированный голос Ирины Николаевны.
– Ирина Николаевна, это Таня. Я вчера дома все обдумала и пришла к выводу, что нужен не единичный визит, мне надо пожить у вас, чтобы к ней присмотреться. – Все это я выпалила не переводя дыхания, с места в карьер. И добавила: – Это удобно?
– Да, Танечка, конечно, удобно. Переселяйся хоть сейчас, я буду очень рада, – спокойно ответила Ирина Николаевна.
– Легенда будет такая – мне дома необходимо сделать какой-то ремонт. Скажем, поменять сантехнику. Кстати сказать, это и в самом деле не мешало бы сделать. И само собой разумеется, что нормальный человек в квартире, где меняют сантехнику, жить не сможет. А я вполне нормальная. Ну, как вам?
– Конечно, Танечка, ты можешь спокойно пожить у меня. Не церемонься, пожалуйста, и переезжай хоть сейчас. Я очень буду тебе рада, и ты никого не стеснишь. Напротив, я тебя познакомлю с Аленой, и вам будет не скучно. Договорились?
Эти фразы явно были рассчитаны на Алену, которая, должно быть, появилась в зоне слышимости. Так, интересно, что это – простое любопытство или контроль телефонных разговоров? Надо будет следить и за этим – система это или случайность.
– Таня, что ты там, задумалась? – вывел меня из раздумья голос Ирины Николаевны.
– Простите, Ирина Николаевна, действительно задумалась. Я приеду часа через два. Вы дома будете?
– Да, Танечка, приезжай.
– Вот и хорошо. И я тоже очень надеюсь, что нам будет не скучно.
Ирина Николаевна еще раз заявила, что она в этом уверена, мы попрощались, и я повесила трубку.
Следующие полчаса ушли на лихорадочные сборы и обдумывание очень занимавшего меня вопроса – убьют меня сейчас в милиции или сжалятся и согласятся еще раз помочь? Нет, я понимаю, конечно, что в последнее время я совсем обленилась и норовлю переложить на них часть работы. По-хорошему, я должна сама съездить в этот самый Челябинск и лично узнать все об Алене Викторовне Дементьевой. Но поскольку эту поездку мне никто не оплатит – на Ирину Николаевну я работаю из чисто альтруистических соображений, – то я туда и не поеду. И в конце концов, почему я должна туда ехать, если эти друзья могут запросить все сведения и через пару дней они уже будут в Тарасове? И вообще, я перетаскала им столько пива и шоколада, что ментам грех жаловаться! Успокоив свою совесть такими рассуждениями, я схватила вещи, которые решила взять к Ирине Николаевне, наговорила на автоответчик какую-то чепуху, выключила все, что можно и нужно было выключить, и покинула наконец свою квартиру.
Господи, и чего же я понапихала в эту проклятую сумку? Такое ощущение, что к Ирине Николаевне я переезжаю по крайней мере на полгода! Фу-у, еле до машины доволокла. Вот она, моя бежевая «девяточка» (только вчера ее помыли, поэтому я с чистой совестью могу утверждать, что она действительно бежевая), стоит, меня дожидается. Бросив свою жуткую сумку на заднее сиденье, я перевела дух. Так, теперь купить по дороге пива – и в милицию!
Эффектно развернув машину у здания Главного управления и тут же уплатив штраф за неправильную парковку, я вылезла из «девятки» и двинулась ко входу в сие здание. Штраф несколько ухудшил мое замечательное утреннее настроение, поэтому вышедшего ко мне Мельникова я встретила довольно странной фразой:
– На, держи свое пиво, выпиши мне пропуск, и пошли к тебе, а то пялятся все, как будто бабу первый раз увидели. Или я такой уж неземной красоты женщина, что от меня глаз оторвать никто не может?
– Да нет, – флегматично отозвался Мельников, привыкший уже к моим странным заявлениям и претензиям. Он неторопливо нацарапал что-то на пропуске, взял у меня сумку с пивом и повел меня наверх. Пройдя один лестничный пролет, он вдруг сообщил мне следующее: – Грубая ты все-таки, Танька. Ни здрасте, ни как я рада тебя видеть живым и здоровым, ни как твои дела. Нет, сует пиво какое-то и командует. А пялятся на тебя все вовсе не потому, что ты такой уж неземной красоты. Просто они, наверное, решили, что ты особо ценный в информационном отношении кадр, который мы выловили сегодня ночью. У нас рейд был по злачным местам. А ты больно на них смахиваешь – разрезик у тебя на юбке слишком уж заметный.
