выспалась. Пожалуй, мне стоит немного вздремнуть. Женя, если я надолго засну, ты разбудишь меня, чтобы я не пролетела мимо своей остановки? — шутливо попросила она.
— Обязательно. Можешь полностью положиться на меня в этом вопросе, — тем же тоном поклялась я ей в ответ.
Из динамиков под потолком раздались стандартные приветствия от имени командира экипажа и авиакомпании в целом. Затем после обязательных «займите свои места», «пристегните ремни», «воздержитесь от курения» и пожеланий приятного полета самолет плавно вырулил на взлетную полосу, набрал скорость и мягко оторвался от поверхности земли. Вика недолго поворочалась в кресле, принимая положение поудобнее, и, прикрыв глаза длинными пушистыми ресницами, вскоре, похоже, действительно задремала.
Рейс на самом деле был ранним, и, чтобы успеть на него, пришлось подняться ни свет ни заря. Но в отличие от моей спутницы, или, точнее, подопечной, мне не спалось. Поэтому после раздачи стюардессой минералки, лимонада и освежающих леденцов, недолго посмотрев в иллюминатор, я полезла в кармашек сумки за зеркальцем. Вслед за ним на ковер выпал маленький прямоугольник плотной бумаги. Я подняла и поднесла его к лицу. Это была визитная карточка Викиного провожающего. «Долгов Дмитрий Тимофеевич, производственно-торговая фирма „Оникс“, старший помощник», — гласила она, перечисляя далее адреса и номера телефонов и факсов.
«Д. Д. Т. — средство от комаров и мошек, — тут же сама собой сократилась до первой буквы его фамилия с инициалами в моей голове. — Значит, он тоже работает у Викиного отца».
Визитка отличалась от обычных стандартов и была сделана явно по специальному заказу. Как говорится, в данном случае заказчик проявил фантазию, за которую наверняка и заплатил больше обычного. Тисненные золотом ветви обрамляли внутреннее пространство, так что выделенная крупной вязью фамилия обладателя немного терялась среди них и других орнаментальных излишеств. В общем, присутствовал явный перебор украшений, что скорее всего говорило о наличии жизненных амбиций и повышенного честолюбия у ее обладателя.
«Похоже, в „Ониксе“ работают только одни помощники. И директор, естественно», — подумала я.
Все дело было в том, что с одним помощником директора «Оникса» я уже была знакома. Правда, в то время, когда он представлялся мне, приставка «старший» в его речи не фигурировала. Кстати, со встречи с ним все и началось.
С тех пор как я ушла из «Сигмы» — спецподразделения, подобного «Альфе», «Вымпелу» и другим, я поселилась у своей тети в Тарасове и работала частным телохранителем. Конечно, далеко не все сразу пошло хорошо и гладко. Более того, меня поначалу просто не воспринимали всерьез. Но настоящий профессионализм и в Африке профессионализм. А его мне было не занимать. Подготовка была — закачаешься. Ворошиловка — а именно так называлось в просторечии законченное мной специальное женское закрытое учебное заведение — готовила отменные кадры.
Его выпускницы, а закончить его можно было только успешно или никак, отлично владели всеми видами стрелкового и холодного оружия, приемами рукопашного боя, могли управлять если не всеми, то почти всеми известными транспортными средствами, были на «короткой ноге» с подрывным делом и другими спецпредметами. Такими, например, как диверсионно-разведывательная работа и криптография. Знание иностранных языков подразумевалось само собой. Неоднократно закрепив все полученные навыки на практике, в условиях реальных боевых действий в Афганистане, Ближнем Востоке, Африке, Юго-Восточной Азии, каждая из нас становилась просто бесценным по своей подготовке человеком. Но в результате распада СССР, нынешней российской политической неустойчивости, интриг в верхушке власти и традиционного русского наплевательства «Сигма» просто распалась.
Полученный же багаж бесценных знаний, естественно, никуда не пропал, и в очень скором времени высочайшее качество моей работы было неоднократно подтверждено на деле. Я заняла достойное место в сфере оказания охранных услуг, заставив уважительно замолчать недавних насмешников и злопыхателей. Мое имя было известно в заинтересованных кругах, и более того, среди бывших клиентов, занимавших довольно высокие посты во властных структурах, я заимела довольно влиятельных покровителей.
Дела попадались самые разные — от необычайно простых, не предполагавших даже и десятой доли моей подготовки, до довольно сложных, опасных и запутанных, требовавших недюжинного душевного и физического напряжения. Но без ложной скромности могу сказать, что пока из всех дел выходить мне удавалось успешно и с честью.
Тогда, в конце мая, у меня выдалось «окно» — свободное время, когда очередной заказ был выполнен, а новый еще не поступил. Довольный клиент сполна и щедро расплатился, я почивала на лаврах, восстанавливала форму и понемногу тратила честно заработанный собственным потом гонорар.
В тот день я поднималась по лестнице, возвращаясь домой после прогулки по магазинам и видеосалону, из которого прихватила для просмотра несколько новых кассет. Видеофильмы являлись моим увлечением и одним из любимых видов отдыха, и я частенько пользовалась услугами этого салона, чтобы выбрать фильмы, достойные пополнить мою видеотеку уже на постоянной основе.
Мой телефон, немолодой уже аппарат, обладавший звонком, полным внутреннего достоинства, на этот раз разрывался так, что его слышно было за несколько лестничных пролетов. Так звонить мог только тонущий или погибающий в огне человек, взывающий о помощи из последних сил. Я непроизвольно ускорила шаг. Но вовсе не из-за немедленного желания кого-то спасти, а в порыве сохранить телефонный аппарат, который, казалось, еще немного и просто разлетится на мелкие кусочки от собственного звонка. Он дорог был тете Миле как память о прекрасной молодости. Она всячески заботилась о нем и, несмотря на наличие современного аппарата с определителем номера и автоответчиком, демонстративно пользовалась только им, периодически отключая современного конкурента от сети. Тот, в свою очередь, отвечал ей взаимной любовью и надежно служил верой и правдой.
Что-то мне подсказывало, что звонивший не положит трубку, пока не услышит ответа, сколько бы времени на это ни потребовалось. И, не желая увидеть тетю рыдающей над останками ее любимого телефона, я быстро подлетела к двери, отворила ее и схватила трубку в самый последний момент, после которого, казалось, спасти его уже будет невозможно. Аппарат облегченно умолк и, докрасна разогретый собственными трелями, начал потихоньку остывать.
— Пожалуйста, подождите секунду, — сказала я в трубку, положила ее на полочку рядом с телефоном и вернулась в прихожую, чтобы скинуть туфли, прежде чем продолжить еще не начатый разговор. — Да, я внимательно слушаю вас, — произнесла я после короткой паузы, удобно расположившись на диване и вытянув ноги.
Нет на свете большего удовольствия, чем сбросить наконец новые туфли на высоченном каблуке, после долгой беготни на которых ноги просто немеют.
— Здравствуйте, — раздался в трубке молодой мужской голос. Голос был неожиданно приятен, с легкой хрипотцой и звучал очень вежливо и приветливо. — Можно услышать Евгению Охотникову?
— Конечно, — ответила я, автоматически прикидывая, кто мог быть обладателем такого голоса и по какому делу хочет поговорить со мной. — Вы как раз этим сейчас и занимаетесь.
— Чем? — на том конце послышались несколько озадаченные нотки.
— Слушаете Евгению Охотникову, — смена интонации в голосе моего собеседника немного позабавила меня. — Это я.
— Здравствуйте еще раз. Вы знаете, мне порекомендовал вас один мой знакомый. Он как-то пользовался вашими услугами и остался очень доволен. — Несмотря на уверенный тон, говоривший на секунду запнулся, явно не зная, как продолжить разговор.
— Ну что ж, очень приятно слышать, когда о тебе и о том, что ты делаешь, отзываются хорошо, — пришла я ему на помощь. — У вас какие-то проблемы?
— В некотором роде. Вы не могли бы мне помочь? Боюсь, что, кроме вас, этого никто сделать не может. — Голос собеседника вновь обрел уверенность в себе.
После того как мое имя приобрело некоторую известность, мне не раз и не два приходилось слышать лесть в собственный адрес. Причем, как свидетельствует опыт, почти всегда это делалось далеко не в бескорыстных целях. И чем больше и назойливее была лесть, тем почти всегда неприятней оказывалось предлагаемое дело. Поэтому у меня уже давно выработалась стойкая привычка либо не воспринимать лесть
