Но почему-то рано или поздно у каждого из моих знакомых возникает вопрос: Боря, а что ты здесь делаешь?
– Насчет зубов красиво сказал, – похвалила я. – Ты случайно стишки в юности не пописывал?
– Стишки не пописывал, а вот тексты для песен – это было, – усмехнулся Боря. – И кроме того, и на басухе бацал. Своя команда у нас была. Жарили рок-н-ролл так, что только пыль столбом. У меня записи сохранились, могу дать послушать, если интересно. Ты вообще какую музыку слушаешь?
– Ничего конкретного, я в этом плане совершенно всеядна, – ответила я. – У меня другой пунктик: я киноманка. Жизни себе без кино не представляю.
– И какие именно фильмы тебе нравятся? – заинтересовался Боря.
– Ничего конкретно, – ответила я. – У меня нет любимого жанра, актера или, скажем, режиссера. По мне главное – чтобы фильм был хороший, а для этого усилий одного человека часто бывает недостаточно. Да и у мастеров случаются ошибки.
– Точно! – подхватил Боря. – Например, Гайдай. Бесспорно, гений, но поздние фильмы смотреть попросту невозможно. – Боря даже поморщился. – Но бывает и так, что один человек весь фильм вытягивает, совершенно безнадежный. Например, тот же «Эйс Вентура». Отстой полнейший, один Кэрри молодчага. Морда у парня совершенно гуттаперчевая, смотришь на него и ржешь, как дурак, остального дебилизма уже не замечаешь.
– Да, Кэрри воистину велик, – согласилась я. – Но мне больше нравится, когда ему серьезные роли достаются. К сожалению, это нечасто случается. Его комедийный дар – как проклятие. А тебе что из фильмов нравится?
– У меня все сложнее, – удрученно произнес Боря. – У меня есть и актеры любимые, и режиссеры. Из режиссеров Стоуна очень уважаю, особенно «Взвод», «Рожденный четвертого июля». Тарантино тоже хорош, Коппола…
– Какой ты кровожадный! – засмеялась я.
– Не все так плохо, – улыбнулся мне в ответ Боря. – Там дальше по списку Данелия идет, Лукас, Бессон, Ричи, Гайдай, конечно же… Короче, я еще не совсем потерянный для общества человек.
– Хорошо, а актеры какие? – спросила я. – Хотя нет, подожди, дай угадаю. Сталлоне, Брюс Ли небось и Шварценеггер, верно?
– Арнольда не трожь, это святое, – нахмурился Боря.
– Бог с тобой, Боря! Он же играть совсем не умеет, – заспорила я. – Это не актер, а просто кусок мяса, особенно в ранних фильмах. Помнишь его в «Конане»? Да у его лошади морда и то выразительней! А в «Терминаторе»?
– А в ранних фильмах от него хорошей игры никто и не требовал, – возразил Боря. – В том же «Конане» или, тем более, в «Терминаторе». Если ты вдруг забыла, он там робота играет. А каких эмоций ты хотела от робота?
– Что ж, может быть, ты и прав, – неожиданно легко согласилась я, решив, что Боря уже достаточно успокоился и пора продолжить пытку. – А здесь ты часто бываешь? – спросила я с совершенно невинным выражением лица.
– Я?!!
Мой вопрос вернул Борю к действительности. Он с ужасом огляделся. Увиденное его не обрадовало – как раз в эту минуту двое танцоров исполняли на сцене стриптиз. Боря покраснел. Потом побледнел. Потом снова покраснел и тут же снова побледнел. Будь на месте Бори гранитный валун, он бы давно уже раскололся от столь резкой смены температур.
– Ну, не я же, – невинно сказала я. – Ведь это ты меня сюда пригасил. Вот я и подумала. А ничего, здесь довольно уютно.
Боря промолчал, но весь его вид говорил о том, что у него совсем другие представления об уюте.
– Так ты здесь часто бываешь? – повторила я свой вопрос.
– Мужчина, вы танцуете? – спросил вдруг голос с характерными «голубыми» интонациями.
Я подняла голову. У нашего столика стояло существо неопределенного пола, в темно-синем мужском костюме и с густо раскрашенным лицом. Для Бори это стало последней каплей.
– Щас я тебе станцую, – пообещал он, вставая.
– Боря, подожди… – начала было я, но было поздно.
Борин кулак с хрустом врезался в лицо гомосексуалиста, ломая носовую перегородку. Тот взвизгнул и попятился, но Боря схватил его за грудки и занес руку для нового удара. В ту же секунду откуда-то из темноты вынырнула огромная волосатая лапа и сжала Борину кисть. Боря выпустил жертву и развернулся, сжав в кулак теперь уже левую руку. И вдруг замер.
– Ты?!! – завопил он, пристально глядя на охранника.
– Мать моя женщина, Фюрер, – пробормотал обладатель лохматой ручищи, тоже, по всей видимости, узнавший Борю.
С минуту они изображали немую сцену, достойную гоголевского «Ревизора». Другие охранники, кинувшиеся было на помощь коллеге, начали понемногу разбредаться. Изувеченного Борей посетителя куда-то увели, веселье возобновилось.
– Ты что здесь делаешь? – спросил, наконец, Боря, опуская руки.
– Я-то здесь работаю, а вот ты, блин, что здесь делаешь? – нехорошо улыбнулся охранник.
– Да ничего, – густо покраснел Боря. – Шел мимо, увидел вывеску, зашел. Сушей пожрать захотелось.
– Сушей, говоришь? – переспросил охранник, присаживаясь за наш столик.
Его подозрения относительно некоторых особенностей Бориной личной жизни росли и крепчали на глазах, и Борину репутацию нужно было немедленно спасать.
– Боря, это твой друг? – спросила я, обнимая его так, чтобы у охранника рассеялись последние сомнения как насчет Бориной ориентации, так и насчет наших с ним отношений.
Боря машинально положил руку мне на плечо, и лицо охранника просветлело.
– Здравствуйте. Женя, – представилась я, протягивая руку.
– Антон. Мы с этим… с вашим молодым человеком сначала вместе служили, а потом какое-то время вместе работали.
– Скажите, Антон, а здесь вы давно работаете? Я вас почему-то не помню. Я здесь довольно часто бываю. Это единственное место в городе, где девушке можно спокойно поужинать, с полной уверенностью, что к ней никто не пристанет. Боренька, милый, прости меня ради бога, эгоистку глупую. – Я погладила Борю по голове. Он моментально расплылся в улыбке и едва не замурлыкал. – Мне и в голову не могло прийти, что пристать могут не только ко мне, но и к тебе.
– Да уже больше года, – сказал Антон. – Странно, но я вас тоже не помню, хотя девушки у нас бывают нечасто. Когда вы здесь были в последний раз?
– Это говорит только о вашей ненаблюдательности, Антон, – ответила я, сдабривая слова самой обольстительной улыбкой из своего арсенала. – Я на прошлой неделе волосы перекрасила.
– А, ну если так, то может быть, – кивнул охранник. По его физиономии было видно, что сомнения несколько успокоились, но не исчезли окончательно.
– Товарищ прапорщик, так все-таки, что вы здесь делаете? – спросил Боря.
– Сержант, я же тебе русским языком объяснил: работаю, – ухмыльнулся Антон. – Немецким не владею, уж извини. И нефиг на меня так смотреть. Здесь хорошо платят и не особо напрягают. Сам знаешь, деньги не пахнут. И вообще, – Антон наклонился вперед и понизил голос, чтобы его не услышали за соседними столиками, – не так страшен педик, как его малюют. Меня же не сексом с ними заниматься заставляют, верно? Да и с одной тарелки с ними я тоже не жру, и на брудершафт не пью. Я просто охрана. Торчу себе в уголке и смотрю, чтобы их кто-нибудь не обидел.
– И как смотришь? – спросил Боря. – Не противно?
– Поначалу, конечно, с души воротило, – кивнул Антон. – Бреешься с утра, смотришь в зеркало и самому себе в морду плюнуть хочется. Потом ничего, привык. Знаешь, Борь, они ведь нормальные ребята. Если, конечно, не вспоминать, чем они ночами промеж собой занимаются.
– Как знаешь, Петрович, – вздохнул Боря. – Дело, конечно, твое, и не мне тебя жизни учить. Но я бы на такую работу ни за какие бабки не подписался.