Я быстро подошла к понуро замершему существу и рванула за серые патлы. Они легко отделились от головы, и по ватнику рассыпались светлые пряди настоящих волос.
— Нет! — яростно закричала девица и бросилась на меня.
Я не стала с ней драться — уж очень от нее воняло, — предоставив эту возможность двум омоновцам, бульдогами повисшим на ней.
— Кто она? — в ужасе прошептал Рома.
— Не узнал? — усмехнулась я. — Твоя старая знакомая, а по совместительству — убийца Петра и Виолетты, много раз неудачно покушавшаяся на меня.
— Не может быть… Рита?
Омоновцы сорвали с преступницы отвратительно пахнущую верхнюю одежду, накладной нос, восковые щеки и веки. Перед нами предстала юная особа в джинсах, свитере, перемазанная гримом и слезами.
— Рома! — тоненько взмолилась она. — Не смотри на меня! Я, наверно, плохо выгляжу…
Роман медленно отвернулся.
— Пока вы не увезли ее, я хотела бы выяснить некоторые подробности. Хорошо?
— Валяй, — улыбнулся мне Мельников. — Без тебя мы бы ее ни за что не рассекретили. Но сначала ответь, как ты догадалась, что под маской старого бомжа скрывается молоденькая девчонка?
— Да слова Ромы натолкнули на мысль! Подходя к нам, он слышал лишь голос, но не видел, кто говорит, поэтому не находился под впечатлением от «мужской» внешности свидетеля. Плюс меня насторожили гладкие щеки «деда» и хорошие белые зубы. Если не находит времени помыться, почему регулярно бреется и чистит зубы?
— Блестяще! — восхитился Андрей. — Сколько раз вижу тебя в действии, столько раз поражаюсь!
Поклонившись, я обернулась к Рите.
— Ты ненавидишь меня за то, что я встречаюсь с Романом? И собираюсь за него замуж?
— Да! — вызывающе ответила девушка, расправив плечи и ловко пнув в меня камешком.
Я увернулась, и камень попал в ногу стоявшего рядом Романа, который, болезненно ахнув, схватился за нее.
— Я его люблю, всегда любила и буду любить, — заявила Рита. — Хочет он этого или нет, а все, с кем он мне изменяет, поплатятся за это жизнью.
— Сумасшедшая, — откомментировал Мельников.
— Нет! Я абсолютно нормальна! Если бы не она, — в меня ткнули грязным пальцем, — никто никогда не догадался бы, что я замешана в убийствах. Я идеально их продумывала, следила за жертвой, составляла подробный план… — По-моему, она гордилась собой, своим умом и сообразительностью. По крайней мере, ее слова прозвучали хвастливо.
— Как ты следила за мной? — спросила я. — Откуда узнавала, что я избежала опасности и выжила?
— Дневала и ночевала на крыше девятиэтажки напротив. Устроила себе на чердаке убежище и наблюдала за тобой с помощью бинокля.
— Здорово, — присвистнул следователь, — как профессиональная киллерша.
— Я подумывала о такой карьере, — степенно кивнула девица. — Облегчало слежку то, что все твои поступки были предсказуемы, а после покушений неизменно возвращалась домой или звонила Роману. Я тоже ему звонила.
— Что? — удивилась я.
— Спрашивала, как здоровье, чем занимается, куда направляется. Он всегда был вежлив и давал мне весьма ценную информацию.
Я взглянула на «жениха», но он даже не повернулся, стоял, как герой античной трагедии, прижав одну руку к груди, а другую ко лбу. Его показная отрешенность и брезгливость коробили меня больше, чем откровенная испорченность Риты.
— Кто был тот мужчина, который заманил меня на кладбище?
— Один из маминых друзей, актер. Я сказала ему, что придумала грандиозный розыгрыш, и он согласился помочь.
— Ты пыталась сбить меня на Гришиной машине?
— Да. Они, конечно, придурки, но меня уважают.
— За то, что ты снабжаешь их наркотиками. Зачем ты убила Виолетту?
Злобная гримаса исказила лицо девушки.
— Она давно заслужила смерть! Мало того, что несколько месяцев крутила шашни с Романом, так еще и забеременела от него!
— Твои сведения неверны. Виолетта ждала ребенка от отравленного тобою братика Пети.
— Н-да? Ну и что! Я давно запланировала ее смерть, только ждала подходящего момента. Правда, красиво получилось?
— А анонимка Гольдбергу — тоже твоих рук дело?
— Зачем спрашиваешь, когда сама все знаешь? Но не надейся, в тюрьму я не сяду. На суде буду прикидываться невинной овечкой и отрицать все обвинения.
Какая циничность и наивность одновременно! И уверенность в своей безнаказанности — поведение, характерное для большинства подобного рода убийц.
— Ей будет сложно выкрутиться, — покачал головой Мельников. — Улик более чем достаточно. Единственная лазейка для защиты — представить ее сумасшедшей.
— Я не сумасшедшая! — возмутилась Рита. — Мне надо просто нанять хорошего адвоката… Рома, будешь меня защищать? Я заплачу.
— Уведите же ее наконец! — не выдержал он.
— Да, пора, — согласился с ним следователь. — Твой кошмарный сон, Татьяна, закончился. Можешь просыпаться и жить в свое удовольствие.
Оперативники увели преступницу. Мы с «женихом» медленно брели за ними следом. Говорить было не о чем. И без слов стало ясно, что наша недолгая связь подошла к концу.
У кладбищенских ворот мы остановились и посмотрели друг на друга. Пока я искала подходящую формулировку, мысленно отвергая «давай останемся друзьями», «мы слишком разные» или лаконичное «не звони мне больше», Роман прокашлялся:
— Таня, мы с тобой слишком разные. Если хочешь, давай останемся друзьями. Но прошу тебя, не звони мне больше.
После чего повернулся и быстро зашагал к своей машине, забыв о необходимости прихрамывать. Я с легкой досадой глядела ему вслед. Получается, что это он меня бросил, а не я его!
Я припомнила свои размышления четырехдневной давности о преимуществах одинокого существования. Правда, не в личной, а в профессиональной жизни.
Единственное, что утешало, так это полное отсутствие необходимости давать кому-либо отчет о проведенном расследовании, проводить разбор ошибок и выслушивать едкую критику. А так как я сама себе начальница, то имею полное право наградить себя отличным ужином в лучшем ресторане города и сказать: «Поздравляю, Татьяна! Ты опять выиграла!»
