— Вы, товарищ милиционер, не трогайте ее сейчас. Видите: не в себе бабенка, умом тронулась.
— Попрошу без разговоров.
— Отцу ее позвонили. Большая вроде шишка — отец-то…
…Забыться, забыться… Лица не видеть…
— Рита, дочка!
— Папа? Вити нет, папа… папа…
…Взволнованный голос отца утонул в море других голосов.
Маргарита потеряла сознание.
14 апреля, 11 часов
«Вчера в 17 часов…»
В семнадцать. То есть — средь бела дня. Интересно.
«…в своей квартире был убит родственник известного бизнесмена (фамилию бизнесмена из этических соображений мы опускаем). Ведется следствие. Подробности дела мы сообщим нашим читателям в ближайших номерах газеты».
Краткость — сестра таланта. Читатели, несомненно, будут удовлетворены столь обширной информацией. Так, что там дальше?
«На улице Ст. Разина автомобиль, ехавший со скоростью…»
Узнать, какая скорость была у автомобиля, ехавшего по улице Степана Разина, мне помешал телефонный звонок.
— Алло?
— Здравствуйте! — решительно произнес бархатный баритон. — Могу я побеседовать с Татьяной Александровной?
— Безусловно, — голос не был мне знаком. Вероятно, очередной клиент.
Обладатель бархатного баритона озадаченно помолчал, затем спросил:
— Вы — Татьяна Александровна?
— Да, я — Татьяна Александровна Иванова. Чем могу быть полезна?
— Гм… мне рекомендовал вас Анатолий Маркович Рабинович, вы, наверное, помните его?
Естественно, помню — крупный оптовый торговец. Не первый раз он «подбрасывает» мне клиентов, за что ему огромная правительственная благодарность. Имя Рабиновича уже стало своеобразной гарантией финансового благополучия обращающихся ко мне за помощью: можно быть уверенной, что непременно получу приличный гонорар.
— Конечно, помню. Так чем я могу вам помочь?
— Видите ли, в моей семье случилось несчастье…
Ну разумеется. От большого счастья ко мне еще ни один не обращался.
— …убили моего зятя, мужа старшей дочери… Простите, я не представился: моя фамилия Королев, — слышали, вероятно? — Королев Вадим Сергеевич.
Как же, как же, слышали! Похоже, тот самый «известный бизнесмен», чью фамилию «из этических соображений» газетчики решили не упоминать.
— Мне бы хотелось встретиться с вами. Под подозрением находится моя дочь. Она в глубоком трансе после случившегося. Но совершенно не виновата, ни в чем не виновата! Ее вообще в это время дома не было! Пожалуйста, возьмитесь за это дело. Я заплачу хорошие деньги. Моя дочь в горе и глубоко несчастна. Найдите убийцу — настоящего убийцу, понимаете? Сами знаете, на милицию в наше время полагаться нельзя…
Интересно, если дочь Королева узнает, кто именно убил ее муженька, она будет от этого счастливее?
— …а вас мне рекомендовали как человека исключительно порядочного и справляющегося с любым делом, даже самым запутанным.
«Известный бизнесмен» замолчал. Наконец-то мне позволили вставить словечко в этот «односторонний» монолог.
— Подождите, ведь я еще не согласилась…
— Я заплачу, — перебил Королев. Определенно, он привык слушать только себя. — Я же говорил вам, заплачу хорошие деньги! Мою дочь необходимо спасти.
У меня принцип: не рубить с плеча. Хотя история эта мне почему-то не понравилась сразу. Какое-то неприятное ощущение возникало при мысли об этом деле.
— Я перезвоню, с вашего разрешения. Мне нужно подумать.
— Да, конечно, конечно! Но согласитесь, пожалуйста! Дайте мне надежду! И запишите мой телефон. Пожалуйста!
Королев продиктовал номер. Записывать я ничего не стала, да с моей феноменальной памятью это и необязательно. Мы договорились, что я позвоню ему во второй половине дня.
Дело запутанное, это ясно. «Известному бизнесмену», естественно, хочется выгородить доченьку. И он надеется, что у меня это получится.
Разумеется, получится, если она не виновата. А шут ее знает — может, она и вправду не виновата? Интересно, у нее хоть алиби-то приличное есть? Потому что только из-за восстановления справедливости ввязываться в эту историю вряд ли стоит. Так подсказывал мне «здравый смысл» (и «твердая память»). Но деньги бы сейчас очень не помешали.
Я закрыла глаза, и перед моим мысленным взором тотчас возникли аккуратные пачки зелененьких бумажечек… Зеленое наваждение, честно признаться, и ввело в искушение мою грешную душу.
Пожалуй, стоит согласиться.
А что нам «скажут» на сей раз возлюбленные мои кости? В самом деле, как это я забыла про гадание? Разве можно в столь важном вопросе полагаться только на собственное мнение? Ай-ай-ай, какое упущение с вашей стороны, многоуважаемая Татьяна Александровна!
13 + 30 + 2.
«Это сочетание означает разоблачение чьих-то неблаговидных поступков. Никогда ни к чему и ни к кому не предъявляйте претензий — ни к прошлому, ни к людям, ни к богу, ни к судьбе».
Хорошо. Не станем предъявлять. Уговорили.
И все-таки — соглашусь.
15 часов
Узнав о моем решении, Королев, похоже, ничуть не удивился… Нет, не так: он словно бы иного и не ожидал — принял как должное. Я возмутилась, не вслух, конечно: какая, однако, самонадеянность!
Чуть было тут же не отказалась. Но гонорар и в самом деле оказался щедрым: вместо двухсот долларов в день — моего обычного тарифа — «богатенький Буратино» предложил триста пятьдесят. Плюс текущие расходы.
…Итак, мне предстояло найти убийцу королевского зятя.
— Вадим Сергеевич, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали обо всем, о чем сочтете возможным: о семейной жизни вашей дочери, а также об увиденном на месте преступления.
Королев закрыл ладонью лицо.
— Это было ужасно… Мне позвонили, и я сразу приехал. Рита была не в себе, плакала… Она теперь все время плачет.
— Рита — ваша дочь?
— Да… Там было полно людей… знаете — соседи, зеваки — им все всегда интересно.
— Позвольте, на каком этаже жили ваша дочь с мужем?
