Надо сказать, груз был нелегким.
Волоком я дотащила его до машины. Это была новенькая «восьмерка» песочного цвета. В багажнике среди инструментов нашлись какие-то ремни и веревки. Ими я надежно скрутила пленника. С трудом загрузив связанного на заднее сиденье, я заботливо уложила его голову на мягкую подушку, оказавшуюся в салоне, и села за руль. Ключи от машины и связка ключей от дачи были уже у меня.
Все это время я не переставала костерить конструкторов «восьмерок» за отсутствие в этих машинах задних дверей. Проталкивать тело массой никак не менее восьмидесяти килограммов через переднее сиденье было занятием утомительным. Парень мирно спал.
Чуть отъехав от жилых построек, я свернула в лес. Запомнила ориентир: щит, гласивший о богатстве и уникальности местной лесной зоны. На несколько метров я углубилась в чащу. Машину поставила под развесистое дерево, выключила зажигание и отправилась обратно.
Идти я старалась по возможности быстро. Во-первых, не хотелось, чтобы меня опередили. А во- вторых, ночи здесь были прохладными. Миновав первые дома, я приблизилась к неприступному забору. Заглянув в знакомую щель, убедилась, что света в доме нет.
Ключ от калитки нашелся быстро благодаря своей нестандартности. Замок щелкнул, и калитка плавно открылась. Мощеная дорожка вела к высокому крыльцу. Тихо захлопнув калитку, я свернула с дорожки, прокралась к окну и прислушалась. Пока ничто не нарушало ночной тишины.
Постояв несколько минут, я направилась к двери. Поколдовав немного с замками — их, кстати, оказалось немало, — я открыла дверь и прошла внутрь.
Коридорчик был очень функционален. Вся левая стена представляла собой конструкцию из шкафов и стеллажей. Все это я разглядела при помощи маленького карманного фонарика. Для подобных ночных прогулок вещь незаменимая. Самый большой пенал был выше меня примерно на полметра. Искушение спрятаться в нем было неописуемым. Но тогда я бы пропустила начало и кульминацию спектакля, а этого не хотелось.
Вторая — внутренняя — дверь располагалась чуть дальше входной. Очень поразило, что эти две двери открываются в разные стороны: первая — внутрь, а вторая — наружу.
Это же идиотство — открытые одновременно, они просто перегораживают все пространство узенького коридорчика. Это малюсенькое помещение, видно, выполняло роль кладовки: с одной стороны располагались многочисленные полки, а с другой — развешанная на вешалках одежда, какие-то рабочие спецовки и куртки.
Кстати, и звукоизоляция у двери была исключительная. Обитая по краям и снизу войлоком, она начисто отсекала все звуки внешнего мира. О входной двери можно было сказать то же самое. Добротный домик. Надо думать, нынешний бизнес владельца обеспечивает неплохой уровень жизни.
К счастью, вторая дверь оказалось незапертой. Возиться в этом мраке со связкой ключей было занятием малоинтересным и, главное, долгим. Дверь подалась, едва я потянула за ручку.
Я попала в просторную комнату. Свет через окошки сюда почти не проникал, и было темно. Натыкаясь на стулья, столы и другую мебель, я обошла комнату, отыскивая укромное место для себя. Найти укрытие мне удалось не сразу.
В очередной раз я довольно чувствительно ударилась обо что-то металлическое. На ощупь это оказался внушительного размера сейф. Скорее всего кассеты хранились именно здесь. Надо думать, что на связке имелись ключи и от сейфа. Однако открывать его сейчас надобности не было. Я продолжила поиски укрытия. Попытка забраться в большой шкаф оказалась безуспешной. Поперечные полки пересекали его доверху. Я не сильно расстроилась — сидеть в темном душном шкафу не хотелось.
На стене тикали электронные часы. 23.40. Спрятаться необходимо было в такое место, откуда хорошо просматривается комната.
Проблема решилась очень просто. Шторы. В душе я поблагодарила хозяев дома за растранжиривание портьерной ткани. Вернее, хозяйку, ибо к этому времени у меня почти не оставалось сомнений — я знаю этого пресловутого шефа. Однако торопиться с выводами было пока рано.
Занавеси драпировалась многочисленными тяжелыми складками. Такими шторами можно было закрыть всю комнату по периметру. Надо ли говорить, что шторы не оставляли ни малейшего просвета между тканью и полом.
Опять же прибыльность бизнеса позволяет не экономить на мелочах. Очень, кстати, приятных и полезных для непрошеных гостей. А раз так — маленькое отверстие в шторе на уровне глаз большого урона не нанесет.
Я уселась на подоконник поближе к косяку. Безопасность с тыла, то есть с окна, мне гарантировали добротные деревянные ставни. Подозреваю, что в этом доме их вообще не открывали. Ну и правильно. Дальше было самое неприятное — сидение на пыльном подоконнике за не менее пыльной занавеской.
К счастью, я не заждалась. На улице послышалось чуть слышное шарканье. В первую секунду я приняла этот звук за дождь. Затем все смолкло. Но ненадолго. Звук открываемой двери я не услышала, но шуршание одежды и шаги вошедшего — очень отчетливо.
В комнате было темно, и разглядеть как следует визитера я пока не могла. Но по контуру одежды бесспорно было одно — передо мной женщина.
Хозяйка дома не стала включать верхний свет. Ограничилась тусклым светом карманного фонарика. Его она ловко извлекла из комода у двери.
Все дальнейшее поведение вошедшей говорило о том, что она задержится здесь надолго. Она скинула с себя туфли на высоких каблуках и нацепила тапочки, стоявшие у порога. В темноте хозяйка прошла через всю комнату, и я потеряла ее из виду.
Маленькое отверстие в шторе позволяло видеть лишь половину помещения. Оставалось только слушать. По шелесту одежды я поняла, что хозяйка переодевалась. Все это она проделывала в полной темноте. Мои глаза уже привыкли к мраку, и я вполне отчетливо различала предметы и обстановку. Женщина появилась в поле моего зрения, но уже в просторном халате. Лица я пока еще не могла разглядеть. Она сразу же прошла к сейфу, и послышался звук открываемого замка. Ровная стопка кассет легла на стол.
Одну из кассет поставили в видеомагнитофон, щелкнула дистанционка, и включился телевизор. По первым же звукам определилась тематика фильма. На экран смотреть не было никакой надобности. Да мне его и не было видно. Угол с телевизором был недосягаем для обзора. Но вот кресло, в котором сидела зрительница, я видела отчетливо. Правда, видела лишь спинку кресла.
Фильм сопровождался стонами и пошлыми мужскими репликами. Теперь меня мучило настоящее любопытство. Но только не к происходящему на экране. У меня были свои догадки о главной героине всего этого безобразия. Но хотелось убедиться окончательно в своих предположениях. Тихо выйдя из своего укрытия, я некоторое время стояла молча за спиной хозяйки. Та внимательно смотрела на экран телевизора. Кадры сменялись один противней другого. Исполнителей мужских ролей узнать было нетрудно, учитывая мое тесное с ними знакомство не далее как вчера вечером. Карен и шофер. Несчастную и, кажется, совсем невменяемую девушку они вертели как хотели. Фантазиям обоих мужиков не было предела. Блондинка с экрана более походила на резиновую куклу, нежели на человека. Знай я о таких подробностях днем раньше, все они пострадали куда больше Светленького.
Я стояла в каком-то оцепенении и пристально вглядывалась в лицо девушки. Где я могла ее видеть? То, что эту девушку я уже где-то видела, для меня было очевидно. Но в голове мелькали какие-то бесполезные обрывки мыслей. И только когда та откинула голову и белые волосы упали на плечи, я вспомнила.
Именно такая прядь белых волос лежала в луже крови перед гостиницей. Значит, это и есть Серебрякова. И по вине сидящей здесь твари я смогла разглядеть лишь белоснежные волосы разбившейся Златы.
Пора было начинать разговор. Как лучше обратиться — «тетя Настя» или «Анастасия Наумовна», — я так и не решила. И вообще увиденное не настраивало на вежливую беседу.
— Эту кассету можно использовать только в качестве порнографии в особо извращенных формах. Эта девушка вчера лежала на асфальте с разбитой головой. По деньгам вы теперь значительно проиграете…
И тут в меня полетел стул.
