Расторгуев повернулся ко мне.
— Поняла, что делается? Этот придурок наркотой торговал на виду у всех. Кафе «Березка» — всего лишь прикрытие. Давно наблюдаем за ним, разрабатываем операцию, а тут, оказывается, имеет место целое побоище. И в центре событий — Татьяна Иванова. И как ты успеваешь всюду? Милиция не успевает приехать, а ты — тут как тут.
Я с сожалением осмотрела свою безнадежно испорченную футболку.
— Борис, мне нужен один из тех, кого вы только что взяли. Это свидетель по делу.
Расторгуев покачал головой:
— Ненадежные у тебя свидетели, толку не добьешься.
— Ничего другого у меня нет, Борис, я устала гоняться за тенью и желаю вытрясти из него всю душу.
— Тебе устроить встречу с ним?
— Этого мало, так просто он ничего не скажет. Есть одна идея, давай-ка обсудим…
Глава 12
Реализовывать идею, детали которой я обсудила с Борисом Расторгуевым, следовало не раньше, чем через сутки. Признаюсь, то, что я задумала, было не совсем законно, но другого варианта не предвиделось.
Я слишком долго и упорно гонялась за Алексеем Шамановым, так звали моего придурка, и, честно говоря, эта фитюлька очень разозлила меня. Пусть ругают те, кто стоит за правду и законность, но я имею право на некоторую долю паскудства и стервозности.
Ради той же правды.
К тому же жизнь такая, товарищи, бьем врага его же методами.
Я потребовала консультации у магических костей, те милостиво позволили мне прикоснуться к тайне тайн, заключенной в цифрах.
Выпало следующее:
3+20+25. «Вы близки к успеху, но кто-то прилагает силы, чтобы помешать вам его достигнуть».
Значит, надо спешить и сделать так, чтобы ощутить опасность раньше, чем она может заявить о себе.
Бармена кафе «Березка», который предпочел смыться с места разборки обкуренной братвы с Татьяной Ивановой, вскоре нашли и начали колоть на предмет незаконного оборота наркотических средств.
Шаманова посадили в отдельную ото всех ячейку, где его продержали уже более сорока часов.
— Скоро его придется выпустить, если не будет предъявлено обвинение, — сказал Расторгуев. — Так что торопись.
— Как он себя чувствует?
— Хреново — его ломает.
— Вот и хорошо.
Борис внимательно посмотрел на меня.
— Ты страшная женщина, Иванова. С тобой лучше не связываться. Хотя я и поддался на твою затею, но теперь уже жалею.
— Это ты правильно подметил, страшна во гневе, — парировала я. — К тому же меня вынуждает на это правда, а она не всегда сладка.
Скрепя сердце Расторгуев препроводил меня в отделение КПЗ, в котором томился Шаманов.
Я нашла его в жутком состоянии. Алексей забился в угол дощатых нар и сидел, покрытый холодным потом.
— Помнишь меня? — спросила я, твердо глядя в глаза жертве белого змия.
Тот не отвечал.
Я медленно вытащила из кармана тот самый пакетик, который экспроприировала у него во время дорожного приключения.
Глазки Шаманова забегали, он зашевелился и пододвинулся ближе.
— Дай…
Я спрятала пакетик в руке.
— Сначала скажи мне, кто надоумил тебя бросить дымовую шашку на сцену во время концерта «Сканеров»?
— Дай…
— Сначала информация.
Наркоман бросился на меня. Не скажу, чтобы это было неожиданно. От таких людей можно ожидать всего, на что не способны обычные нормальные люди.
Я отвела в сторону руку, в которой зажала пакетик, а другой рукой дала отмашку.
Шаманов отлетел на нары, тяжело дыша.
— Или я получаю информацию, или высыпаю отраву на пол. Считаю до пяти.
— Дай, я умираю…
— Раз.
Парень свернулся в комок, обхватив себя обеими руками, и жалобно заныл.
— Два.
— Я сам это придумал…
— Три.
— Я не знаю…
— Четыре.
Я взяла пакетик двумя пальцами и начала надрывать его краешек.
— Я их не знаю…
Краешек пока остался нетронутым.
— Сколько их было?
— Двое…
— Как выглядят?
— Накачанные, прикид короткий, ходят в фирменных майках.
— Как они вышли на тебя?
— Просто подошли и спросили: «Заработать хочешь?»
— Ты сказал: «Хочу».
— Да… Я спросил, что надо сделать… Они говорят: «Поработай дым-машиной».
— Сколько дали?
— Шестьсот рублей.
— На один грамм хватило?
— Да…
— Где мне их найти?
— Не знаю… Они сами ко мне подошли…
Не слишком шикарная информация.
— Ты поможешь их узнать?
Шаманов задергал головой.
— Я не хочу! Не надо этого!
— Тихо! — прикрикнула я. — Я не собираюсь никому ничего говорить — просто кивнешь головой, мол — они, и все. Дальше я соображу, что делать.
— Нет!
— Если не поможешь, я напишу заявление. Именно так я уже поступила с твоими дружками. Будешь сидеть в тюрьме, а я позабочусь о том, чтобы никто не принес тебе ни полграмма порошка.
