— Он артист? — спросила у Романа, переворачивая одну фотографию. На ее обороте было написано: «Прокопенко Владимир Николаевич».
— В некотором роде, — ответил Роман, — он мне нужен, и я надеюсь, что вы мне его найдете. Я удовлетворюсь вашим телефонным звонком с его адресом. Никуда его тащить не придется.
— Это легче, — согласилась я, — я не специалистка по переносу тяжестей. А как, интересно, вы себе представляете мою работу? Наш Тарасов, конечно же, не Нью-Иорк, но и не деревня в три двора. Найти приезжего человека, особенно если он не желает этого, — проблематично, знаете ли.
— У Володи Прокопенко есть за что зацепиться, — пояснил мне Роман.
— Я заметила, — согласилась я, — но этого будет мало.
Роман засмеялся и откинулся на стуле назад.
— Вы меня не поняли, Татьяна, — немного успокоившись, произнес он, — наш Володя — гомосексуалист. Причем как бы это помягче сказать… — Роман, размышляя над ответом, побарабанил пальцами по столешнице, — он не простой гей, а склонный к эпатажу и эстетизму, на своем уровне, конечно. Это не означает, что он любит маршировать по улицам в женском купальнике и приставать к милиционерам, нет-нет. Но если у вас в городе есть места, где собираются такие… особи, то я уверен, он будет там. Обязательно.
Я еще раз посмотрела на фотографии. Надо же: такой великолепный экземпляр и бракованный!
Действительно, мир сошел с ума!
— А почему же вы сами не хотите поискать его по этим злачным местам? — спросила я Романа.
— Есть препятствия, в том числе и психологического плана, — сказал он, — мне бы не хотелось, чтобы он меня увидел раньше времени, да и противно, знаете, по таким местам шляться… Я, Таня, убого консервативен в своих пристрастиях. Мне все это более чем неинтересно.
— Я должна подстраховаться, — ответила я наконец после некоторого раздумья, — вы не похожи на киллера, но все-таки как у вас с документами?
— Отлично, — ответил Роман и протянул мне свой паспорт.
— Роман Георгиевич Балдеску, — вслух прочитала я, — вы из иностранцев? И где же ваша историческая родина? В Кишиневе?
— Папа говорит, что мы происходим из румын, но это было так давно, что он и сам не помнит, — улыбнулся Роман. — А вы раньше никогда не слышали фамилию Балдеску?
— Вы спрашиваете про Георгия Ионовича? — вопросом на вопрос ответила я, разумеется знавшая, что этот человек — известнейший предприниматель, владелец заводов, газет, пароходов. По какой-то необъяснимой мне причине он, однако, не числится журналистами среди олигархов.
Если уж Балдеску не олигарх, то я не детектив, а неудавшаяся продавщица прошлогоднего мороженого.
— Я правильно понимаю, что Георгий Ионович ваш папа?
— Вот именно, а я его единственный сын.
Глава 2
Утром в восемь часов — а для меня это самая что ни на есть глухая ночь — я ловким ударом подушки заставила заткнуться заверещавший от истошного выполнения своего долга будильник и потащилась в ванную.
Холодный душ спросонья — изысканное удовольствие.
Ничего, осталась живой.
Быстренько позавтракав чем бог послал, я отважно отправилась на работу.
Вчера я приняла предложение Антонины, но на своих условиях и вовсе не потому, что она меня разжалобила или мне нужны были деньги.
Я поняла, во-первых, что с погодой мне не везет и надо было чем-то развеять тоску, чтобы не стать неврастеничкой, и во-вторых, меня всего лишь заинтересовало это дело.
Мне стало любопытно, что же кроется за всей этой историей с неизвестным преследователем.
Я разгромила дурацкую идею Антонины по отвлечению внимания этого непонятного мальчика и доказала, что дела так не делаются.
Если уж у него хватило ума не клюнуть на ее домотканый фокус с поездом, то пара часов форы ей тоже не дают никакой гарантии.
Нужно выяснить, кто он, зачем и почему. Только после этого можно будет принимать адекватные решения.
Антонина вынуждена была со мной согласиться.
Мы обсудили с нею план действий и условия их выполнения. Она заплатила мне аванс, не смутившись величиной моих запросов, и отчалила со своей походной библиотекой, а я, договорившись о том, что начинаю работать с завтрашнего утра, подскочила к кухонному окну.
Логично было предположить, что если за ней на самом деле следят, то и мой адрес уже засвечен, и настырный мальчик, не дающий Антонине прохода, стоит у подъезда. Или невдалеке от него.
Разумеется, мне захотелось рассмотреть его и сделать хотя бы предварительные выводы.
Однако, как я ни прижималась носом и щеками к стеклу, «хвоста» за Антониной не заметила.
Предложение Романа Георгиевича Балдеску я тоже приняла, рассудив, что одно дело другому не помешает.
Дело Антонины мне не показалось очень уж сложным, и я собиралась разрулить его до вечера. Ну а с первыми звездочками у меня был запланирован турпоход по голубым и розовым местам нашего города.
Основные места тусовок этой неформальной братии мне были известны, и, имея в кармане фотографии Володи Прокопенко, я намеревалась заняться его поисками после разборки с псевдоманьяком, не дающим возможности девушкам спокойно изучать римскую историю.
Вылетая сегодня из своего подъезда, я имела в сумочке полный набор одинокой сексапильной дамы: мобильник, пистолет, сигареты и второй костюмчик. На всякий, так сказать, случай.
Погода обещала быть замечательной — как ей и положено, когда я не могу заниматься приятными дамскими делами на пляже.
До дома Антонины я добралась на такси.
Антонина снимала квартиру в старом районе города, в его историческом центре, на улице Сергиевской, где домики были обшарпанными и снаружи и внутри, где люди запросто переговаривались друг с другом сквозь раскрытые окна и порой забывали, что живут они в большом городе, а двадцать первый век уже за углом.
Я заняла позицию через квартал от дома и набралась терпения. Судя по всему, сегодня мне его понадобится много-много.
Одета я была «как своя» для этого микрорайона: волосы собраны в хвост, легкий серенький костюмчик и старые босоножки.
Антонина вышла из своего дома без пяти минут девять, как она мне и обещала, и неторопливой походкой направилась к троллейбусной остановке.
Все ее сегодняшние маршруты я знала наизусть.
Идя по тротуару, она огляделась и, не заметив меня, пожала плечами и повернула за угол.
Отщелкнув окурок сигареты в урну и попав точно в ее распахнутую черную пасть, я побрела следом за Антониной, разглядывая бутылки в ларьках.
Повернув за угол, я увидела Антонину, прижавшуюся у лотка с мороженым.
Заметив ее маневр, я остановилась рядом и, не разжимая губ, спросила:
— Что случилось?
— Я его не вижу, Таня, — ответила мне Антонина, и, услышав ее слова, продавщица откровенно вытаращилась на нас.
Я вздохнула и, неопределенно ответив, что еще не вечер, купила себе эскимо на палочке и побрела дальше.
