что ее хозяин не в бегах. А где он тогда?
Ирина меня снова удивила. Она бродила по квартире с видом немного озадаченным.
— У меня такое впечатление, что сюда кто-то приходил после меня. — Она встала посреди комнаты и огляделась вокруг.
Мои подозрения по поводу ее Мишеля только усилились.
— Вы же здесь местная, так сказать, — сказала я, — вот и посмотрите, может быть, что-то пропало или новое появилось, — последнюю фразу я запустила как намек, но Ирина не поняла и принялась подробно изучать все достопримечательности.
Я же подошла к столу, стоящему у дальней стены комнаты: меня заинтересовало нечто конкретное. Из-под нескольких мексиканско-цыганистых рубашек на столе я извлекла фотоальбом — импортный ширпотреб. Несолидная вещь.
— Есть тут ваш юноша? — спросила я у Ирины, и она рассеянно стала мне комментировать фотографии. Я поняла, что мой вопрос был поставлен неправильно. Вернее было бы спросить: есть ли там кто-нибудь, кроме Мишеля?
Мишель оказался высоким, стройным, спортивным парнем с длинными волосами. Бог мой: спортивный брюнет с голубыми глазами! Я прекрасно понимала Ирину: было из-за чего волноваться.
Я разглядывала Мишеля в строгих костюмах и в легкомысленных летних прикидах. В плавках и в полотенцах. Любит себя мальчик, ничего больше сказать нельзя. Любит и ценит. Одна фотография привлекла мое внимание: молодая женщина с ребенком.
— А кто это?
— Где? — Ирина уже успела незаметно отойти и сейчас вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. — Ах, это! Это его бывшая жена с сыном.
— А где они живут, в другом городе? — мне не терпелось найти подходящую версию событий.
— Нет, здесь же, в Тарасове. Мишель отдал ей свою квартиру, а потом эту получил от бабушки в наследство.
После часа бесполезных поисков следов мы спустились вниз и сели в мою машину.
— А почему вы не жили с Мишелем в одной квартире? — не удержалась я. — У вас же есть ключ, вы собирались пожениться.
— Вы знаете, Татьяна, это как-то связано с его работой. — Ирина опять закурила, сколько же можно курить! — Мы всегда заранее договаривались, когда будем ночевать вместе, и все равно созванивались накануне. Меня, кстати, это тоже устраивало по-своему. Вы знаете, вот сейчас мы с вами тут находились, а я все-таки боялась: что скажет Мишель, если узнает об этом. Я только два раза себе позволила прийти сюда без его ведома. Вчера и сегодня.
Я промолчала: как это устраивало по-своему? Что за нестандартные отношения? У меня крутился уже один заготовленный вопрос, но я решила отложить его на потом. На сладкое, так сказать.
— Ну что ж, Ирина, — сказала я, выруливая со двора, — могу предложить пока только вот что: вы даете мне этот ключ, и я наведываюсь сюда завтра утром. Если новостей не будет, то навещу фирму, где он работает. Там посмотрим.
Я довезла Ирину до ее дома. Она жила почти на окраине в старом трехэтажном доме, единственным плюсом которого были, наверное, только высокие потолки. Мы покурили напоследок, я уточнила номер ее квартиры, записала телефоны: ее домашний и Мишеля рабочий, подкинула на ладони ключ от квартиры Мишеля. Проследив, как Ирина вошла в подъезд, я мигнула ей фарами и поехала домой.
Дома поздно вечером, расположившись на диване перед телевизором с кофе в одной руке и с томом Стаута в другой, я пошло наслаждалась жизнью. Я устроила себе, как говорят итальянцы в таких случаях, dolce far niente — сладкое ничегонеделанье. Для полного набора не хватало маленького кусочка тортика. Но я, к сожалению, начала подозревать, что мне это может быть лишним. Я не про здоровье, я про стандарты.
Все было замечательно, и, когда зазвонил телефон, я даже не удивилась: в мире властвует гармония, и если мне хорошо, то всегда найдется кто-то, кто пожелает мне это «хорошо» спугнуть. А не выйдет!
— Слушаю вас внимательно, — милым и добрым голосом отозвалась я.
— Добрый вечер, Татьяна, это опять Ирина, — послышался в трубке ровный голос моей новой знакомой сквозь громкий фон, словно она разговаривала со мной, сунув голову в ведро.
Я быстро нащелкала кнопки определителя номера. Я действовала чисто интуитивно, а может быть, просто привычка у меня такая. Номер не высветился. Сие означало, что Ирина говорит со мною или по сотовому телефону, или по телефону-автомату. Судя по громкому фону, скорее всего — сотовый. Интересно, откуда она взяла сотовый телефон? И что там, некому его отрегулировать, что ли? И говорила она как-то странно, механически ровно. Скорее всего Ирина была немного выпивши.
— Рада вас слышать, Ирина, что-то случилось? — спокойно поинтересовалась я, но вслушалась очень и очень настороженно: не то что-то в ее голосе. Не то!
— Да, то есть нет, конечно, ничего! — со странными интонациями продолжала Ирина. — Я просто хотела вам сказать, что не нужно никакого расследования. Все прояснилось.
— Вы уверены? — недоверчиво переспросила я.
— Да, я уверена. Не нужно никакого расследования, — повторила она еще раз и отключилась.
Я убрала трубку от уха, озадаченно посмотрела на нее и послушала заунывные: пи-пи-пи-пи.
Ну, в общем, главное я просекла — вернулся наш Ромео и сказал Джульетте, что влюбился во фрекен Бок. Джульетта побила Ромео лицо, потом побила посуду, а теперь она в трансе.
Ничего, девочка, оно у всех так бывает. Потом привыкнешь. Только откуда же у тебя сотовый?
На следующий день я возвращалась к себе домой на «девятке» от знакомого, с которым у нас был некий общий интерес. Кончились сигареты, и я сунула руку в «бардачок» — там всегда у меня есть запасная пачка. Нащупала что-то непонятное и вынула: ключ.
Вспомнив про вчерашнее бестолковое времяпрепровождение, я круто развернула машину и поехала к Ирининому дому: вернуть ей ключ от квартиры беглого сердечного друга и двести долларов заодно. Для студентки это деньги очень существенные, а я их не заработала.
Перед домом стояли «Жигули» шестой модели. Я приставила «девятку» рядышком и быстрым шагом направилась к знакомому подъезду. В дверях едва не столкнулась с выходящими из него двумя милиционерами: лейтенантом и старшим сержантом. Они галантно пропустили меня, и, поднимаясь по лестнице, я спиной чувствовала их тяжелые взгляды. Как все-таки может простенькая короткая юбчонка поднять настроение! Я настолько разблагодушествовалась, что решила не ругаться с Ириной: ей и так не повезло в жизни.
После моего звонка дверь мне открыла вовсе не Ирина, а незнакомая девушка: среднего роста, русоволосая, в халате. Она вопросительно смотрела на меня, не приглашая войти.
— Здравствуйте, вы, наверное, Елена, а мне нужна Ирина. Она дома? — Я не желала здесь задерживаться и проговорила все это быстро и напористо.
— Нет, — тихим голосом ответила девушка, — а…
— Неважно, — довольно-таки невежливо прервала я ее. Не хотелось мне что-то объяснять и переливать из пустого в порожнее, — передайте ей, пожалуйста, вот этот ключ, — я протянула, и девушка взяла его, затем, щелкнув замочком сумочки, я достала купюры, — и вот эти баксы. Хорошо?
— Нет, — сказала она и не взяла деньги.
— А почему? — Я с любопытством посмотрела на нее: соседки поругались и не общаются между собой, что ли? А при чем здесь я?!
— Иру убили, — все тем же тихим голосом ответила девушка и поджала губы, сдерживаясь, чтобы не заплакать.
— Та-ак, — протянула я и машинально поправила волосы, — давайте тогда знакомиться. Вы разрешите войти?
Девушка молча отошла в сторону, и я прошла в квартиру.
