закрыл дверь репетиционного зала на ключ.
Он что, прямо тут нас убивать собрался? Интересно, где он раздобыл оружие? В номере я его не видела. Только теперь это уже неважно. Смотри-ка, он и правда собрался меня убить. Вот сволочь, убивать женщину, с которой хотел переспать. Да, впрочем, о чем это я? С Лилианой он спал и все равно убил.
Арарат понял, о чем я думаю.
— Ты слишком умная, детка, а жаль. Прости, но оставить тебя в живых я не могу. Сама виновата. У тебя могло быть все, что пожелала бы. А ты выбрала плохой конец. С другой стороны, умирать лучше красивой и молодой, чтоб не мучиться по поводу старческих морщин и отвислой кожи.
«Эстет, твою мать. Прямо философ», — пронеслось в моей голове. Развязал бы ты мне руки, я бы тебе показала…
Арарат наклонился и поцеловал меня. Я не выдержала такой наглости и лягнула его ногой. И тут же пожалела об этом. Кочерян со всего размаху ударил меня по щеке. Ого! Теперь, наверное, синяк будет. Киря, Киря, ты где? Пора бы вам с ребятами спуститься уже. А то не успеете.
Наконец-то я услышала шум и возню возле дверей. Кочерян услышал ее тоже. В его уме сразу сложилось два плюс два:
— Стерва, значит, ты знала заранее, чем дело обернется.
Я услышала голос Кири, барабанившего в дверь:
— Кочерян, немедленно откройте дверь, вы окружены, сопротивление бессмысленно.
— Ага, а ты попробуй взломай ее. Пока ты сюда попадешь, я их как щенков перестреляю. Не торопись, начальник… Дай им пожить еще пару минут.
Кочерян заметил движение в окне, снайпер сверху был виден превосходно. Арарат кинулся к стене и отключил свет. В зале стало темно. Хоть это мне на руку, и я попыталась освободиться. Мне бы минут пятнадцать, узел оказался не таким уж тугим. Опыта у Анжелы маловато в таких делах. Уж я бы ее так завязала…
— Начальник, если ты сейчас не уберешь своих хмырей, получишь два трупа.
Вот это да! Выходит, я совсем его не знала. А я-то наивно считала себя хорошим психологом. Что Арарат чужими руками мог убрать Лилиану, я не сомневалась. Но такого… А двери не так просто вышибить. Толстые, дубовые, старинные. В старину все делалось на совесть. Стреляй — не прострелишь, а снести только тараном или взрывчаткой можно.
— Кочерян, не сходите с ума. Вы не тронете их.
— Не сомневайся, я все равно к вам в руки живым не сдамся. Так хоть с собой их прихвачу, все не так обидно будет.
С Анжелой, не ожидавшей такого поворота событий, началась истерика. Она надеялась остаться безнаказанной, а теперь… Тем более что Лилиану-то убивала она. И она кинулась к Арарату, пытаясь вырвать оружие. Зачем?
— Не реви, идиотка. Быстро на сцену, уйдем через люк.
Потом повернулся и приказал нам с Никитой:
— Живо вперед, на сцену. Не вздумайте что-нибудь выкинуть. Башку прострелю.
Дура, как я могла пропустить такое? Вернее, откуда я могла знать про люк. Чаще надо в театры ходить! Тогда буду знать. Честное слово, если мы выберемся отсюда живыми, стану заядлой театралкой…
Как бы Кире дать понять, что мы покидаем сцену?.. Черт, аллегории в голову лезут дурацкие.
Лестница, ведущая вниз, была крутой и какой-то шаткой. Спускаться без рук было довольно тяжело, я боялась оступиться и упасть. Если я сломаю ногу, не смогу идти, Кочерян не будет церемониться со мной. Мы шли практически в полной темноте. Где это мы?
Впереди показалась маленькая дверь, Арарат толкнул ее — закрыто. Он выругался, приналег плечом. Дверца не поддалась. Кочерян подозвал Анжелу и тихо что-то начал ей говорить. И в этот момент я освободила руки. Осторожно дотронулась до Никиты и помогла развязаться ему.
«Никогда не поворачивайся к противнику спиной» — законы жанра. Вероятно, Кочерян не любил смотреть детективы и не знал этого. Не повезло ему! В общем, мне хватило нескольких минут, чтобы его скрутить. Никите потребовалось столько же, чтобы разобраться с Анжелой.
Я никогда не забуду удивленное лицо Кири и его ребят, когда мы возникли у них за спиной, живые и невредимые. Наверное, в первую секунду он тоже подумал про привидение… Анжелу с Араратом увезли, отпираться было бессмысленно. Даже без магнитофонной пленки им можно было предъявить парочку других обвинений. Среди которых — покушение на убийство, захват заложников и кое-что еще по собственным темным делишкам Кочеряна. Но это уже из другой оперы.
Дома, лежа в горячей ванне, я подумала: «Все обошлось, конечно, я сдержу свое обещание. Но становиться заядлой театралкой — это уж слишком. Но хотя бы раз в полгода ходить в театр обещаю. Только не на „Призрак оперы“. Хватит с меня призраков.»
Эпилог
День был жаркий, градусов тридцать. В салоне машины душно. Хорошо бы оказаться на море… Пляж, загорелые мускулистые красавцы, играющие в волейбол. Прохладный ветер с моря. Волны, покой и бокал чего-нибудь ледяного. А тут — пробки, пробки. Опять на дорогах пробки. Я притормозила у светофора и выглянула в окно. На стене громадного магазина висело электронное табло: время — погода. Ого, тридцать пять градусов. Почти угадала. Я перевела взгляд на рекламный щиток. «Хотите ощутить прохладу Арктики в жаркий день? Покупайте кондиционеры „Toshiba“ в сети магазинов „Колорадо“». Надпись помельче сообщала, что ближайший магазин, он же центральный, в тридцати метрах, за углом.
В управлении было как всегда — многолюдно, душно. Я толкнула дверь. Киря, расстегнувший почти все пуговицы на рубашке, сидел с мокрым полотенцем на голове. Из открытого окна шел только жар от раскаленного асфальта. Киря посмотрел на меня глазами измученной собаки.
— Привет, как дела? — поздоровалась я.
Володька со вздохом мученика спросил:
— Ну… что на этот раз? Вертолет?..
— Обижаешь, дорогой товарищ. Я к тебе с благодарностью, а ты… Ну раз ты так, тогда я пошла.
Я развернулась и открыла дверь.
— Ладно, Тань. Это все чертова жара, извини.
— Если ты настаиваешь…
Я взяла обернутую плотной бумагой коробку, которую оставила в коридоре, и занесла ее в кабинет.
— Если ты настаиваешь, тогда вот…
Я поставила коробку на стол, прямо перед носом Кирьянова.
— Что это?
— А это, друг Киря, благодарность за проявленное мужество, поддержку. Разворачивай, не бойся. Это не бомба.
Киря освободил коробку от оберточной бумаги и прочитал яркую надпись: Кондиционеры «Toshiba».
Мы сидели, обдуваемые прохладным ветерком, и пили жуткий растворимый кофе. На улице было душно, а у нас веяло прохладой Арктики.
