– С чего ты взял, что именно та женщина была у Виктора в гостях?
– Так она голову подняла, когда из подъезда выходила, и на их балкон посмотрела. Он, правда, не вышел – все-таки не совсем уж он дурак, наверное. А потом я его к стенке прижал!
– И что? Он признался в интимной связи?
– Нет, он ничего признавать не стал, сказал, что мне все это померещилось, но с тех пор больше не вякал на тему, чтобы я не приходил, потому что я ему прямо намекнул – Ирма вполне может узнать о его проделках. Больше он в наши дела с сестрой не встревал.
– Так-так… – я постучала кофейной ложечкой по крышке столика. – Как выглядела та женщина?
– Примерно его возраста, волосы темные, в джинсах, голубых, и в майке с вырезом, грудь ее оттуда аж чуть не вываливалась. Видно, этим она его и прельстила, – с презрением сказал Михаил.
– Узнать ее сможешь? – сосредоточенно размышляя, спросила я, жалея, что у меня нет с собой фотографии Марины Казначеевой.
– Не знаю. На ней, вообще-то, очки темные были.
– А духи? Запах опознаешь? – я буквально тыкалась в разных направлениях.
– Да вы что?! – вытаращил на меня глаза Михаил. – Я в них не разбираюсь! Да и нюхал я их пару минут, не больше.
– Тьфу ты! – в сердцах выругалась я. – А может, это вообще девочка по вызову была?
– Не похоже, – покачал головой Михаил. – Да и показалось мне, что отношения вполне определенные между ними имеются.
– Почему?
Он задумался.
– Не могу объяснить, – ответил он наконец. – Интуиция.
– Когда это точно произошло, помнишь?
– В конце мая, жарко уже было. Хотя точное число я, конечно, вам не назову.
– Ты говорил, что у тебя есть две версии относительно того, что случилось с Ирмой, – напомнила я ему. – Какова вторая?
– Что убили ее, понятное дело, – пожал плечами Линдгардт.
– Кто? И из-за чего? – спросила я.
– Из-за шкатулки, конечно! Из-за чего же еще? А вот кто… Может, и муженек ее! А может, кто-то еще, кому она наболтать об этом успела. Вы же знаете, что бабы вообще языком метут, не думая. Проболталась, может, на работе, ее и грохнули.
Самым обидным было то, что я не знала наверняка, известно ли кому-то еще о шкатулке, полученной Ирмой от ее отца. Никто, ни единая душа не упоминала об этом! Ни Виктор, ни коллеги Ирмы по работе, ни Виктория Суханова, ни даже Екатерина Михайловна!
– У Ирмы был любовник? – спросила я наконец.
– Не знаю, она мне не докладывала.
– Ты не знаешь среди ее знакомых некоего Альберта?
– Нет, не слышал никогда это имя.
– Когда ты видел сестру в последний раз? – перешла я к конкретным вопросам.
– Давно, с месяц тому назад, наверное. Когда отец мне позвонил и сказал про шкатулку.
– Ты был позже у нее дома?
– Ну да. А она сказала – с отцом, мол, разговаривай, я вам уже рассказывал об этом. А как с ним разговаривать, если он трубку не берет! – вновь разозлился Михаил. – Если он не хотел мне денег дать, зачем же обещать? Вот я и думаю, что никто ее не убивал, а она просто сбежала с этими денежками и решила зажить припеваючи!
– Зачем же ей сбегать? Разве она их получила незаконно?
– А отец тогда где? Почему он от меня скрывается? – громко так, что даже пожилой булочник обратил на нас внимание, вопросил Михаил.
– Ваш отец в больнице, – тихо проговорила я. – И уже давно. У него очень плохо со здоровьем.
Михаил осекся и даже отпрянул от меня. Некоторое время он сидел тихо, как мышь, потом решился поднять глаза.
– Да? – переспросил он. – А почему же эта… ничего мне не сказала?
– Если вы имеете в виду его нынешнюю супругу, то, видимо, она категорически против того, чтобы герр Линдгардт общался со своими детьми. Она этого, кажется, и не скрывает.
– Вот дрянь, а! – злобно произнес Михаил. – Ведь я же звонил ей, много раз звонил! А она молчала! Пришлось мне ехать сюда, деньги занимать!
– На что ты рассчитывал, собираясь в Германию? – спросила я.
– Я хотел найти отца и поговорить с ним по-человечески. Объяснить, что так нечестно, пусть Ирма поделится со мной половиной этих драгоценностей! А потом, когда она пропала, у меня что только в голове ни крутилось! И что ее убили, и я уже ничего не получу. И что она в Германию уехала и теперь живет у отца…
– Словом, четкого плана у тебя не было, – заключила я.
– Не было, – согласился Михаил. – Но я чувствовал, что с отцом мне поговорить нужно, очень.
– С мужем Ирмы ты больше не беседовал, после того, как твоя сестра пропала?
– Я приходил к нему на днях, но его дома не было. И я решил, что все равно, сперва нужно с отцом поговорить. Может, Ирма мужу и не рассказывала про шкатулку, решила все себе оставить?.. В какой больнице лежит мой отец? Я вам все рассказал, вы обещали мне помочь!
– Мы поедем туда вместе, – сказала я. – Только я поговорю с ним первой. Это – мое условие.
– Ладно, как хотите, – немного подумав, кивнул Михаил, и мы вышли из кондитерской.
Присутствие Михаила очень выручило меня по прибытии в городскую больницу, куда мы добрались на такси. В отличие от меня, Линдгардт-младший неплохо владел немецким языком, поскольку отец с ним разговаривал на нем в детстве. Во всяком случае, с персоналом клиники Михаил общался довольно-таки бойко, и вскоре я получила возможность пройти в палату кардиологического отделения, которую занимал герр Генрих Линдгардт.
Если бы я не знала, что ему лишь около шестидесяти лет, то вполне могла бы решить, что ему уже под восемьдесят. На кровати лежал, как мне показалось, глубокий старик: седой, со впалыми щеками. Честно говоря, я всю дорогу ломала голову над тем, как мне выстроить свою беседу с ним, чтобы не взволновать отца из-за исчезновения дочери. Собственно, мне уже и узнавать у него было нечего, требовалось всего лишь задать ему несколько вопросов.
Когда я вошла, он приоткрыл веки и посмотрел на меня довольно-таки равнодушно.
– Здравствуйте, герр Линдгардт, – поприветствовала я его, присаживаясь на краешек стула. – Я приехала к вам из России, мне нужно задать вам несколько вопросов, связанных с…
Линдгард спокойно смотрел на меня. Я мысленно вздохнула. Нет, ничего не получается! Если не сказать правду, у меня мало шансов на нормальную беседу. Линдгардт же – не дурак, он моментально насторожится… Неизвестная дамочка расспрашивает о его дочери, особо интересуясь ценным подарком, присланным ей отцом из Германии! Он моментально решит, что я мошенница – это раз, и все мои личные вопросы об Ирме вообще окажутся неуместными – это два. Вранье о том, что я пришла якобы с целью уладить какие-то юридические моменты, связанные с оформлением подарка, тоже не прокатит. Линдгардт работал в адвокатской конторе, следовательно, он расколет меня в три секунды. Он-то наверняка позаботился о том, чтобы все оформить без сучка без задоринки! И опять же, с какой стати в этом случае я стану задавать ему вопросы на личные темы?
Видимо, придется сказать ему правду…
– Мне нужно поговорить с вами о вашей дочери – об Ирме, – решилась я. – Только не волнуйтесь… но несколько дней тому назад Ирма куда-то пропала. Ее мама наняла меня, чтобы я выяснила, куда она могла подеваться. Я – частный детектив, и вот я вышла на вас. Оказывается, вы общались с Ирмой в последнее время?
Лицо Генриха Линдгардта приобрело какой-то сероватый оттенок.
– Это все из-за меня, – вдруг тихо произнес он.
– Что – из-за вас? Вы знаете, что случилось?
