Гафур.
— Нет, дорогой, он тебя приглашает в кафе рядом с твоим домом. Сегодня в три часа. Хочет поговорить.
— Хорошо, передай ему, что я приду.
Малик с облегчением закрыл за Мустафой дверь, невольно прислушиваясь к удаляющимся тяжелым шагам. Прошел в комнату. Опустился в старое продавленное кресло и погрузился в невеселые мысли. «И почему я задержался здесь, почему не последовал примеру стольких своих знакомых и друзей, твердивших в один голос, что необходимо уехать, оставить все, хорошее и плохое в прошлом, в этом городе и начать все заново где-нибудь подальше отсюда. Почему я цепляюсь, как за старые изношенные, но такие любимые штаны, за свою ушедшую в небытие жизнь. Нужно что-то менять. Продолжать бороться с ветряными мельницами глупо и небезопасно». Малик встал размялся, стряхнув с себя оцепенение и взглянул на часы, стоявшие на буфете. Стрелки медленно продвигались вперед и через каких-нибудь пятнадцать минут достигнут срока, назначенного начальником Мустафы. Малик оделся, пригладил рукой еще густую шевелюру и напоследок взглянул в зеркало. Как всегда остался недоволен свой долговязой и как ему казалось, нескладной фигурой.
На улице весна вступила в свои права. У Малика немного кружилась голова, как это с ним происходило каждую весну, и он постоял прежде чем подойти к кафе в, котором майор назначил ему свидание. Простенькое кафе, приобретшее в последнее время облик, схожий в чем-то с новым характером города. Название кафе говорило само за себя: латинскими буквами было написано искаженное французское слово «Papilon». И рядом мерцающее изображение бабочки, чтобы люди не говорящие на иностранных языках, либо не сумевшие расшифровать неузнаваемое слово, смогли догадаться, о значении вывески. Несмотря на время суток, не располагающее к шумному веселью, из кафе доносились громкие звуки музыки. Майор в одиночестве стоял под вывеской и внимательно изучал обстановку. Как только Гафур появился в поле его зрения, он моментально заметил его и широко улыбнулся.
— А вот и наш дорогой Малик Гафур. Я надеюсь, вы не забыли взять с собой ваш уникальный мобильник. Я думаю в республике можно по пальцем пересчитать людей, у кого есть такой же. Я не удивлюсь, если окажется, что подобный телефон есть только у вас.
Малик потер лоб, сетуя на свою забывчивость. Идя на назначенную встречу, он не подумал о главной причине пристального внимания к своей особе. Он оставил телефон на столе.
— Извините, я рассеян, и забыл о том, что мой телефон вызвал у вас такой интерес.
— Не только у меня, дорогой Малик, но и у моего подчиненного Мустафы. Он до сих пор не может прийти в себя.
Малик улыбнулся. Когда-то Малик серьезно занимался психологией. Эта область очень интересовала его, и он даже подумывал о том, чтобы стать профессиональным психологом, но жизнь сложилась совсем не так, как он предполагал, и психология стала его увлечением. По тому, как майор оглядел его, взял под руку и увлек за собой в кафе, Малик сделал вывод, что майор хочет расположить его к себе. Малику стало смешно, потому что никакой информацией, сколько-нибудь интересной майору, он не владел. Войдя в кафе, майор зорко оглядел небольшой зал, оставил Гафура и прошел вперед с явным намерением найти служебный выход. Малик непроизвольно вспомнил, что волки в незнакомой обстановке, в закрытой норе обязательно будут искать второй выход, чтобы воспользоваться им в случае опасности. Удивительно, как люди определенной профессии повторяют повадки волков. Майор выбрал укромный столик, спрятанный за густой растительностью, и широким жестом пригласил Гафура. Потом он поманил пальцем официанта, мгновенно отозвавшегося на зов.
— Значит так. Прежде всего, вы уберете эту дурацкую музыку, включите что-нибудь для фона, но без завываний, понятно я говорю?
Официант усиленно закивал.
— И принесите нам чаю с лимоном и с сахаром.
Гарсон почтительно изогнулся. Малик представил какую физиономию он скорчил бы, если такой же заказ сделал он, Малик Гафур. Официант не стал бы со вниманием выслушивать Малика, как в случае с майором. Заслышав слово чай, он бы мгновенно исчез. С тем, чтобы через полчаса принести полный джентльменский набор, в который войдет все, чего захочет официант. От варенья до орешков и непременного «сникерса». А самый сладостный момент для гарсона — наблюдать за клиентом, у которого вытянулась физиономия при виде счета, и со злорадством следить за тем, как он выворачивает карманы, надеясь найти там чудом завалявшуюся купюру.
Малик в полной мере прочувствовал разницу между собой: сомнительной внешности ни к чему непригодным интеллигентом и хозяином жизни сангвиником майором. Не прошло и минуты, как на столе уже стоял чай с горкой сахара в хрустальной вазочке и тонкими ломтиками лимона на блюдечке.
— Дорогой мой Малик, я очень хочу, чтобы мы поняли друг друга, Мы же с вами умные люди. Вы же понимаете, что в наше сложное время, — майор придвинулся к Гафуру и фамильярно похлопал по плечу, — мы должны помогать друг другу. И как там, поется в песне «Все у нас будет как надо!»
Малик сидел скрестив руки на груди. Он чувствовал себя прескверно. Не любил он эту картинную позу, но ему хотелось показать майору, что он, Малик Гафур закрыт для майора и для всех ему подобных. По тому, как майор пристально взглянул на Малика, он понял, что послание дошло до адресата. Майор знает о намерениях Малика.
— Напрасно, вы все усложняете дорогой Гафур. Я вовсе не собираюсь вербовать вас, или предлагать внедриться в стан наших врагов за рубежами нашей родины. Я попросил о встрече, причем в вежливой форме, чтобы услышать от вас разъяснения по поводу некоего звонка с вашего мобильного телефона. Заметьте, я был с вами очень корректен, хотя не скрою у меня есть возможность, — майор выпрямился и значительным тоном продолжил, — есть кое-какие возможности, не буду скрывать, говорить с вами другим образом и в другом месте.
Малик не отвечал и казался погруженным в свои мысли, ничего общего не имеющие с майором.
— Напрасно господин Гафур вы так упрямы, вы же знаете, мы найдем способ развязать вам язык. К тому же мы знаем некоторые подробности вашей личной жизни, — майор захихикал, что совершенно не вязалось с его солидной внешностью. И все сказанные им грозные слова о невероятных возможностях показались Малику дешевым фарсом, — Да мы знаем, что вы посещаете секту кришнаитов. Занимаетесь там всякой ерундой. Поклоняетесь богу со слоновьей головой. Я даже имя его запомнил, Сейчас, сейчас, напрягу память. Га, га…
— Ганеша, — не выдержал Малик.
— Он самый, ха-ха. Как только взрослому умному человеку такое в голову могло прийти. Слону какому-то поклоняться, — майор окончательно развеселился.
— Здесь хоть слон. Большой сильный. А вот как вы поклоняетесь доллару? Это мне объясните. Он у вас самый главный бог. Разве я не прав?
Майор вспыхнул. Появилось желание дать этому дохляку под дых, чтобы не рассуждал о том, о чем не имеет ни малейшего понятия. Вспомнил о своей задаче — расположить к себе Гафура, вспомнил, некстати, о физиономии с мобильника и почти миролюбиво сказал:
— Не будем препираться, у каждого из нас свои ориентиры. Например, Мустафе мой выбор покажется вполне естественным, в отличие от вашего.
Малик впервые внимательно посмотрел на майора и удивился. Майор вдруг показался ему несчастным замордованным человеком, когда-то отказавшимся от себя в угоду ненасытной родне. Но только лишь одно мгновение.
Майор собрался с мыслями:
— Я и без вашей помощи могу все выяснить. К нам поступил сигнал из еще одного источника. Я хочу вам помочь, — майор заметив, что Малик не прикоснулся к чаю, стывшему в армуды, пододвинул его к Гафуру, приглашая таким образом поверить в его искренность.
Малик демонстративно отодвинул от себя стакан.
— Ну и почему же вы не воспользуетесь источником, как вы сейчас выразились?
— А потому что я профессионал и хочу иметь полную картину. Вы должны меня понять. Что мы все вокруг да около ходим? С вашего мобильного телефона звонили в тот день, когда украли сына нашего уважаемого и всеми горячо любимого Джаил муаллима. Мальчика нашли потом на заброшенной даче, и
