Там, на мое удивление, было темно. Как Сомов мог разглядеть труп в такой темноте, непонятно. Лично я ничего не видела, даже несмотря на то, что в прихожей горел свет.
— Где выключатель?
Сомов протянул руку. Я поняла это по неприятному скрипу его кожаной куртки. Щелчок, свет и… я ему поверила. В его квартире действительно произошло убийство. Теперь я со спокойной совестью отбросила подсознательные сомнения в буйном помешательстве брата Ирины. А они несколько раз подряд за время общения с ним невольно приходили мне в голову, настолько странным казалось его поведение.
Убитая лежала на спине. Ее тело мягко покоилось на высоком и густом ворсе дорогого ковра. Крови не было. Только на белоснежной блузке бросалось в глаза маленькое алое пятно. Стреляли в сердце. Наверное, почти в упор. Ее руки были аккуратно сложены, как у покойников, которых по всем правилам кладут в гроб. Ноги выпрямлены, глаза закрыты, лицо безмятежно. Казалось, что девушка просто заснула, предварительно испачкавшись вкусным клубничным вареньем.
— Итак, Иннокентий, у нас есть несколько минут. Сейчас я вызываю милицию. Они приедут уже через семь-десять минут. За это время ты должен рассказать мне все, что знаешь об убитой. Соберись с мыслями, пока я набираю номер телефона.
Я действительно достала свой сотовый и набрала две заветные цифры, с детства известные каждому человеку.
— Алло, милиция? Обнаружен труп молодой девушки. В частной квартире.
Дежурный записал адрес, который, как страшную тайну, прошептал мне на ухо мой подопечный. Снова увидев убитую, он опять раскис, поник и, по-моему, вообще перестал соображать. По крайней мере, свой собственный адрес он вспомнил не сразу, с явным трудом.
Вызов приняли, после чего у нас с Сомовым начался очень напряженный разговор, во время которого я вспомнила время работы в местной прокуратуре, где начала оттачивать умение вести допрос.
— Ее имя?
— Инна, — прохрипел Иннокентий.
— Точнее! Ее фамилия?
— Гольстер.
— Адрес?
— Полтавская, 40, квартира 25.
— Откуда такие точные сведения? Вы хорошо знакомы? — продолжила я свой блиц-допрос.
— Она — дочь моего директора.
— Директора? Где ты работаешь?
Это усугубляло ситуацию. У подчиненного может быть множество причин для того, чтобы убить дочь своего шефа. Например, месть. За что угодно. Например, за то, что требования становятся жестче, а зарплата ниже. Хотя это уж слишком. Неужели бедная девочка могла пострадать из-за того, что господину Сомову не повысили зарплату, как он рассчитывал?
— Какие у вас отношения с шефом?
Вопрос, конечно, банальный, но задать его было необходимо.
— Хорошие. Отличные, я бы даже сказал, — с недоумением глядя на меня, ответил Сомов.
Да, теперь он начнет клясться в вечной любви к своему многоуважаемому директору. Ну ничего, проверить это будет несложно. Достаточно опросить сотрудников, которые работают вместе с Сомовым и Гольстером.
— Какая у тебя должность?
Задавая свои вопросы, я вовсе не стояла, как хрестоматийный следователь с блокнотом и ручкой в руках, а двигалась, как собака-ищейка, по квартире, заглядывала в каждую щелку, надеясь найти какую- нибудь улику до приезда милицейской машины. Но ничего интересного и важного мне не попадалось.
Квартира Сомова была еще не полностью обставлена. Новая мягкая мебель стояла нераспакованной.
— Ты не видел оружия, из которого застрелена Инна?
— Нет, конечно.
— Не ври мне, Кеша. Весь наш разговор записывается на диктофон. Если он будет чистосердечным, у тебя появится много шансов спастись.
Я действительно включила свой походный диктофон, лежащий в сумке. Запись, конечно, высоким качеством отличаться не будет, но это все-таки лучше, чем вообще ничего.
— Не видел я никакого оружия, — откликнулся Иннокентий. — Правда, правда!
Сомов подошел к стене, уперся в нее головой и, как мне показалось, начал впадать в истерику. Этого мне еще не хватало…
— Прекратить! — гаркнула я. Да, иногда приходится вести себя с клиентами совсем не так, как хотелось бы. — Я еще не обо всем тебя спросила. Ответь: ты живешь один в этой квартире?
— Нет, с женой.
— Дети есть?
— Нет.
Это я поняла и без него. На столе стояла фотография, вставленная в красивую деревянную рамку. Судя по этой фотографии, Сомовым нравилось существование, не обремененное хлопотами о подрастающем поколении.
— Где жена сейчас?
— В Германии, в командировке.
Понятно: наверняка бизнесвумен, раз муженек бизнесмен. Хотя что это я, о профессии Сомова еще речи не было. Так что пора полюбопытствовать.
— Кем работаешь?
— Главный инженер, занимаемся телефонами всех видов и калибров.
Слава богу, Иннокентий заговорил по-человечески. Наверное, воспоминание о жене немного успокоило.
— Как убитая попала в квартиру?
— Не знаю! — неожиданно заорал Сомов, но, спохватившись, извинился и ответил нормальным голосом: — Я правда не знаю, как она здесь оказалась.
— Когда ты пришел, входная дверь была закрыта?
— Не помню… не знаю…
— О господи, заладил, как попугай! Давай-ка соберись и вспомни: ты открывал свою дверь ключами, когда вернулся домой?
— Кажется, открывал.
— Так, открывал. А свет ты выключал, когда последний раз выходил из этой комнаты?
— Нет, — Сомов на несколько секунд призадумался, а потом уже твердо сказал: — Нет, не выключал. Это точно, потому что мне было не до света. Я очень испугался, увидев Инну мертвой, и выбежал на улицу.
Для меня было важно узнать это — кто выключил свет: убийца или Сомов? Если Сомов, увидев труп, обратился в бегство, то свет, значит, выключил тот, кто убил Инну Гольстер. А еще это значит, что нехороший человек, поднявший руку на юную особу, еще находился на месте преступления, когда хозяин вернулся домой. Отсюда вывод — самого Сомова не тронули сознательно. Однако круто его подставили, убив в квартире дочь его шефа. Интересно — для чего?
— Ты выбежал на улицу, и что было потом?
— Потом я побежал к тебе. Ира много о тебе рассказывала. Я сразу вспомнил про это и решил, что мне сможешь помочь только ты.
— Да, ты это уже говорил. Значит, ты понимаешь, что тебе все-таки придется посидеть… на окраине города?
Сомов опустил голову и тяжело засопел. Точь-в-точь как маленький ребенок, который не хочет, чтобы его ставили в угол.
— Но ведь я ее не убивал. За что я должен сидеть?
— Пока ты единственный подозреваемый. Инну убили не где-нибудь, а в твоей квартире.
