Таня Иванова, старая знакомая Анечки. Лет пять тому назад мы с ней общались в кругу студентов- театралов.
— И что же привело вас в мой дом? — спросил Александр Викторович, безучастно выслушав мою речь. — Как видите, ее многочисленные так называемые «друзья» даже не поинтересовались, где ее тело и когда похороны. Впрочем, мне ее еще не отдали. Обещали к завтрашнему утру. Вечно эта волокита… Так что же вам-то понадобилось?
— Дело в том, что меня насторожило столь явное стечение обстоятельств — внезапная смерть накануне премьеры. Мой профессиональный опыт свидетельствует о том, что совпадения такого рода бывают действительно случайными лишь в двух процентах из ста. Поэтому я решила выяснить истинные обстоятельства этого несчастного случая. С вашей помощью и с вашего разрешения, разумеется…
— Вы говорите, профессиональный опыт, — прервал меня Зорин. — О какой профессии идет речь? Вы из милиции?
— Простите, я не упомянула сразу, — смутилась я и полезла в сумочку за лицензией. — К числу сотрудников правоохранительных органов я не отношусь. После окончания тарасовской Академии права работала в прокуратуре, но вскоре поняла, что подобная система меня не устраивает. С тех пор получила лицензию и веду частную деятельность по расследованию различного рода темных и запутанных дел.
— Понятно, понятно, — остановил мои объяснения Александр Викторович. Он встал и заходил по комнате, что-то напряженно обдумывая. Через несколько секунд, приняв какое-то решение, снова опустился в мягкое кресло и обратился ко мне.
— Знаете, Танечка, ваш визит как нельзя более кстати. Я как раз подумывал о частном детективе… Милицию в это дело вмешивать никак нельзя: такая шумиха поднимется — потом сплетен не оберешься! Сами понимаете, с моим положением в обществе это исключено.
Александр Викторович внимательно посмотрел мне в глаза:
— Я могу вам доверять?
— Целиком и полностью, — твердостью и уверенностью интонации я постаралась разрушить его последние сомнения. — В свое время мы с Аней были хорошими друзьями, и поэтому я лично заинтересована в деле. Конфиденциальность информации гарантируется.
Александр Викторович облегченно вздохнул.
— Тогда послушайте, что я вам скажу. Ваш опыт, интуиция, или не знаю что там еще, абсолютно правы — это был не несчастный случай, как мне сказали врачи. Я больше чем уверен, что ее убили.
Последняя фраза вспыхнула в моем мозгу ярко-красным сигнальным светом. Откуда в нем такая уверенность? С этого момента профессионализм опытного детектива вступил в свои права, сознание заработало на полную мощность. Мне необходимо получить от Зорина как можно больше информации. Не теряя ни минуты, я засыпала Александра Викторовича вопросами:
— Кто и как обнаружил, что Аня мертва?
— Я сам. Утром, когда пришел ее будить.
— Она сама просила вас об этом?
— Да, я привык рано вставать, поэтому дочь не доверяла будильникам, а просила меня будить ее, когда возникала такая необходимость. И в этот раз еще накануне вечером она предупредила, что у нее в девять генеральный прогон спектакля, поэтому встать нужно в семь — в половине восьмого. Я хотел, чтобы она выспалась получше перед премьерой, поэтому поднялся в ее спальню в двадцать пять минут восьмого. Анечка никогда не запирала дверь своей комнаты на замок, поэтому я вошел к ней и, как обычно, попытался разбудить ее. На этом «обычность» закончилась…
— Что вы предприняли?
— Вызвал «Скорую», разумеется. До их приезда я все же надеялся, что Анечка в глубоком обмороке или в состоянии летаргического сна. Но уже тогда мне в голову пришла мысль о том, что это неспроста… А уж когда эксперты сообщили о изрядной дозе транквилизатора в ее крови, мои подозрения переросли в уверенность.
— Как звучало их заключение?
— Официальная версия — передозировка сильнодействующего успокоительного. Она выглядит вполне правдоподобной: действительно, пяти-шести ампул аминазина достаточно для того, чтобы заснуть и не проснуться. Тем более в положении Анечки.
— В каком положении? — насторожилась я.
— В обыкновенном. Она была на втором месяце беременности.
Вот так новость! Этого я не ожидала. Насколько я помнила, Аня всегда говорила, что не собирается заводить ребенка до тех пор, пока не найдет достойного кандидата на роль отца и мужа. А ее запросы этакой принцессы, окруженной роскошью, отцовской любовью и заботой, были настолько велики, что я сомневалась, что свадьба вообще когда-нибудь состоится.
— Анечка собиралась замуж? — осторожно спросила я.
— Что вы! За кого ей было собираться! Контингент молодых людей, с которыми ей приходилось общаться, не позволял найти надежного спутника жизни. Я говорил ей: зачем тебе этот театр, моих сбережений и стабильных доходов хватит, чтобы прокормить всю твою семью, если ты захочешь ее создать. Могла бы жить беззаботно и припеваючи… Так нет — без сцены и театра она себя не мыслила. Театр ее и погубил…
Речь Зорина становилась все более взволнованной, голос задрожал, глаза стали влажными. Я поспешила направить мысли отца Анечки в нужное мне русло, пока он окончательно не погрузился в свою трагедию.
— Значит, вам неизвестен отец ребенка?
— Нет, — мой вопрос вернул Александра Викторовича в должное состояние. Ему удалось сдержаться и взять себя в руки. — Я не догадывался о ее беременности. Результаты медэкспертизы оказались для меня сюрпризом.
— Значит, официальная версия у экспертов не вызвала подозрений. В таком случае, на чем основана ваша уверенность в том, что Аню убили?
— Дело в том, что моя дочь ни разу в жизни не принимала никаких снотворных и транквилизаторов. Да и в доме у нас никогда не водилось подобной гадости. В нашем роду испокон веков только сильные духом и выносливые люди! И Анечка была достойным его продолжателем: она умела радоваться жизни. И с ее нервной системой всегда было все в порядке, — с гордостью сказал Александр Викторович и добавил уже тише и спокойнее: — Медэкспертам я об этом, разумеется, не сообщил.
— Но, помимо этого, у вас наверняка имеются какие-то веские причины считать это происшествие убийством? Вы кого-то подозреваете?
Зорин потянулся к столику за пачкой «Мальборо» и, прежде чем закурить, предложил сигарету мне. Я не отказалась: в данной ситуации совместное курение будет лишь благоприятствовать созданию доверительной атмосферы беседы.
Александр Викторович пододвинул второй столик поближе к нам и водрузил на него пепельницу. Его действия были направлены на заполнение паузы, которая была ему необходима для того, чтобы собраться с мыслями и убедительно аргументировать свое обвинение. Глубоко затянувшись, он откинулся на спинку кресла и произнес:
— Я не в курсе ее личных перипетий — дочь не очень-то делилась со мной тем, что у нее на сердце. Но что касается профессиональных проблем, тут я более-менее в курсе. Знаете, Таня, актеры в большинстве своем настолько самолюбивые и уверенные в себе люди, что чуть ли не все считают себя звездами. И для того чтобы добиться получения главной роли, они способны на все. Даже на физическое устранение других претендентов.
— Вы считаете, что к смерти Ани приложила руку ее дублерша? — догадалась я.
— Да. Я твердо уверен, что так оно и есть, — убежденно сказал Зорин.
— Если не ошибаюсь, речь идет о Катерине Маркич. Их конкуренция на этой почве началась еще с первого курса, когда они обе претендовали на одну и ту же роль — сначала в этюдах, а потом и в дипломном спектакле. При этом обе девушки в равной степени были достойны.
— Так вы, Танечка, в курсе дела? — удивленно воскликнул отец Анечки. За все время нашего общения он впервые оживился. — Это очень хорошо! Значит, мне не придется терять время на объяснение
