Что?»
— Слушай, у меня есть предложение, — улыбнулся он. — Давай погуляем по набережной? Море сейчас такое красивое, спокойное, а по нему парусники…
— Давай погуляем. Парусники — это хорошо.
Они встали из-за стола и направились вдоль берега. Дэн фонтанировал историями, пытаясь хотя бы заинтересовать Анаис, но видел, что девушка не слушает. Ему никак не удавалось пробиться сквозь скорлупу ее отчуждения. Остановившись у балюстрады набережной, Дэн выдал неожиданное предложение:
— А хочешь работать вместе со мной? Нам как раз требуется человек. Это совсем не трудно, — поспешно добавил он. — Так дальше нельзя, тебе надо как-то отвлечься, очнуться, побыть с людьми. Хочешь?
— Да, — не раздумывая, ответила она, — я и так слишком долго жила твоим гостеприимством.
— Ты иногда так странно выражаешься и акцент у тебя интересный. Ты, скорее всего, приехала откуда-то из-за границы, выяснить бы, откуда.
— Может, не надо? — невесело усмехнулась Анаис.
— Тогда могли бы поискать твоих родителей и друзей, уверен — нашли бы.
— Да уж, — Анаис отвернулась, глядя на скользящие по молочно-голубой воде парусники, — нашли бы непременно.
— Имя у тебя, скорее всего, французское, — продолжал вслух размышлять Денис.
— Это почему?
— Вот, — из кармана брюк он извлек небольшую белую коробочку.
— Что это?
— Это тебе, возьми, это духи, называются «Анаис-Анаис».
— Интересно, — она повертела коробочку в руках, но открывать не стала.
— Как бы мне хотелось знать, что ты любишь, чего не любишь? — Дэн смотрел на тонкий профиль девушки, вызолоченный огнями набережной. — Что тебя радует, чего ты боишься?
Анаис молчала.
— А можно я прямо завтра выйду на работу? — наконец, произнесла она, с видимым усилием разомкнув губы.
— Ты этого на самом деле хочешь?
— Хочу.
— Тогда без проблем. Пойдем домой, прохладно становится.
Не спеша, они направились дальше. Внезапно Денис произнес с досадой:
— Слушай, как она мне уже надоела!
— Кто?
— Да вот эта ворона! Тащится за нами от самого кафе! Причем пешком идет, никогда такого не видел! Терпеть не могу этих противных птиц, а еще говорят, что они по триста лет живут. — Дэн поднял камень и швырнул в Дракулу.
Терр-Розе отрешенно смотрела на беспрерывно меняющиеся грани Четвертого Параллельного Мира. В сузившихся зрачках мелькали картины, увиденные глазами Дракулы: улицы приморского города, трехэтажный дом, дерево с непонятными цветами, дочь Патриция в нелепом платье и шляпе… Королева в мельчайших подробностях изучила комнату девушки, знала там каждый предмет, но так и не выяснила, где же Анаис хранит Глаз Идола.
Ночью Анаис снова приснился Алмон. Сон всегда был одним и тем же: полуволк стоял у Транспортного Канала и с улыбкой повторял: «Оставь Зоне этот синий шарф! Оставь Зоне…» Открыв глаза, Анаис долго смотрела в потолок, слушая, как за окном монотонно стучит дождь, сквозь щели в занавесках сочилось бледное ранее утро. Отбросив одеяло, девушка встала, подошла к окну, открыла его и подставила лицо моросящим брызгам. Вздрагивая от прохлады, она чувствовала, что пока еще жива…
В дверь постучали.
— Да, войдите.
Анаис поспешно набросила халат. В комнату заглянула тетка Зарема.
— Проснулась, девочка? — ее острый взгляд за секунды оглядел все в комнате.
— Да, доброе утро.
— Дёня просил разбудить тебя. Завтрак готов.
— Спасибо, сейчас приду.
Зарема всегда, постоянно за нею наблюдала, изучала, и Анаис не могла ее осуждать за это.
Одевшись, она спустилась вниз, на кухне торопливо завтракал Дэн с двумя полуодетыми мужчинами измученного вида — они пили вино и тяжело вздыхали, приговаривая: «Ну и погуляли мы вчера…». Оделась Анаис в синие джинсы и красную майку с белой надписью «Токио». Что-то из одежды и обуви Дэн купил, пару маек — рубашек выбрал из своего гардероба. Каждую «обновку» Анаис рассматривала с неприкрытым интересом и одновременно с каким-то недоумением. В то же время казалось — ей абсолютно все равно во что одеваться. Дэн не мог себе объяснить этого.
Позавтракав, они отправились в ресторан «Изумруд».
Дракуле было скверно на душе и тяжко в желудке. Накануне он неудачно закусил алкоголиком и теперь несвежая, пересыщенная невесть какой гадостью кровь, мутно барахталась в вампире. Но, невзирая на тошноту и безумно надоевших кошек, он усердно торопился в своем птичьем обличии вслед за Анаис и ее черноволосым спутником. Уже с неделю парочка едва ли не каждый вечер ходила в один и тот же ресторан, оставаясь в нем до утра. Дракула силился понять, что же Анаис там делает? Ему и в голову не приходило, что дочь Патриция могла устроиться на работу.
— Ты знаешь, Анаис, — как-то за ужином сказал Дэн, — совершенно забыл сказать, позавчера о тебе спрашивал какой-то человек.
Рука девушки замерла, не донеся чашку чая до губ.
— У тебя как раз выходной был, — Дэн намазывал масло на хлеб, не замечая, как переменилось ее лицо, — а он пришел в «Изумруд» и просто забодал расспросами: кто эта девушка, как зовут, откуда она и т. д. и т. п. — Дэн поднял взгляд. — Что с тобой? Тебе плохо? Анаис!
— Нет, — едва шевеля губами, прошептала она, — все нормально. А дальше? Что ты ему сказал?
— Ничего, не даем мы сведений о наших работниках — и всё.
— А как он выглядел? Описать можешь?
— Да, конечно, — Дэн задумался, Анаис затаила дыхание. — Ну, такой… такой малоприятный тип, чем-то похож на жулика. В скверном мятом костюме…
— Толстый?
— Да, но не жирный, а именно толстый, кудрявые темно-русые волосы, давно не стриженные…
— И улыбка такая, словно он задумал нечто гадкое?
— Как ты это верно подметила! А… — Дэн осекся, не веря своим ушам. — Ты его знаешь? Анаис, значит, ты вспомнила? Ты его знала и теперь вспомнила?!
— Кажется, да… — девушка задумчиво смотрела поверх головы Дэна. — Что-то смутное всплывает в памяти. Он не сказал, придет ли еще раз?
— Наверное, придет, раз так о тебе расспрашивал. — Дэн внимательно смотрел на нее. — Анаис, кто он?
— Никто, просто знакомый. Я его почти не помню…
Малахитовая Зала замерла в пустоте и мраке. Повелитель смотрел в пространство серыми до черноты глазами. Его взгляд словно полз по отступающим во мрак колоннам, каминам, напольным вазам… Дрожащий свет догорающих свечей трехглавого подсвечника выхватывал из темноты драгоценные камни кубка, бутыль вина в золотом оплетении и край шкатулки с сигарами. Владыка смог узнать о подмене, ошибке и смерти
