после смерти Дины вы вели себя так, будто вам чего-то стыдно. Даже вам, с вашим незатейливым интеллектуальным уровнем…
— Так, мне надоело, — Ганс встал и пошел в прихожую.
Его обогнала суетливая Оля, которая рывком сняла свою куртку с вешалки, возвратилась в комнату и бросила ее к ногам Маши.
— Вот, давай, ищи! Нет здесь ни хрена! Ганс, неси сюда свои шмотки, пусть эта дура пошарит и у тебя.
Ганс ухмыльнулся, снял свою куртку и более бережно, чем Оля, приспособил ее на стул, на котором недавно сидел.
— Я не стану до этого опускаться, — не поворачивая головы, равнодушно произнесла Пантелеева. — Вы, видимо, на это и рассчитывали…
— Слушай, я не понял, Маша, с чего вдруг такой наезд на них-то? — поинтересовался Мартин.
— Они знают сами, почему, — спокойно ответила Маша.
— Так, ну все! — Оля подхватила свою куртку с пола и принялась яростно трясти ей перед лицом Маши.
Та брезгливо поморщилась. На пол полетели замызганный носовой платок, смятая пачка сигарет, какая-то мелочь и обломок расчески.
— Ольга Валерьевна, потрудитесь собрать свое барахло, оно никому не симпатично! — повысила голос Маша. — И прекратите базар!
Евгений зааплодировал. Его, похоже, скорее забавляло неожиданное шоу, устроенное Машей. А Ганс, чтобы поскорее покончить со всем этим, аккуратно вывернул и продемонстрировал свои пустые карманы. В них не было даже мелочи.
— Не знаю, что за буза! — вздохнула Оля, закуривая сигарету. — Девчонка сама отравилась, а такая буза! Ты что, читала ее дневник?
— Где ключ? — не отвечая на ее вопрос, спросила Маша.
— Да нет у нас ключей, детективша забрала! — завизжала Оля. — И отстань от нас, и так весь вечер нам испортила!
— Значит, завтра все вместе пойдем к этой детективше и скажем про дневник, — подвела итог Маша.
— Я никуда не пойду, — буркнула Оля. — Мне бояться нечего, а если вы хотите, то идите. Хоть к детективше, хоть куда.
— А ты чего скажешь, Мартин? — спросил Евгений. — Ты с Динкой больше, чем мы все, общался.
— Я дневника не видел, — пожал плечами Мартин. — Но она со мной как-то пооткровенничала, что пописывает там чего-то. Даже посмеялась — я, мол, и тебя прописала. Я еще удивился — что про меня-то писать? А она говорит — я всех своих мужчин описываю.
— Ну, значит, про нас там и нет ничего! — сделала вывод Оля. — Ганс ее мужчиной не был, а я уж и подавно. А если что и накропала про нас, то ничего интересного. Так что ищите сами ее дневник!
— Вот завтра и поищем, — спокойно кивнула Маша и поднялась.
Она достала из сумочки двадцать рублей и небрежно кинула их на стол.
— Это вам, Ольга Валерьевна, за испорченный вечер, — с улыбкой процедила девушка напоследок. — Выпейте своего любимого напитка, нервы успокойте. А мне пора.
Когда Маша чинно удалилась, Оля неуверенно схватила деньги и повертела их в руках. Потом вопросительно уставилась на всех. На ее немой вопрос тут же откликнулся Ганс, который также молча выдернул деньги из рук подружки и отправился в ближайший магазин.
Остаток вечера прошел просто великолепно: все расслабились, вина оказалось достаточно, и про Машу, а также Дину с ее дневником никто уже и не вспоминал. За исключением одного человека, который весь вечер, по сути дела, просидел молча в углу, но на которого и был рассчитан данный спектакль…
ЭПИЛОГ
— А как же вы догадались, Татьяна? Просто ужасное дело! Какой-то Стас… Мы ведь ничего не знали! Господи боже мой, зачем ей был нужен этот Стас?! — причитала Наталья Борисовна, когда я после завершения дела вместе с Лерой Павловой пришла к Черемисиным домой.
— Детали, маленькие детали, — ответила я. — Дело все в том, что Стас использовал скрытность вашей дочери на полную катушку. Он запретил ей что-либо рассказывать о нем. А потом, когда узнал о беременности, решил ее просто убить.
— Ну просто зверь какой-то! — вскричала Наталья Борисовна.
Я молчала. Я решила ничего не говорить Наталье Борисовне о тайной жизни ее дочери. Мало ли что, впечатлительная натура и «пограничное состояние» могут сыграть как угодно. В курсе был только Игорь, который тоже мрачно молчал и смотрел в пол.
Стасу грозили две статьи — за мошенничество и за два убийства. В том, что он убил Костю Макарского, Стас, как мне показалось, сознался под горячую руку, поскольку тут прямых доказательств не было.
— Когда я встретилась со Стасом — тогда, у фонтана, — я не говорила ему, когда именно убили Костю, — продолжила я. — А он, несмотря на это, в разговоре с приятелем при мне достаточно уверенно сказал, что похороны будут на следующий, то есть на третий день после смерти. Значит, он был в курсе того, когда именно убили Костю, еще до того, как это сказала ему я.
Я, конечно не стала никому объяснять, что вернуться к данному моменту, восстановить в памяти мельчайшие его подробности мне подсказали «кости», которые выкинули повторно ту же комбинацию, что и перед встречей возле фонтана. Мои магические помощники словно хотели мне напомнить о Стасе, его словах и поведении.
— Надо ведь, какая малюсенькая деталь! — патетически воскликнула мать Дины. — Вы молодец, Таня, просто молодец! Ведь без вас никто бы не догадался. Мы ведь совершенно не знали ни про какого Стаса! А что с ним будет? — спросила вдруг она, настороженно смотря на меня.
— Мам, его посадят, и все… Успокойся, — пробубнил Игорь.
— Но ведь его нужно четвертовать за такие дела! — округлив глаза, воскликнула Черемисина.
— Мам, у нас в стране смертной казни нет. Может, дадут пожизненное, я не знаю, — снова заговорил Игорь.
— Но это безобразие! Кто принимает такие законы?!
— Подождите, Наталья Борисовна, — остановила свекровь Лера. — А все же, как удалось выманить этого Стаса?
— Мне помог его приятель по клубу меломанов, некий Мартин. Кстати, неплохой парень… Он сразу все понял. Говорил даже, будто что-то такое подозревал насчет Стаса. Правда, подозрения его были, как он выразился, на уровне покалывания в груди. То есть он почувствовал, что Дина может влюбиться в Стаса, и даже предупредил ее, что Стас совсем не тот человек, в которого ей стоило бы влюбляться, но… Он ведь не знал дальнейшего. Не знал, что они после того мимолетного знакомства случайно встретились и что между ними закрутилось. Да, в общем, кто Дина ему, Мартину?
Наталья Борисовна скорбно закивала головой.
— Человек трагически одинок в нашем обществе, трагически одинок! — всплеснула она руками, всплакнула и пошла на кухню пить успокоительное.
Лера и Игорь, казалось, облегченно вздохнули. Лера посмотрела на часы и поднялась.
— Мне уже, к сожалению, пора, — развела она руками. — Работа такая, я вырвалась всего на полчаса.
— Да мы, собственно, уже все осветили, — улыбнулась я. — Или вам что-то осталось непонятным?
— Да нет, все понятно, — вздохнула Лера. — Я просто жалею, что не уделяла Дине достаточно
