выдержала некоторую паузу и представилась ей… следователем прокуратуры. Конечно, можно было назваться, как есть, частным детективом, все равно вахтерша не поняла, какой именно документ ей показали, но я решила напустить на себя побольше важности.
Главбухша показалась мне женщиной претенциозной и, что особенно важно, не склонной к болтливости. Много общаясь в силу своей профессии с людьми, я давно подметила, что обладателей мелких черт лица очень трудно вывести на откровенный разговор.
— Опять из прокуратуры, — вздохнула Костикова, недовольно скривив рот. — Мы-то тут при чем?
— Наталья Владимировна была вашей сотрудницей, разве не так?
— Так, но убили-то ее не здесь, — сказала Тамара Ивановна, не отрываясь от компьютера. — Нечего вечерами по гаражам шляться! И вообще, если бы она не была женой Басманова, вы бы так не бегали друг за другом: то милиция, то прокуратура…
— Вы не очень-то любезны. Может быть, вам выписать повестку в прокуратуру? — Я была уверена, что подобное предложение Костиковой не понравится, а поставить ее на место следовало.
— Уж какая есть! — Бухгалтерша все-таки оторвалась от компьютера и развернулась в мою сторону. Надо сказать, что я все еще продолжала стоять у входа, не получив приглашения пройти. — У меня полугодовой отчет горит, но, так и быть, пять минут я вам уделю. Что еще вас интересует?
«Что-то сегодня меня все ограничивают во времени», — подумала я и решительно подошла к пустому столу у окна, за которым, вероятно, работала Басманова, выдвинула стул и уселась на него.
— Тамара Ивановна, вы курите?
Мой вопрос слегко шокировал главную бухгалтершу. Она вытаращила на меня свои маленькие зеленые глазки, отчего стала похожа на кошку, увидевшую собаку, и не без гонора сказала:
— Нет, поэтому и вас прошу воздержаться от этого. Здесь не курительная комната!
— Ну, разумеется! — ухмыльнулась я. — Устраивать перекур еще рано, мы только начали беседовать. Я спросила об этом совсем по другому поводу. Меня интересует, не выходили ли вы во время той вечеринки вместе с Натальей на улицу, чтобы покурить?
— Нет, не выходила, — сказала Костикова, кокетливо расправляя рюшки на своей полупрозрачной блузке цвета морской волны.
— А может быть, вы заметили, когда она ушла?
— Нет, не заметила, — ответила Тамара Ивановна, любуясь своим маникюром.
— А в каком настроении была в тот вечер Наталья Владимировна?
— Я уже несколько раз вашим коллегам говорила, что ничего особенного или подозрительного в поведении Басмановой не заметила. Нельзя сказать, что она была возбуждена или подавлена. Выглядела Наталья, как всегда, на все сто…
Последнее замечание было сделано с плохо скрываемой завистью. Затем в нашем разговоре повисла пауза. Мне почему-то никак не могло прийти в голову, какой еще вопрос задать Костиковой. Я смотрела в окно, кстати, не пластиковое, а с деревянными рассохшимися рамами, и на уме была всякая чепуха, не относящаяся к делу. Я почему-то прониклась сочувствием к покойной, которая была вынуждена сидеть в одном кабинете с некурящей начальницей и смотреть в окно на серую загаженную птицами крышу какой-то пристройки.
Тамара Ивановна тут же воспользовалась моим замешательством и с ехидцей спросила:
— У вас ко мне все вопросы?
— А вы сами, Тамара Ивановна, ничего не хотите добавить?
— Нет, не хочу, — обрубила Костикова.
— Тогда у меня действительно больше вопросов к вам нет. — Я встала и подошла к выходу. — Работайте, составляйте отчет. До свидания.
Костикова даже не удосужилась ответить. Нет, мое самолюбие не было этим задето, но возникла неудовлетворенность от посещения «Тарпластмета». Не удалось узнать абсолютно ничего интересного, а ведь уже этим вечером Басманов ждал моего звонка с отчетом.
Завидев меня, вахтерша снова вытянулась в струнку и доложила, что Турилкин так и не появился. Впрочем, это обстоятельство меня как раз и обрадовало. Вряд ли директор рассказал бы мне что-нибудь существенное о сотруднице, погибшей при невыясненных обстоятельствах, причем вне стен этого здания. За такой информацией лучше обращаться к «низам», к тем самым монтажникам, сварщикам или уборщицам, которых сноб Басманов так сторонился.
— Скажите, я могу сейчас найти кого-нибудь из рабочих? — спросила я вахтершу и на всякий случай пояснила: — У меня возник личный вопрос по поводу дополнительного замка на металлическую дверь. Раз уж я здесь, то хотелось бы получить консультацию.
— А у нас внизу, в демонстрационном зале, есть мальчик, — пояснила бабулька. — Он как раз консультирует.
— Я с ним разговаривала, он здесь недавно работает, а мне с опытом человек нужен. — Я смотрела на бдительную вахтершу очень честными глазами, поэтому она не заподозрила никакого подвоха.
— Без нас, стариков, никак нельзя, — согласилась со мной бабулька. — Опытный, говорите, нужен человек… Тогда к Петровичу обратитесь. Сейчас дойдете до конца коридора, потом свернете направо, там ремонт, но пройти можно. Увидите лестницу, спуститесь по ней вниз и спросите Михал Петровича.
Последовав совету вахтерши, я спустилась вниз. Там, оказывается, располагался склад. Звать Петровича я не стала, потому что мне на глаза сразу попался мужчина помоложе, лет тридцати — тридцати двух, в синем комбинезоне. Он наверняка интересовался женщинами больше, чем пенсионер, а значит, мог поведать более пикантные подробности о вечеринке. Во всяком случае, на меня мужчина сразу обратил внимание и даже первым со мной заговорил.
— Девушка, вы ко мне в гости пожаловали? — У кладовщика был совершенно идиотский вид. — Симпатичная-то какая, прямо русалка… А меня Левой зовут.
— Очень приятно. Татьяна. — Я пожала протянутую руку.
— Мне тоже очень приятно. — Лева изумленно-радостно смотрел мне в глаза и чему-то глупо улыбался.
«Дурачок какой-то, — подумалось мне. — Такое ощущение, что он не видел женщин лет пять, потому что находился в психушке, а сегодня первый день как вышел на работу. Ладно, попытка не пытка, поговорю с этим чудиком. Придурки обычно любознательны и болтливы».
— Я хотела бы с вами, Лева, серьезно поговорить. Вы не уделите мне несколько минут?
— Да хоть всю оставшуюся жизнь! — восторженно воскликнул собеседник, откровенно заглядывая в вырез моего льняного пиджачка.
Мне пришлось несколько дистанцироваться от потенциального свидетеля и пояснить:
— Нет, так много я от вас не требую.
— А вы, Танечка, потребуйте! — воскликнул Лева и сделал шаг в мою сторону. — Я, между прочим, мужчина холостой…
— Балабол! — послышалось где-то в глубине помещения. — Человек по делу, наверное, пришел. Вы по поводу дополнения к вчерашнему заказу?
Я увидела пожилого седовласого мужчину в черном рабочем халате с рулеткой в руках и с шариковой ручкой за ухом. Вероятно, это и был тот самый мастеровитый Михаил Петрович. Я подумала, что четыре глаза — лучше, чем два, поэтому не помешает расспросить обоих кладовщиков.
— Нет, не по поводу заказа. Я — частный детектив, занимаюсь расследованием убийства Натальи Басмановой. — Мои слова заставили Леву посерьезнеть, а реакция Петровича мне была неизвестна: он снова спрятался за какие-то стеллажи. Повысив голос, я сказала: — Мужчины, может быть, вы поможете мне восстановить некоторые подробности праздничного субботнего вечера?
— Поможем. — Лева охотно согласился. — Очень жалко Наталью Владимировну. Да вы проходите, проходите!
— Об этом вам, девушка, с начальством говорить надо. А мы — рабочие. Наше дело маленькое, — раздалось из-за стеллажей.
— Петрович, иди-ка сюда, надо помочь Татьяне, — крикнул Лева, за что я ему была очень благодарна. — Да вы садитесь, Танечка, вот табуреточка.
— Спасибо. — Присев, я перевела взгляд с молодого кладовщика на подошедшего Петровича. —
