В следующее мгновение парнишку начала бить мелкая дрожь, а горло стальным кольцом сжала тошнотворная волна. Внутри его неожиданно появились сразу несколько незнакомых ему ранее чувств: боль, гнев, досада.
До этого момента в его жизни все складывалось на редкость благополучно. Ему были неведомы раздражение, неприязнь, злоба, ненависть. Поэтому он оказался совершенно не готов к захлестнувшему его потоку дикой, слепой ярости, возникшей от осознания своей абсолютной беспомощности, неспособности изменить случившееся.
Парнишке нестерпимо захотелось закричать, очень громко, оглушительно. Ему показалось, что так он сможет избавиться от новых неприятных, чуждых ему ощущений. Инстинктивно он плотно сомкнул веки, раскрыл рот, готовясь выплеснуть наружу черную обиду на несправедливый мир.
Однако неожиданно возникшая подсознательная догадка заставила его снова сжать губы и широко распахнуть глаза. Взгляд быстро и уверенно побежал к нужной точке — темному проему окна. Теперь он, невольно наблюдавший эту страшную смерть, точно знал, как и почему погибла Алина. Большое расстояние не помешало ему увидеть и навсегда запечатлеть в памяти каждую черточку ненавистных лиц…
Гнев обрел вполне определенную направленность, желание источать его на всех подряд тут же пропало. Парнишке удалось укротить свою ярость и спрятать ее в глубине некогда свободной от черных чувств души.
За считанные минуты взгляд наблюдателя превратился из нежного в колючий, полный недоверия. Пережитое горе наделило его способностью бороться с любым, пусть даже очень опасным, очень сильным противником…
Глава 2
У босса Медика, конечно же, были веские основания полагать, что объектом нападения был именно он, а не какая-то там смазливая девчонка, к счастью, прикрывшая его собой.
И действительно, кому это могло понадобиться убивать ее таким нелепым образом: если уж она кому- то насолила, то логичней было бы, если бы с эдакой красоткой сначала позабавились, прежде чем умертвить. Кто же из мужиков упустит такой шанс получить массу удовольствия? По логике вещей получалось, что трупом должен был бы стать в тот день босс Медика, а не юная прелестница.
Ситуация осложнялась тем, что босс все сильнее нервничал, хотя никаких видимых причин для этого не было, и требовал быстрейшего завершения расследования.
Правда, стоит отметить, что это происшествие, по существу, было первым настоящим покушением на его жизнь. И раньше в адрес босса Медика летело несчетное число всевозможных проклятий и угроз, но до реализации их дело никогда не доходило.
Теперь, когда пуля просвистела рядом, опахнув его холодным ветерком смерти, ему вдруг стало страшно, очень страшно. Нервы босса были на пределе. Как сообщил Медик, он стал невыносим: выплескивал раздражение на подчиненных, срывал зло на близких. Безосновательно сетуя на некомпетентность охранной службы в целом и каждого бойца в частности, босс решительно настаивал на значительном усилении мер предосторожности.
Короче, бедняга не мог уже думать ни о чем, кроме как о своей драгоценной шкуре. Все дела при этом он скинул на плечи помощников и замов, а сам сидел, забившись в какой-нибудь дальний угол шикарных апартаментов, и тупо, не отрываясь, пялился на какой-нибудь предмет из своей богатейшей коллекции антиквариата. Его нынешний психологический настрой чертовски напоминал состояние загнанного зайца, притаившегося в редких кустах, окруженных со всех сторон оглушительно рявкающими и нетерпеливо брызгающими слюной гончими — косой замирает, парализованный ужасом, глаза его лезут из орбит, а крошечное сердечко стучит так сильно и так часто, что в любую минуту может разорваться на части.
Именно поэтому и оказалась столь высока сумма предложенного мне гонорара: и босс, и все его ближайшее окружение, включая Медика, были «кровно» заинтересованы в скорейшей стабилизации положения. Мне такая ставка очень понравилась, я грешным делом подумала: уж не перевести ли этот тариф из исключения в правило? Но нет, таким образом я бы только проиграла: значительное сокращение числа клиентов, — мало кто обладает подобным уровнем платежеспособности — в конечном итоге привело бы к резкому падению моих доходов.
Итак, срочно необходимо было «разложить все по полочкам», этим я и занялась: «Наиболее часто встречающимися мотивами заказных убийств в мафиозной среде являются:
1. Конкурентная борьба между криминальными структурами за территории и рынки сбыта.
2. Смещение кем-либо из своих, то есть освобождение «места» для нового хозяина.
3. Месть, может быть, даже старые счеты».
Был, правда, еще один вариант, но настолько маловероятный, что я смело его отбросила…
Итак, первый пункт отпал сразу — Медик считал, что сам его отлично отработал. Второй он «любезно» предложил рассмотреть мне.
Тогда мне представлялось, что Медик близок к истине. Его версия выглядела наиболее правдоподобной — убийцу надо было искать внутри их собственной организации. Черная зависть и непомерные амбиции подчас толкают людей на любые гнусности и преступления.
Наиболее опасны тихие, незаметные завистники, снедаемые изнутри навязчивыми вопросами: «Почему не я? Что он делает на том месте, которое должен занимать я? Чем он лучше меня?» — и так далее и тому подобное… Они не в состоянии смириться со вторыми ролями и поэтому начинают строить коварные планы, вынашивая их иногда годами, тщательно обдумывая каждую деталь. Результаты подобной деятельности красноречиво говорят сами за себя — неожиданно многообещающий друг-начальник вылетает из своего кресла, внезапно распадается, казалось бы, благополучная семья старого приятеля, ни с того ни с сего рвутся многолетние взаимовыгодные деловые связи. Вокруг лишь недоуменно разводят руками — как же так, ведь до сего момента все складывалось на редкость удачно. А завистник втайне удовлетворенно потирает руки, в то же время очень убедительно сочувствуя пострадавшим «друзьям». Находясь во власти черной зависти, он прячет совесть в дальний ящик и с легкостью забывает о чести и порядочности, дружбе и любви.
Передо мной стояла довольно сложная задача — я должна была разглядеть того, кто умело скрывал от своих, скажем так, соратников истинные намерения. В общем — найти «паршивую овцу» в стаде. Нет, скорее «паршивого волка», затесавшегося в стаю.
Сперва я решила побывать на месте преступления. Хотя времени прошло довольно много — три недели, все же нельзя было пренебрегать возможностью отыскать что-либо интересное. Я должна заметить то, что показалось неважным и потому отброшено другими. Ведь часто пропускают мелочи, с помощью которых можно найти ниточки, способные неумолимо привести к раскрытию чужих тайн.
Восьмой корпус университета примыкал к третьему, но в отличие от него был современной постройкой начала семидесятых годов. Фасад здания был выполнен из огромных застекленных металлических конструкций. Сквозь эти гигантские окна были хорошо видны пролеты лестниц, ведущих с одного этажа на другой.
Ко входу в корпус вела невысокая, состоявшая буквально из десяти-пятнадцати ступеней балюстрада, в основании которой неясно вырисовывались контуры зашарканного темно-коричневого пятна. Кровь девушки, впитавшаяся в известняк, напомнила мне о сути расследуемого преступления — бессмысленном трагическом убийстве студентки-первокурсницы. «Лишь осенние дожди и зимние снега окончательно уничтожат следы этого позорного знака человеческой жестокости», — подумала я.
Наискосок от университетского корпуса, принадлежавшего физикам, располагался корпус мединститута. За окном одной из аудиторий именно этого здания притаились двадцатого мая убийцы. Стреляли с третьего этажа — расстояние получалось приличное.
Мне необходимо было осмотреть помещение, из которого был сделан выстрел, поэтому я решительно
