руках милиции, заставит наших преследователей оставить нас в покое.
– Я разделяю ваши надежды, но не могу гарантировать, что все именно так и будет.
– В любом случае спасибо, – сказал Дмитрий Петрович на прощание.
Зинка Колыванова шла на поправку, но нас к ней пустили только через три дня. Зинаида выглядела ужасно: худая, бледная, с впалыми щеками и пересохшими губами. Увидев меня в сопровождении Максимова, Зина попыталась улыбнуться, но у нее это плохо получилось. Дмитрий Петрович бросился целовать руки возлюбленной, а я взяла стул и села рядом с больничной койкой подруги.
– Прости меня, Женя, – прошептала она еле слышно. – Я сделала большую глупость.
– Все уже позади, – успокаивала я ее. – Главное, что ты осталась жива.
– Но если бы я с самого начала все тебе рассказала, то не лежала бы сейчас здесь с дыркой в животе, – она еще пыталась шутить.
– Я рада, что ты это понимаешь, надеюсь, подобных ошибок ты больше не сделаешь. – Я погладила ее по волосам, в ответ она снова улыбнулась.
– Я боялась сказать тебе правду, боялась, что ты не захочешь помогать мне. К тому же у меня не было денег…
– Не надо об этом, – я попыталась остановить разговорившуюся подружку.
– Я считала, что все продумала, каждую мелочь, каждый возможный нюанс. – Колыванова не унималась, ей необходимо было выговориться. – Я купила билет на самолет до Владивостока, а сама зайцем проскочила в поезд до Тарасова. Но они меня все равно вычислили… понятия не имею, как у них это получается.
– Надо было меньшее количество людей вовлекать в свои планы, – не сдержалась я. – Твой заместитель слишком много знал, свекор тоже…
– В следующий раз я буду умнее, – пообещала она сквозь слезы.
– В следующий раз? – усмехнулась я. – Ты планируешь все это повторить?
– Нет, я планирую остаться здесь, в Тарасове. С Димой, – она перевела взгляд на Максимова, который с любовью сжимал ее руку в своей ладони, – если ты не будешь против…
– Я – только за! – с готовностью ответил Дмитрий Петрович. – Мне этот город очень понравился, и люди в Тарасове замечательные. К тому же теперь у нас тут есть друзья. – И он наградил меня восхищенным взглядом.
Я попыталась улыбнуться в знак благодарности за теплые слова, но улыбка у меня получилась очень натянутой: я сама почувствовала, как сопротивляются мои мимические мышцы.
После посещения Колывановой я поехала на автосервис к Саньке, чтоб вернуть уже ненужную машину.
– Ну что, понравилась тачка? – спросил он, не вылезая из-под капота очередной иномарки.
– Эта – не очень, – поморщилась я, – а вот «Фольксваген»-«жук» мне понравился, дашь еще покататься?
– Ты шутишь? – Он не поленился и выбрался из-под машины. – Ты же меня чуть не съела, когда я тебе его предложил.
– Я передумала тебя есть, – усмехнулась я. – Так да или нет?
– Да, бери, пожалуйста. – Он был несколько удивлен моей просьбой. – Она стоит на стоянке, ключи в бардачке.
– Спасибо, друг. – Я подмигнула Саньке и поспешила к стоянке.
Я мчалась по улицам города со скоростью восемьдесят километров в час. Меня обгоняли машины, мне сигналили, ругались матом, но мне было все равно. Я ехала на «жуке» и думала о словах Максимова. Какой все-таки замечательный у нас город – Тарасов! И люди хорошие, и я, Женя Охотникова… по-моему, тоже ничего!
Через два дня я обнаружила на своем счету энную сумму денег. На мой вопрос к оператору – кто перечислил, я получила странный, но понятный для меня ответ: «Человек из детства…»
