Мало того, что история сама по себе была очень неприятной, — сейчас мне придется еще сообщить все это своей клиентке! В глубине души я надеялась, что Надежда Сергеевна ничего не знала о деятельности своего мужа на религиозной ниве. И уж тем более не представляла она, что убийцей окажется Влад, которого она угощала чаем с печеньем…
Одна мысль о том, как она воспримет все эти новости, свалившиеся ей как снег на голову, приводила меня в полное расстройство.
Живя в каком-то своем мире, к которому она давно уже привыкла, и находя вполне понятные объяснения явлениям, которые в нем происходили, — что может почувствовать она, узнав, что на самом деле ее мир — это только обложка, занавес, скрывающий мир настоящий: циничный и грубый; и что явления, которые она привыкла объяснять себе по-своему, на самом деле толкуются совершенно иначе?
Настроение мое было отвратительным. А ведь придется еще говорить о гонораре! Какими словами, скажите на милость? Кстати, не мешало бы предупредить ее, что я еду.
Я достала из сумки мобильный и набрала номер.
— Алло, Надежда Сергеевна? Это Татьяна. Мы сможем сейчас встретиться с вами?
— Да, Танечка. Есть какие-то новости?
— Расследование закончено.
— О! Да что вы говорите?! Неужели вы все-таки нашли этих негодяев?!
— Да… нашла…
— О, прекрасно, не зря я обратилась к вам! Теперь справедливость восторжествует и зло будет наказано! Так кто же это сделал?
— Мы поговорим об этом при встрече.
— Жду вас с нетерпением!
Да, расследование закончено… Чувствительный мальчик не сладил с нахлынувшими на него эмоциями, и частному детективу Татьяне Ивановой не пришлось затрачивать новых усилий, чтобы довести до конца это дело.
А интересно — если бы он ничего не рассказал? Смогла бы я сама докопаться до истины? Конечно. Во-первых, у меня еще оставалась Зина. Ведь Влад и сам говорил, что девчонки того и гляди проболтаются. Если бы я на нее правильно подействовала (а зная о том, что профессор и его студенты принадлежат к секте, мне было бы легко это сделать), она что-нибудь рассказала бы. Если не о самом убийстве, то как минимум о том, что же все-таки «узнал» Влад о Разумове.
Во-вторых, в запасе у меня оставалось и еще одно направление: ведь сектантские-то дела я по- настоящему пока не раскручивала, а если бы обстоятельства прижали, то наверняка бы принялась за них — и узнала бы, что разумовские студенты, всегда аккуратно посещавшие собрания, после убийства не были там ни разу. Из одного этого можно было бы сделать весьма определенные выводы.
Конечно, раскрыла бы я это дело самостоятельно, разве что несколько позже. Но результат оказался «досрочным», хотя никакой особенной радости это у меня не вызывало. Нехотя поднималась я в уже знакомую мне квартиру, понимая, что несу отнюдь не добрые вести.
Надежда Сергеевна встретила меня радостно, с распростертыми объятиями. Пригласила в комнату, предложила чаю, вела себя так, что я долго не решалась начать трудный разговор. Но начинать было нужно.
— Надежда Сергеевна, как вы относитесь к деятельности религиозных сект?
— Сект?
Совершенно искреннее удивление говорило о том, что все мои предположения верны: о проделках мужа ей ничего не известно. Напрасно я не захватила из автомобильной аптечки валидол.
— Какой странный вопрос… А почему вы об этом спросили? А-а, подождите, я, кажется, догадываюсь. Толечку… убили сектанты, да?
— Можно и так сказать. Надежда Сергеевна, давайте сделаем так: я вам дам прослушать запись, которая является главным доказательством по этому делу, а потом, если у вас возникнут какие-то вопросы, мы с вами поговорим, хорошо?
— Хорошо…
— На случай, если вы не узнаете голос, сообщаю вам, что рассказ ведет Влад Незнамов.
— Владик? А он-то здесь при чем?!
— Из записи вам все будет понятно.
Диктофон давно молчал, молчала и я, только Надежда Сергеевна время от времени всхлипывала и утирала слезы. Наконец она произнесла:
— Бедный… бедный мальчик! Танечка, я предположить не могла, что Толечка… что он мог… Сама я всегда осуждала все эти секты и вообще подобную деятельность… это в голове не укладывается!..
— Понимаю. Для вас все это, конечно, явилось полнейшей неожиданностью.
— О да… и какой еще неожиданностью!..
— Есть ли у вас какие-то вопросы ко мне?
— Нет… к сожалению, все слишком ясно.
— Понимаю, что сейчас не время, но не могли бы вы… не могли бы мы рассчитаться с вами?
— Конечно, вы выполнили свою работу, раскрыли это дело и вполне заслуживаете вознаграждения.
— Но на этот раз результаты моей работы никому не принесли ни радости, ни удовлетворения.
— Что касается радости — в этом вы правы…
Она пошла за деньгами, а я осталась сидеть на антикварном диване в таком тоскливом настроении, как будто я не раскрыла это дело, а наоборот, провалила.
— Могу ли я еще чем-то помочь вам? — спросила я, когда все финансовые вопросы были урегулированы.
— Да… я хотела спросить… эта девочка, сестра Влада, — чем она больна?
— Точно не знаю, что-то с сердцем.
— С сердцем… Он ведь говорил, что ей нужна операция?
— Да. Насколько я могла понять, дорогостоящая.
— Нужно связаться с ней… с врачами… Нельзя допустить, чтобы девочка осталась без помощи! Вы не откажитесь помочь мне в этом? Я могла бы заплатить дополнительно… какую-нибудь премию…
Меня слегка передернуло от этих слов. Оказывается, слишком очевидная склонность к конкретике в финансовых вопросах может повернуться и другой своей стороной. Новая и совершенно неожиданная для меня противоположность в этом деле! Но разочаровываться на этот раз я могу только в себе самой. Что же она думает обо мне, если за подобные вещи предлагает деньги?
Стараясь не утратить остатков собственного достоинства, я сдержанно произнесла:
— Возможно, достаточно высокие суммы гонораров за мои услуги ввели вас в заблуждение, Надежда Сергеевна, и вы сделали вывод, что я без оплаты не соглашусь и лишний шаг сделать. Но уверяю вас, это совершенно не соответствует действительности! Если вы думаете, что за помощь умирающей девочке я потребую дополнительную премию или что-то подобное, то…
— О боже! Танечка, простите меня, пожалуйста, со всеми этими происшествиями я совсем потеряла разум! Я вовсе не хотела обидеть вас, просто мне неудобно вас беспокоить… ведь для вас все мы — и я, и Влад — достаточно посторонние люди… Не обижайтесь!
— Ох, мне столько всего пришлось пережить, пока я разбиралась с этим делом, что мне кажется — не такие мы друг другу посторонние, — моментально забыв все свои обиды, сказала я. — Кстати, Влад не знает, что это вы заказали мне расследование. Если вы хотите финансировать операцию его сестры, сделать это нужно поаккуратнее. Лучше всего будет решить этот вопрос с врачами. Я постараюсь как можно быстрее выяснить, в какой больнице лежит сестра Влада, и договориться об анонимном финансировании… Конечно, в том случае, если вы не хотите, чтобы Влад узнал, что вам все известно об этом деле… в том случае, если вы не сочтете нужным сообщить полученную информацию в милицию…
— О… нет! Окончательно сломать судьбу несчастным детям?! Что вы, я не способна на такое! Хороша
