подведенные глаза. Красиво очерченные чувственные губы, слегка тронутые светло-терракотовой помадой, раскрылись, и я услышала:
— Саша, извини, что без предупреждения, ты слышал? — Она пересекла комнату и, практически не обращая на меня внимания, подошла к Дроздову.
Дроздов вскинул на нее вопросительный взгляд.
— Что случилось?
Здесь наконец эта красивая блондинка как будто заметила меня и немного смутилась. Видно, мое присутствие помешало ей сразу ответить на вопрос Александра Владимировича.
Она нагнулась к самому уху Дроздова и вполголоса сказала:
— Эрика убили! По радио передали, представляешь?! Кто бы мог…
— Знаю, — нетерпеливо перебил ее Дроздов, — мы как раз об этом и разговариваем…
Блондинка скосила глаза в мою сторону и перевела непонимающий взгляд на Александра Владимировича.
— Знакомьтесь, Валентина Сердюкова, Татьяна Иванова, — представил он нас друг другу, как бы отвечая этой вежливой фразой на осторожно-недоверчивый взгляд блондинки.
— Очень приятно, — любезно кивнула та.
— Взаимно, — вежливо отозвалась я, — случайно Наталья Сердюкова вам не родственница?
Мой вопрос поверг Сердюкову в легкое замешательство, словно она терялась перед моей осведомленностью. Мало того что я говорила с Дроздовым об Эрике, я еще и делала смелые предположения относительно ее родства с Натальей Сердюковой.
— Сестра-а-а, — протянула она, удивленно округлив темные брови.
— Надо же! — искренне восхитилась я случайному совпадению.
— А почему вы интересуетесь Эриком?
— Татьяна Александровна, — вклинился Дроздов, — частный детектив, она занимается расследованием убийства Эрика, — и, уже обращаясь ко мне, продолжил: — Я прошу меня извинить, но, если у вас ко мне больше нет вопросов… Мне нужно работать.
— Спасибо, что нашли для меня время, — поблагодарила я и, подняв глаза на Сердюкову, предложила: — Может, если вы не торопитесь, посидим где-нибудь в кафе. Мне кажется, нам есть о чем поговорить.
— С удовольствием, никогда не видела живого частного детектива, — улыбнулась Сердюкова и, пожав плечами, с наигранной обидой отвернулась от Дроздова, который уже склонился над бумагами.
Мы уже дошли было до двери, как вдруг Сердюкова, резко обернувшись, как будто о чем-то забыла, почти бегом вернулась к столу и, наклонившись, чмокнула Дроздова в щеку.
Он что-то промычал в ответ и, снисходительно улыбнувшись, опять зарылся в бумаги.
Продефилировав мимо Мариночки и брошенных на произвол судьбы посетителей, мы прошли к лифту и остановились рядом с лысоватым толстяком, уже нажавшим кнопку вызова.
Довольно тесная кабина лифта позволяла мне с близкого расстояния разглядывать Сердюкову. Я послала к чертям вежливо-уклончивые взгляды. Откровенно говоря, мне было наплевать на то, как чувствует себя попутчица под моим заинтересованным взором.
Мои зрачки обегали каждую черточку ее лица, задерживаясь на некоторых особенно примечательных деталях. Вот, например, губы. С такой же ли тщательностью очерчен рот ее сестры? Или брови, так же ли легко порхают они, выражая то удивление, то недоверчивую догадку, то недовольство.
Старое как мир чувство ревности зашевелилось в самых потаенных недрах моего естества с такой силой, что, упреждая его нарастающую мощь, сделав над собой нешуточное усилие, я оторвала глаза от лица Сердюковой и заскользила взглядом по тускло освещенным стенам лифта.
— Откуда вы знаете Эрика? — поинтересовалась Валентина, когда мы вышли из лифта.
Очевидно, она тоже что-то прикидывала в уме во время спуска.
— Мы любили друг друга… — с горьким вызовом ответила я и пошла к машине.
Я физически ощущала на своей спине буравящий взгляд Сердюковой.
— Вы без машины? — обернулась я к ней.
— Я приехала на такси, — быстро проговорила Сердюкова и огляделась по сторонам. Мне показалось, таким образом она пыталась побороть смущение, которое ее заставила испытать моя прямота.
— Садитесь. — Я отперла дверцу машины.
— Может, будем говорить «ты»? — беззаботно предложила Валентина, когда мы уселись.
— Пожалуй, — согласилась я, выруливая на Чернышевскую.
— Я знаю одно неплохое тихое местечко, где можно пообедать и поговорить, — проявила инициативу Сердюкова, — здесь, недалеко, кафе «Золушка», — уточнила она и, спросив разрешения, закурила.
— Не возражаю, — отозвалась я и искоса взглянула на нее.
Точеный греческий профиль. «Интересно, такой ли аккуратный носик у Натальи Сердюковой?» — продолжила я мысленное самоистязание.
— Что, сравниваешь? — улыбнулась Валентина, сделав очередную затяжку.
— Пока не с чем, — с невеселой усмешкой ответила я, объезжая троллейбус.
— Эрику не повезло с моей сестрой, — без предварительных вступлений начала Сердюкова, — не буду кривить душой, хоть Наталья мне и родная.
— Что ты имеешь в виду? — без всякого ажиотажа поинтересовалась я.
— Я имею в виду как ее характер, так и образ жизни, — как бы размышляла она.
— Что же привлекло в ней Эрика, как ты думаешь?
— Поди пойми этих мужчин, что им нравится. Наверное, внешность играет не последнюю роль, она красивая женщина, — с достоинством произнесла Валентина.
— Ну а что касается характера и образа жизни? — вернулась я к морально-этической проблематике.
— Понимаешь, Наташка — человек довольно незаурядный, с изюминкой, занималась живописью, танцами. Вообще, девка неглупая, смекалистая, живая, но больно уж взбалмошная, капризная, злопамятная. Не любит уступать, привыкла идти напролом, но иногда такое выкинет, чего от нее не ожидаешь. А в Америке она и вовсе испортилась: по ресторанам да по клубам таскается ночи напролет, танцульки, вечеринки, как у них это называется, «party», пикники, мужики, выпивка, кокаин… — Она умолкла, словно подавленная нарисованной ей самой картиной.
— Неужели все так серьезно? — задала я довольно глупый вопрос, тормозя у «Золушки».
Мы вышли из машины и направились к входу.
Надо сказать, что в «Золушке» я не была ни разу, поэтому, войдя внутрь и оглядевшись, тут же оценила вкус Валентины.
— Здесь уютно, — приободрилась я и, выбрав столик в глубине зала, направилась к нему.
Подчиняясь профессиональному правилу, села лицом к входной двери. Сердюкова устроилась напротив. Ее движения были раскованны и непринужденны, было видно, что она здесь не впервые. Завидев нас, шустрые официанточки засуетились, одна из них устремилась к столику. Рвение обслуживающего персонала объяснялось тем, что посетителей в этот утренний час было немного. Обедать, конечно, рановато, но я подумала, что мой желудок не будет иметь ничего против овощного салата и легкого десерта.
Сердюкова заказала мясное ассорти и чернослив со взбитыми сливками, а я — огурцы со сметаной и бисквитное пирожное. Ну и, конечно, сок, кофе.
— Расскажи мне еще о сестре, как она познакомилась с Эриком? — попросила я, когда официантка, выставив на стол тарелки, вазочку с десертом Сердюковой и коробку сока со стаканами, отошла от нас.
— Они познакомились в Париже, в картинной галерее.
— Она обеспеченный человек?
— Почему ты так решила? — Сердюкова с недоумением посмотрела на меня.
— Далеко не каждый может позволить себе заграничные вояжи.
— У нее был спонсор, как это ни банально звучит, француз. Когда он находился в Тарасове, ему понравились несколько ее работ, которые он не замедлил купить. Ну а потом увлечение ее картинами переросло в другое увлечение… — Сердюкова лукаво посмотрела на меня.
