ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Омар ибн ал-Хаттаб, племянник Абу Джаля, собирается отомстить за своего дядю убийством Магомета. Его чудесное обращение. Магомет находит убежище в замке Абу Талиба. Абу Софиан во главе враждебного колена курайшитов преследует Магомета и его приверженцев. Добивается приказа о воспрещении сообщения с ним. Магомет покидает свое убежище, приобретает новых приверженцев в течение месяца, посвящаемого богомолью. Легенда об обращении Хабиба Мудрого
Строгое наказание Гамзой Абу Джаля еще более усилило ненависть последнего к пророку. У него был племянник по имени Омар ибн ал-Хаттаб — двадцатишестилетний гигант, необычайной силы и неустрашимой отваги. Его дикий вид смущал даже самых смелых, а его посох внушал зрителям больше ужаса, чем меч иного человека. Так повествует арабский историк Абу Абдаллах-Мохаммед ибн Омаль- Алвакеди, и последующие подвиги этого воина доказывают, что слова эти едва ли преувеличены.
По наущению дяди Абу Джаля этот свирепый араб взялся проникнуть в убежище Магомета, который все еще жил в доме Оркама, и заколоть его кинжалом. Курайшиты обвиняются в том, что обещали ему за это кровавое дело сто верблюдов и тысячу унций золота, но это неправдоподобно: разгоряченный местью племянник Абу Джаля не нуждался в подкупе. Направляясь к дому Оркама, он встретил одного курайшита, которому сообщил о своем намерении. Этот последний был тайным приверженцем ислама и попытался отклонить его от исполнения этого кровавого намерения. «Прежде, чем убить Магомета и навлечь на себя месть его родственников, — сказал он, — ты посмотри, свободна ли от ереси твоя собственная родня!» — «Разве и среди моих есть вероотступники?» — спросил удивленно Омар. — «Да, есть, — был ответ. — Это твоя сестра Амина и ее муж».
Омар быстро направился к жилищу сестры и, внезапно войдя к ним, застал ее вместе с мужем за чтением Корана. Тот пытался было спрятать книгу, но его смущение убедило Омара в правдивости обвинения и увеличило его ярость. В порыве исступления он повалил мужа сестры на пол, придавил ногою его грудь и собирался пронзить его мечом, но тут вмешалась его сестра. Нанесенный ей удар залил ее лицо кровью. «Недруг Аллаха, — проговорила, рыдая, Амина, — неужели ты нанес мне этот удар за мою веру в единого истинного Бога? Вопреки тебе и твоей ярости я сохраню эту истинную веру. Да, — прибавила она с горячей набожностью, — нет Бога, кроме Бога, и Магомет Его пророк. Теперь, Омар, довершай свое дело!» Омар остановился, раскаялся в своей жестокости.
«Покажи мне писание», — сказал он. Амина, однако, не позволила ему дотронуться до священного свитка, пока он не омыл рук. Говорят, что он прочел из Корана двадцатую главу, начинающуюся таким образом:
«Во имя милосердного Бога! Мы не ради того ниспослали Коран, чтобы причинить несчастье человечеству; мы ниспослали его как наставление, чтобы научить людей веровать в истинного Бога, Творца земли и необъятного неба.
Престол Милосердного в небесах; Ему принадлежит все и в небесной выси, и внизу, на земле, и все под землей.
Не громким ли голосом произносишь ты молитвы? Знай же, что в этом нет нужды, потому что Богу ведомы самые сокровенные тайники твоего сердца.
Воистину Я — Бог, и нет другого Бога, кроме Меня. Служи только Мне и никому другому. Не обращайся с молитвой ни к кому, кроме Меня».
Слова Корана глубоко проникли в сердце Омара. Он читал дальше, и внимание его все больше росло; когда же он дошел до той части, где говорится о воскресении и Страшном суде, обращение его уже совершилось.
Он продолжал путь к дому Оркама, но уже совсем в другом настроении. Скромно постучавшись в дверь, он умолял впустить его.
«Войди, сын ал-Хаттаба! — воскликнул Магомет. — Зачем ты явился сюда?» — «Я пришел внести свое имя в список верующих в Бога и Его пророка». И с этими словами он прочитал мусульманский символ веры.
И не успокоился он до тех нор, пока весть об его обращении не разнеслась всюду. По его просьбе Магомет тотчас же отправился с ним в Каабу, чтобы публично совершить религиозные обряды ислама. Омар шел по левую, а Гамза — по правую руку пророка, чтобы охранять его от поношений и издевательств, а за ними следовало более сорока учеников. При дневном свете прошли они по улицам Мекки, вызвав этим удивление жителей, и сделали семикратный обход вокруг Каабы, прикасаясь при этом каждый раз к священному «черному камню» и выполняя другие соответствующие церемонии. С ужасом смотрели на эту процессию курайшиты, но не решались приблизиться к пророку и оскорбить его, устрашенные взглядами таких смелых воинов, как Гамза и Омар, взглядами, сверкавшими, как у львицы, лишенной детеныша.
Отважный и решительный во всем, Омар на следующий же день, в качестве мусульманина, отправился один помолиться к Каабе, делая этим открытый вызов курайшитам. С другим мусульманином, вошедшим в храм, поступили грубо и помешали ему молиться, но никто не потревожил Омара, потому что он был племянник Абу Джаля. Тогда Омар отправился к дяде. «Мне не нужно твоего покровительства, — сказал он, — я не хочу быть в лучшем положении, чем мои единоверцы». С этих пор он связал свой жребий с последователями Магомета и стал одним из самых горячих их защитников.
Таково было чудесное обращение Омара, сделавшегося со временем знаменитейшим поборником ислама. Курайшиты были так ожесточены этим новым торжеством Магомета, что дядя его, Абу Талиб, опасался новых с их стороны покушений на жизнь племянника путем вероломства или насилия. Настойчивые просьбы его заставили Магомета в сообществе с некоторыми из своих главных последователей удалиться в укрепленный замок, принадлежавший Абу Талибу и находившийся недалеко от города.
Такое покровительство Магомету и его последователям со стороны Абу Талиба, главы хашимитов, и других его родичей, хотя и исповедовавших другую веру, навлекло на них злобу соперничествующей с ними линии курайшитов и произвело раскол племени. Абу Софиан, их глава, воспользовался якобы ересью пророка, чтобы обесславить не только родичей, принявших его веру, но и весь род хашимитов, который, не разделяя его взглядов, по чувству родства покровительствовал Магомету. Очевидно, что враждебность Абу Софиана происходила не столько из-за личной неприязни или религиозного рвения, сколько вследствие родового несогласия. Он из честолюбия домогался, чтобы выдающееся положение, издавна занимаемое хашимитами в городе, перешло в его род. Последним поступком добросердечного Абу Талиба, поместившего Магомета в условия, ограждавшие его от преследования и дававшие ему приют в замке, воспользовались Абу Софиан и его последователи как предлогом, чтобы лишить весь враждебный род известных прав. Поэтому они издали постановление, которым запрещалось всему племени курайшитов вступать в брак и поддерживать какие бы то ни было, даже торговые, отношения с хашимитами, пока они не выдадут родственника своего, Магомета, для наказания его. Повеление это, появившееся на седьмом году так называемой миссии пророка, было написано на пергаменте и вывешено в Каабе. Это поставило Магомета и его учеников в крайне затруднительное положение: им приходилось порой почти голодать в укрепленном замке, служившем им убежищем. Притом курайшиты время от времени осаждали замок, чтобы дать им почувствовать всю силу опалы и воспрепятствовать доставлению необходимых припасов. Однако ежегодное время богомолья, когда со всех концов Аравии богомольцы отправлялись в Мекку, приносило временное облегчение преследуемым мусульманам. В продолжение этого священного периода, по закону и по стародавнему обычаю, существовавшему у арабов, все распри прекращались, враждующие племена заключали перемирие с целью спокойно отправиться в Каабу. В это время и Магомет со своими учениками отваживался покидать свою крепость и возвращаться в Мекку. Пользуясь таким образом привилегией священного месяца, Магомет вливался в толпу богомольцев, проповедовал им и молился, провозглашая свои откровения и свое учение. Таким путем он приобретал многих последователей, которые, возвращаясь домой, заносили в отдаленные области семена новой веры. Среди этих обращенных встречались иногда и князья или главы племен, пример которых имел влияние и на подчиненных. Арабские легенды передают очень вычурный и нелепый рассказ об обращении одного из таких князей, и так как в нем идет речь о некоторых наиболее известных чудесах, приписываемых Магомету, то не лишне будет привести его в
