– Ты видела болт того парнишки? В голосе были похотливые нотки.
– Видела ли я? Да я чуть не споткнулась о него!
– Охренеть! Просто нереально!
– Представь, если такой тебе вставит!
– Уже представила!
Они хихикали и говорили непристойности о человеке, который был ее мужем. Особенно много и ярко они упражнялись на тему размеров его члена.
Слишком поздно было говорить им, чтобы они заткнулись, к тому же это была чистая правда. У Шона был здоровенный хрен, факт, который не могли скрыть его старомодные смешные плавки. Хилари подмывало сказать им, что его пенис был еще и очень красивым. Блестящий и ровный – ничего похожего на те орудия пытки, которыми пугают девочек. В жизни ей довелось увидеть три, один из которых был приделан к ее отцу, а другой – к брату Сэму. Член Шона был совсем не похож на их приборы. Пенис Шона был красивой, большой, блестящей штукой.
По крайней мере, так ей казалось раньше. Когда они только начали встречаться в ее последний год в университете, однажды, подвыпив и обрадовавшись возможности наконец присоединиться к подобным разговорам, она рассказала своим подружкам о его чудесном члене, после чего те, одна за другой, бросались на него на следующую же неделю. Он дружелюбно, но твердо отклонил все их поползновения. Как же она его тогда любила. Какими головокружительными, сумасшедшими были те несколько месяцев. Это было не так уж давно. И вот теперь, здесь, под расслабляющим солнцем, у нее не было ни малейшего представления о том, что она чувствует по отношению к нему или к ним обоим, и ей было наплевать.
Чем дальше он уходил, тем лучше себя чувствовал. Спускающиеся к небольшому озерцу сады цвели мимозой, вульгарными пламенеющими орхидеями, лимонными и персиковыми деревьями, приземистыми миниатюрными юкками, напоминающими ананасы. Он плелся по выложенным кирпичом тропинкам, вдыхая смешанные ароматы цветов, блуждая вперед и назад, и снова вперед. Перед ним разбегались юркие зеленые ящерки, которые, останавливаясь на мгновение, окидывали его мудрым взглядом, а затем исчезали среди камней. Шон ненадолго замер у красных кирпичных бордюров, надеясь разглядеть ящериц как следует. Он чувствовал, как они наблюдают за ним, дожидаясь его ухода. Он двинулся дальше по тропке и уперся в маленькую лагуну.
Уровень воды заметно снизился из-за палящего солнца. Поникшие лилии собрались в тени на юго- западной стороне, и когда Шон наклонился, чтобы опустить руку в воду, то краем глаза уловил какое-то движение. Встав на колени, он увидел, что почти на каждом листе сидело по маленькой лягушке, размером с подушечку его большого пальца. Лягушки не шевелились минуту-две, а потом вдруг прыгали, пытаясь поймать муху или просто перебраться на более удобное место. Впереди небрежно-грациозно плавал карп, выжидающий малейшего ослабления внимания лягушек. Шон привалился спиной к камню, наблюдая за ленивой жизнью маленького прудика. Он чувствовал, как его начинает переполнять полуобморочная эйфория, как в детстве на каникулах. Правда, он ездил не дальше Энглси или Колвин-Бэй. Хотя поездка на машине была утомительной, когда они наконец туда добирались, Шон убегал и бежал до тех пор, пока не падал от усталости. Но даже тогда поднимающийся внутри него экстаз заставлял его бежать дальше и смеяться. Этот отпуск будет отличным. Хорошая тарелка настоящего андалусского гаспачо, потом поджаренная на углях свежевыловленная рыба и прекрасный сон, после которого отдохнувший и полный сил Шон будет готов к экскурсии по маленьким затерянным храмам и высокогорным деревушкам.
Эти три девчонки были из Неймегена, и, к вящей радости Пастернака, у них было прекрасное чувство юмора. Две блондинки – Анке и Криста – были настоящими эмтивишными красотками, высокими и стройными, но не слишком на этом зацикленными. Их развеселило его шутливое представление.
– Леди, Доктор Приколист счастлив с вами познакомиться! Это я, Пастернак. Парень с широкой личностью.
Он им явно понравился, хотя они исподтишка посматривали и на остальную троицу. Ну да ладно. Третья девчонка, брюнетка Милли, была им просто очарована. У нее были круглое лицо, милое и большеглазое, и идеальная глянцевая прическа, из которой не выбивалось ни волоска, даже когда она смеялась. А смеялась она всему, что он говорил, и в ее языке поблескивал металлический шарик. И к тому же у нее была явная склонность к полноте. Прямое попадание в «яблочко»!
Они сидели в баре, выходящем на пляж, и потягивали коктейли ядовитых расцветок со сладострастными названиями.
Пастернак флиртовал с Милли.
– Могу ли я заинтересовать мадам медленным комфортным сексом?
– Только если сэр любит изобильные киски. Они битый час сравнивали свои татуировки и проколотые пупки, давая друг другу возможность поближе осмотреть товар. Поскольку Анке и Криста обшаривали томными взглядами плоский живот Мэтта, Пастернак догадался, что тому повезет раньше остальных. Сволочь! У него даже на ребрах мускулы.
Девчонки достали заранее свернутый конический косяк и раскурили его. Они говорили на почти идеальном калифорнийском английском, как и все североевропейцы. Криста вышучивала парней, с которыми они познакомились накануне, приводя примеры наиболее глупых способов знакомства, когда внезапно Пастернак, выкатив свое брюхо и почесываясь, на мощном ланкаширском диалекте выдал:
– Эта фсе пиво, бля! Фсе из-за гадского пива!
Секунду девчонки сидели молча, а потом просто покатились со смеху. Осмелев, он осмотрел их с головы до ног и на том же диалекте выдал тираду а-ля обдолбанный экстази рэйвер:
– Ну, блин, а? Знаете, что говорят о голландских дифченках, а? Эй! Они просто ррраз-ввв-ротницы, ррраз-в-задницы, а? Нет дыма без огня!
Том отвернулся, чтобы не смотреть в их сторону, а Майки спрятал пылающее лицо в ладонях. Пастернак подмигнул им.
– Ну так что, дифченки, вы трахаетесь или как?
Пока остальные хохотали, Криста бойко ответила:
– Конечно. Нам надо думать о своей репутации.
– Либеральные традиции Голландии в наших руках.
– И ртах.
Он поднял брови.
– Так вы глотаете или сплевываете? Анке уселась на одно его колено, а Криста на другое, Милли начала гладить его волосы, и все трое защебетали голосками Барби:
– Конечно же, дома, в Неймегене, мы глотаем каждый раз, то есть три-четыре раза за ночь.
– Ага, это обычное дело.
– А я пять-шесть раз.
– А я по выходным окучиваю по десять парней каждую ночь…
– Ага. Самое малое. Бывает и двенадцать… Обнаружив, что их моралистские позиции абсолютно не в тему, Том и Майки присоединились к веселью. Мэтт все это время просто сидел и улыбался. Пастернак снова заговорил обычным голосом, наклонившись к ним поближе:
– А вот скажите мне, девчонки, просто так, для порядка – потому что у меня ОГРОМНЫЙ хер и для меня нет никакой разницы, но все же… размер имеет значение?
Девчонки спрыгнули с его коленей и притворились, будто собираются стащить с него шорты. Они пробыли здесь уже неделю, но так и не успели загореть. Скорее, у них был всего лишь намек на загар.
Когда они возвращались к «Балкону», зазывалы из конкурирующих баров и клубов впаривали им флаеры, которые можно было обменять на выпивку или билеты на автобусы на их дискотеки.
Пастернак тут же вынюхал возможность халявы.
– Смотрите-ка! Клуб «Торро» – бесплатный вход до полуночи. Покупаешь один напиток – второй бесплатно, и бесплатная бутылка шампанского каждой компании из четырех человек! Ну а теперь – кто тут хотел толкаться в очереди на Ибице, чтобы заплатить тридцать пять фунтов и попасть в «Привилегию»?
Девчонки как-то сразу поскучнели.
– Знаете что, ребята, не стоит идти в этот клуб.
