– За встречу?
– За встречу и за будущего Ватсона.
– Эдак ты все тосты в один соберешь.
– Хорошо, за будущего Ватсона выпьем отдельно.
Мы чокнулись и выпили.
Я принялся за де шу-флэр.
– Попробуй яйца, – подсказал я Петраноффу.
– Угу, – кивнул тот с набитым ртом.
– Так ты считаешь, что читать их мне сейчас ни к чему?
– Что?
– Детективные романы.
– Конечно.
– Уф! – Я облегченно вздохнул.
Какое-то время раздавался лишь хруст перемалываемой зубами пищи.
– Все, что нужно, я тебе сейчас расскажу… – Эд вытер салфеткой губы и потянулся за второй сигаретой. – Так вот, важно – решить, полицейский будет роман или нет. Полицейские – это те, главными персонажами которых являются полицейские.
– Ну, значит, нет, – отозвался я. – Откуда в «Гвидоне» возьмутся полицейские?
– Ага, ты ведь говорил, частный сыск. Ну это еще проще. Дюшил-Хюммет-Рюкс-Стаут-Рюймонд- Чандлер-Картер-Браун– Микки-Спилейн…
– Что? – не понял я. Мне показалось, будто он неожиданно перешел на английский.
– Это известные авторы, главные персонажи у которых – частные детективы. Нет ничего проще: ты выдумываешь главного героя – проницательного, решительного, принципиального, желательно со стальными бицепсами и молниеносной реакцией, – который неизменно выходит сухим из воды. Впрочем, качества можно разделить. У Рэкса Стаута, к примеру, умный и проницательный – это импотент Ниро Вульф, а молниеносной реакцией и стальными бицепсами обладает его помощник Арчи Гудвин.
– А импотентом одному из них тоже быть обязательно?
– Конечно, нет. Там, собственно, нигде и не говорится, что он импотент, но в противном случае он – гомосексуалист.
– Значит, требуется одно из двух, – уточнил я, – либо главный герой должен быть импотентом, либо гомосексуалистом?
Петранофф заржал.
– Ну ты даешь! Просто Ниро Вульф терпеть не может женщин, во всяком случае, никогда с ними не спит. А это означает, что если он с кем-то и спит, то это либо его помощник Арчи Гудвин, либо повар Фриц.
– Что еще за повар?
– Его личный повар.
Барсик как раз принесла две порции Карбонада по-фламандски с пюре из каштанов и к нему салат из апельсинов и сельдерея. Услышав, что речь зашла о чьем-то личном поваре, она навострила уши, но мы замолчали. Я вновь разлил вино и открыл было рот.
– За будущего Ватсона! – опередил меня Эд.
– О'кэй, – согласился я.
Мы выпили.
– Теперь интрига, – продолжил Эд, старательно пережевывая пищу. – Подозреваемых должно быть несколько, причем либо у каждого имеется алиби, либо его нет ни у кого. Часть подозреваемых ведет себя чрезвычайно дерзко и нахально, другие же, напротив, производят впечатление ангельских ягнят. От истинного убийцы желательно подозрение отвести, но предупреждаю: если в отличие от остальных лишь у одного действующего лица будет алиби, то сразу понятно, что именно он убийца и есть. Далее. Хорошо, если действие вписано в приятный интерьер… – Эд поводил по сторонам вилкой. – Вроде этого. Но можно и описать какое-нибудь зловещее местечко. Ночь… Ливень… Воет ветер… М-да… Может, возьмешь в соавторы? – Он захихикал. – Шучу.
– Принцип ясен, – неуверенно произнес я. – Непонятно одно: почему ты сам-то не пишешь?
– Я ведь бездарь… Хорошая еда… Честно говоря, я уже когда-то пробовал, но ничего из этого не вышло.
– Ага! – Во мне все возмущенно всколыхнулось.
– Но у тебя получится.
– Только не приводи в подтверждение мои садистские рассказики.
Появилась Барсик.
– С десертом подождать?
– Тащи, – распорядился я и разлил остатки вина по бокалам. С Петраноффым все было ясно.
Петранофф тут же схватился за свой бокал.
