Такой прекрасный день

— Когда вы сможете прийти, доктор?

— Как насчет субботы? Мальчик не пойдет в школу. Вы не будете заняты?

— Мы ждем вас.

Она с достоинством вышла. Доктор Слоун проводил ее до двери и подождал пока она набрала координаты своего дома. он смотрел, как она входит в дверь. Миссис Хэншоу стала полуженщиной, четвертьженщиной. отдельными локтем и ногой, ничем…

Это действительно было страшно.

Ломалась ли дверь когда-нибудь во время перемещения, оставляя половину тела там, а половину здесь? Слоун никогда не слышал о подобном случае, но понимал, что это вполне может случиться.

Он вернулся к своему столу и посмотрел, на какое время у него назначен следующий прием. Миссис Хэншоу, думал он, явно обижена и разочарована тем, что ей не удалось договориться о лечении ее сына психозондированием.

Почему, черт возьми? Почему такой метод, как психозондирование, несомненное шарлатанство, по его мнению, столь привлекателен для сотен и тысяч людей? Это, должно быть, одно из проявлений растущего преклонения перед машинами. Все, что делает человек, машины могут сделать лучше. Машины! Больше машин! Машины на все случаи жизни! О времена, о нравы!

И вдруг собственное неодобрительное отношение к психозондированию начало беспокоить доктора. Не страх ли это перед безработицей, которую может вызвать растущая технизация медицины, чувство неуверенности к себе, машинофобия?..

Слоун решил обсудить это со своим собственным аналитиком.

Прошли первые десять минут, в течении которых все чувствовали себя неловко, и Слоун решил, что пора попытаться. Миссис Хэншоу весьма натянуто улыбалась, пристально взирая на него, словно ждала, что он сейчас совершит чудо. Ричард ерзал на своем стуле, не реагируя на робкие вопросы доктора Слоуна, он устал, скучал и не скрывал этого.

И вдруг Слоун сказал:

— Тебе бы не хотелось прогуляться со мной, Ричард?

Глаза мальчика округлились, он перестал ерзать и посмотрел доктору в глаза:

— Прогуляться, сэр?

— Я имею в виду — на улице.

— Вы ходите… по улице?

— Иногда. Когда у меня есть настроение.

Ричард вскочил на ноги, он весь дрожал от нетерпения.

— Я не думал, что кто-нибудь гуляет по улицам…

— А я гуляю иногда. И я не против компании.

Поколебавшись, мальчик сел.

— Мама?

Миссис Хэншоу окаменела от возмущения, но ей все же удалось выговорить:

— Ну, конечно, Дики. Но будь осторожен.

И она бросила быстрый, злобный взгляд на доктора Слоуна.

Доктор Слоун солгал. Он не выходил на открытый воздух с тех пор, как поступил в колледж. Правда, он любил спорт, но во время его учения уже были широко распространены закрытые плавательные бассейны и теннисные корты с ультрафиолетовым облучением. Спорт под крышей вполне устраивал тех, кто боялся капризов природы. Так что у Слоуна не было никаких поводов выходить на улицу.

А теперь… по его спине забегали мурашки, когда пронесся порыв ветра, а трава, казалось, колола ноги даже через ботинки с галошами…

— Эй, посмотрите-ка сюда. — Ричард сейчас был совершенно другим, его сдержанность улетучилась.

Но доктор Слоун едва успел заметить что-то синее, мелькнувшее на дереве, в гуще листвы.

— Что это было?

— Птица, — сказал Ричард. — Какая-то синяя птица.

Доктор Слоун с удивлением огляделся. Дом семьи Хэншоу стоял на возвышенности, и вид с нее открывался красивый. Негустой лес перемежался полянами с сочной зеленой травой.

Цветные пятна, обрамленные более темной зеленью, составляли красные и желтые рисунки. это были цветы. Слоун без особого труда узнавал все эти явления живой природы, он был с ними знаком по книгам и видеоконцертам.

Однако же трава была такой аккуратной, цветы такими упорядоченными… подсознательно Слоун ожидал чего-то более дикого. Он спросил:

— Кто за всем этим ухаживает?

Ричард пожал плечами:

— Не знаю. Возможно, это делают роботы.

— Роботы?

— Их здесь целая куча. Иногда у них есть что-то вроде атомного ножа, которым они проводят над землей. Этот нож режет траву. И они всегда возятся с цветами и со всем прочим. Вот там один из них.

Мальчик показал на какой-то загадочный маленький предмет — он медленно двигался над долиной, занятый чем-то совершенно непонятным, а его металлическая кожа отбрасывала яркие солнечные зайчики.

Доктор Слоун был поражен. Он и не знал, что существуют такие роботы.

— А это что? — вдруг спросил он.

Ричард повернул голову:

— Это принадлежит семье Фроуликс. Координаты А-3, 23, 461. А то маленькое остроконечное здание — публичная дверь.

Доктор Слоун внимательно смотрел на дом. Неужели снаружи он выглядит так? Прежде доктору казалось, что дом — это нечто кубическое и очень высокое.

— Идемте! — крикнул Ричард и побежал вперед.

Доктор Слоун последовал за ним, но более умеренным шагом.

— Ты знаешь тут все дома?

— Почти.

— Где находится дом с координатами А-23, 26, 475? — это был дом Слоуна, разумеется.

Ричард огляделся.

— Дайте подумать. О, конечно. Я знаю, где он… Видите вон там воду?

— Воду? — доктор Слоун разглядел серебристую линию, извивающуюся среди зелени.

— Конечно. Настоящая вода. Она течет не переставая, все время. Через нее можно перейти по камням.

Это скорее похоже на ручей, подумал доктор Слоун. Он изучал географию, естественно, но только экономическую и культурную. Физическая география была почти отмершей наукой, ею не интересовался никто, кроме нескольких специалистов. И все же Слоун знал, что такое реки и ручьи теоретически…

Ричард продолжал говорить:

— Как раз за рекой, вон за тем холмом, на котором большая роща, по другую сторону стоит дом А-23, 26, 475. Это светло-зеленый дом с белой крышей.

— Неужели? — доктор Слоун был искренне удивлен. Он не знал, что его дом выкрашен в зеленый цвет.

Какое-то мелкое животное пробежало по траве, спасаясь от приближающихся ног. Ричард посмотрел ему вслед и пожал плечами.

— Их невозможно поймать. Я пробовал.

Мимо пролетела бабочка, махая желтыми крылышками. Доктор Слоун проследил за ней глазами.

Отовсюду слышалось чириканье и щебетание, веселое и очень разноголосое. По мере того, как его слух обострялся, доктор Слоун начал различать тысячи звуков, и ни один из них не был искусственным.

На землю упала большая тень, быстро приблизившись, она накрыла Слоуна. Стало прохладнее, и он,