— Возможно, ты права, — ответила Джун, несколько приободрившись. — Я, конечно, понимаю, что мне нетрудно будет завести поклонника, но что мне с ним делать? Ведь я все время думаю о Марке.
— Почему ты не бросишь работу и не вернешься?
— Марианна, не смеши меня. Я просто нахожусь сейчас в периоде адаптации. Я рассталась не только с Марком. Я рассталась со всеми своими друзьями. А здесь не так уж много развлечений, и нет никого, кто бы вытащил меня из квартиры.
— Понятно, понятно. Ну, хорошо, если ты с дьявольским упорством не желаешь уезжать из Техаса, то встряхнись и иди в бар.
— Может быть, я так и сделаю. Теперь расскажи мне — как твои?
— О, он такой чудесный — ребенок, я имею в виду.
Поговорив с Марианной, Джун раздумывала — не сходить ли ей в бар? Но она не любит пиво и не знает местных танцев. Она съежилась от мысли, что и следующие выходные ей придется провести в квартире, которая стала для нее склепом. Хотя в Сан-Франциско у нее тоже бывали одинокие вечера, но это не было правилом.
Но самое главное, перед отъездом из Сан-Франциско у нее был Марк. Чем больше времени Джун была без него, тем он был ей дороже. Она представляла Марка то ласкающим кота, то всматривающимся в свой «Ягуар» 1957 года выпуска с такой гордостью, как если бы это был «Роллс-Ройс». А иногда Джун просыпалась глубокой ночью с острой жаждой удовлетворить свое сладострастное желание.
Она не должна позволять себе думать о Марке. Он был лишь непродолжительным эпизодом в ее жизни; он даже не ответил на письмо, в котором она рассказывала ему о Лаббоке и своей работе. Его надо забыть ради своего душевного равновесия. В следующий раз, когда Мадлен соберется в бар, Джун все же решила пойти с ней.
В пятницу, часов в восемь, Джун одела новые джинсы и голубой трикотажный топ. Она внимательно осмотрела себя в зеркале. Ее серые глаза были широко открыты и встревожены. Она провела по губам нежно-розовой помадой и плотно их сжала. Почему она так нервничает?
— Возможно потому, что я собираюсь выставить себя напоказ как призовую корову, — ответила она вслух на свой вопрос. — Хорошо, иду.
Глубоко вздохнув, она подошла к соседней двери и постучалась. Мадлен вышла и внимательно оглядела Джун.
— Ты выглядишь великолепно!
— Спасибо!
Мадлен была также одета в джинсы и оранжевую футболку, плотно обтягивающую ее грудь.
Когда они спускались по лестнице, Джун с любопытством спросила:
— Мадлен, у тебя бывали случаи, когда ты действительно встретила кого-то стоящего в баре? Я имею в виду, ходила ли ты на свидание с ним потом?
— Да, пару раз.
Они пересекли ярко освещенную стоянку автомашин, направляясь к маленькому коричневому автомобилю Мадлен. С виноватой улыбкой она добавила:
— Я могла бы не рассказывать этого тебе, но один из парней, с которым я встречалась, был женат, а потом я встретила другого мужчину, который был действительно привлекателен, и мы встречались в течение нескольких недель, но он был на десять лет моложе меня.
Настроение у Джун совсем упало. Неужели она собралась в притон, чтобы найти мужика? Она хотела встретить достойного человека, который был бы интеллигентен, чувствителен и с чувством юмора. Много ли у нее было шансов найти подобный образец совершенства в шумном баре?
— Мы ведь не задержимся там долго, да?
Мадлен затормозила на красный свет и в свете приборного щитка рассматривала ярко-красный лак на ногтях.
— Мы не должны уходить слишком рано. События начинают развиваться только после десяти. Это не пытка, пойми. Ведь ты собираешься получить удовольствие, понимаешь?
Включился зеленый свет, и Мадлен, проехав немного по улице, въехала на стоянку автомобилей за большим квадратным одноэтажным зданием.
Джун оглядела стоянку.
— Все выглядит так, как будто здесь приличное общество.
— Да, но сейчас стоянка заполнена лишь наполовину. Когда здесь полный сбор, то очень трудно въехать или выехать.
Мадлен пошла к входу, Джун последовала за ней.
У входа мужчина в ковбойской шляпе взял с них деньги и выдал по пластиковой кружке.
— Устраивайтесь в любом месте, — сказал он.
Джун оглядела большой, тускло освещенный и заполненный табачным дымом зал. В одном его конце была танцевальная площадка, где музыкальный ансамбль громко играл мелодию в стиле кантри. Центральная часть зала была заставлена столиками, а у каждой стены были бары.
Джун и Мадлен протиснулись к одному из них и наполнили свои кружки. Затем, пробираясь обратно, они подошли к свободному столику. Джун краем глаза видела мужчин, оценивающе смотрящих им вслед. Она чувствовала себя словно первоклассница на выпускном школьном балу. Ей бы следовало хорошо подумать, прежде чем приходить сюда.
— Ну как, нравится? — прокричала Мадлен.
— Прекрасно.
Джун села и попробовала пиво, сморщившись от его горечи.
Мадлен наклонилась к ней:
— Ну, так что ты думаешь?
— О пиве или о баре?
— О том и о другом.
— Я думаю, что и то и другое могло бы быть лучше, — ответила Джун.
Она слышала певца, сиплым голосом задающего вопрос:
— Ты любишь так же хорошо, как и выглядишь?
Она тяжело вздохнула.
Немного позже кто-то увел Мадлен на танцевальную площадку. Оставшись одна, Джун пыталась выглядеть непринужденно. Это был нелегко, особенно под изучающим взглядом бородатого мужчины за соседним столиком. Он наклонился к ней:
— Хочешь потанцевать?
Она покачала головой и вдруг вспомнила, что она здесь для того, чтобы завести друзей. Она улыбнулась, как бы извиняясь.
— Боюсь, что не смогу.
— Я научу, — его улыбка была привлекательной.
— Хорошо.
— Это просто.
Они прошли к танцевальной площадке, и он обнял ее. Было так тесно, что они не могли по- настоящему танцевать — только стоять, обняв друг друга.
— Они играют нашу песню, — сказал он.
— Как это понять?
— Если я скажу, что у тебя прекрасное тело, прижмешься ли ты ко мне? — пропел он вслед за певцом.
— О… — ей следовало бы лучше подумать, прежде чем спрашивать.
Когда Джун вернулась к столику, Мадлен сидела одна, оживленно, в такт музыке, отстукивая ногой. Она улыбнулась Джун.
— Эта ночь должна быть нашей. Когда я была здесь в последний раз, то просидела больше двух часов, но никто так и не пригласил меня танцевать. А сегодня мы уже были с тобой на танцплощадке.
Мадлен смотрела на партнера Джун, который остановился у столика какой-то миловидной блондинки.
