Таким образом, в половине седьмого вечера взвод солдат из ракетного гарнизона во главе с полковником Воронцовым подошел к началу зоны М-ского треугольника — огромному пустырю, за которым начиналась речка Ольховка с перекинутым через нее шатким деревянным мостиком, прозванным местными жителями Козл ячьим.
Здесь возникла трудность. Этот шаткий деревянный мостик мог не выдержать веса солдат. Дина и ее друзья, частенько втайне от взрослых переправлявшиеся через Ольховку по Козлячьему мостику, знали, где следует ступать, чтобы не оказаться в водах подозрительной речки.
Полковник Воронцов же рисковать здоровьем солдат (а может быть, и жизнью: кто ее знает, эту «чертову» речку) не имел права.
Пришлось налаживать переправу с помощью перекидных мостов. На это уходило драгоценное время, что немало удручало полковника.
Лишь только солдаты переправились через Ольховку, собака взяла след. Дмитрий Викторович несколько ободрился. Когда поисковая группа наконец подошла к лесу, овчарка резко натянула поводок и рванулась в лес.
Метров через десять она неожиданно остановилась и стала рыть землю под кустом. Подбежавшие солдаты извлекли из колючих ветвей школьный рюкзак. Все солдаты затихли и расступились перед Дмитрием Викторовичем. На полковнике Воронцове не было лица. Это, без всякого сомнения, был рюкзак Дины. Он сам лично покупал его летом. Складка на переносице полковника обозначилась еще четче.
— Вперед, — скомандовал он солдатам.
Колючие ветви хлестали Дмитрия Викторовича по лицу, но он старался не отставать от собаки и ее проводника. Вдруг она резко остановилась на небольшой полянке, от которой вели в разные стороны несколько тропинок.
Проводник насторожился:
— Похоже, что искать надо где-то здесь.
Дмитрий Викторович заметно побледнел:
— Что вы хотите этим сказать?
Собака топталась на месте, ходила кругами и пробовала рыть землю, потом заскулила и, вырвав поводок из рук проводника-кинолога, рванулась в кусты.
Через некоторое время где-то впереди послышались возня, радостный собачий лай и возгласы. Дмитрий Викторович бросился вперед и остолбенел: из кустов в обнимку с собакой вылез Максим.
— Максим, как ты здесь оказался? Что с Дианой, где она? — Дмитрий Викторович был обескуражен. Максим еще никогда не видел отца в таком состоянии.
— Я… я не знаю. Я сам искал ее.
Пока отец и сын разбирались между собой, снова раздался радостный и одновременно призывный собачий лай. Все бросились туда.
Вдруг откуда-то снизу послышался голос кинолога: «Осторожно, похоже, тут овраг. Девочка здесь. Она без чувств, но жива».
Все кинулись вниз.
Мощные лучи фонарей осветили большой и глубокий овраг с отвесными краями в три-четыре метра высотой. Шагнув с такого обрыва, можно Ныло запросто разбиться насмерть не только ребенку, но и взрослому человеку. На самом дне оврага лучи фонарей высветили узкие, переплетающиеся между собой струйки ручья.
Дина лежала прямо у склона. Казалось, она спит. Но, подойдя ближе, полковник увидел на ее лице царапины и неестественную бледность. Он бережно поднял девочку с земли. Подбежавший Максим вдруг заметил:
— Папа, смотри, у нее в руке какие-то камешки.
Действительно, в левой, крепко зажатой руке Дины были какие-то черные продолговатые предметы. Полковник бережно разжал ее руку, переложил камешки в карман Дининой курточки и понес девочку к машине.
Дина открыла глаза. Где это она находится? Брезентовый потолок и трясет. Потом она услышала папин голос:
— Ну, слава богу. Очнулась. Как ты себя чувствуешь, дочка?
— Папа? — Дина удивленно подняла брови. — Папа, как ты здесь очутился и куда мы едем?
— Домой, дочка, домой. Не разговаривай, тебе сейчас это вредно. Ляг и успокойся. Сейчас мы приедем к маме, и все будет хорошо. — Голос полковника звучал непривычно мягко и печально.
Но не так просто было успокоить Дину. Она подняла голову и посмотрела в окно автомобиля:
— Где мы едем? Уже подъезжаем к дому. Откуда ты взялся, папа? Почему мы едем в машине? Я помню яркую вспышку, как будто молния ударила. Потом я стала куда-то падать и…
Дмитрий Викторович снова попытался ее успокоить.
— Дина, тебе вредно сейчас говорить. Потом я все тебе расскажу. Обещаю. Мы уже подъезжаем к дому. Сейчас ты ляжешь в постель и уснешь.
Дина проснулась от того, что какой-то нахальный солнечный луч пробивался прямо сквозь ее ресницы. Открыв глаза, она взглянула на стенные часы: они показывали половину двенадцатого дня.
«Вот это да! — подумала девочка. — Разве-сегодня воскресенье? В это время я должна быть в школе».
Тут нахальный солнечный луч снова подкрался к ее ресницам.
«Должно быть, тот же самый, что посмел разбудить меня, — подумала Дина. — Как он смеет так нахально лезть прямо под мои ресницы! Наверное, ему ужасно захотелось подсмотреть мои сны…»
Тут Дину осенило: сон. Как же она могла забыть? Ей приснилась залитая солнцем лужайка, и она, Дина, бежала по мокрой от росы траве прямо навстречу блестящей, искрящейся на солнце тарелке, или, вернее, инопланетному кораблю. Он очень гармонично вписывался в пейзаж, особенно маленькая антенна причудливой конфигурации на крыше, похожая на зигзаг молнии. Проходящие через нее солнечные лучи расщеплялись и давали целый спектр разноцветных радужных огней.
Об этой встрече Дина мечтала всю свою жизнь. Она не чувствовала никакого страха, напротив — безмятежное блаженство и спокойствие. Предвкушение чего-то нового, неизведанного и прекрасного.
Вот в корабле открывается круглая дверь и на пороге появляется… Да-да, где-то она уже видела :>ти удивительные глаза. Определенно она видит их не в первый раз… Этот блеск и сияние…
Ах, как жаль, что это был всего лишь сон! А может быть, не сон? Дине показалось, что это не и первый раз. У нее было такое чувство, что когда-то где-то она уже видела эту картину.
— Дочка, ты уже проснулась? Доброе утро! — В комнату вошла Марина Владимировна с горячим завтраком в руках.
— Доброе утро, мамочка, объясни мне, пожалуйста, что происходит? Почему я не в школе?
— Дорогая, ты упала и сильно ударилась головой. Ты только не пугайся, сейчас придет врач, он тебя осмотрит и скажет, можно ли тебе оставаться дома или придется лечь в больницу. А пока тебе нужно позавтракать.
— В больницу?! — Дина подскочила в кровати. — Какая больница, я себя прекрасно чувствую. Хочешь, сделаю кувырок, или нет, лучше колесо, — и Дина вскочила на ноги.
Марине Владимировне стоило огромных усилий уложить ее в кровать. Она уже проконсультировалась с Юлией Николаевной, врачом-нейрохирургом, живущей в соседнем подъезде, о том, что делать, если у девочки подтвердится сотрясение головного мозга.
Итак, Дине предстояло спать, кушать, принимать лекарства и снова спать. И это в лучшем случае. А в худшем придется отправиться в больницу.
Что же с ней случилось? Ни отец, ни мать не отвечали на ее расспросы и вообще запрещали разговаривать. Оставалась одна надежда: Макс.
В этот день в школе по техническим причинам не было воды. Максим учился в первую смену, и у него были сокращенные уроки. Так что к полудню он был уже дома. Марина Владимировна разрешила ему
