фактически лишают его будущего. Дать физическую жизнь — это дело природы, а воспитать духовно — это уже дело свободной воли человека и большой труд, труд осмысленный и самый важный.
Нужно поддерживать евхаристический ритм, т. е. регулярно причащать ребенка, чтобы ребенок, по слову митрополита Сурожского Антония, с младенчества находился в церковной колыбели. При крещении сеется только семя и нужны садовники — родители и крестные.
Нецерковные родители после крещения ребенка не приносят его к Чаше. И когда через год–полтора вспоминают, что его надо причащать, и приносят его в храм, то духовно одичавший ребенок обычно отказывается принимать причастие и может устроить такую истерику перед Чашей, как будто ему яду дают. Огорченные родители уносят его из храма не причащенным. И в дальнейшем, бывает, уже боятся приносить его в храм и причащать. А кто виноват? Ребенок стал жертвой их духовной расслабленности.
Если нет духовного воспитания ребенка, то нет у него истинной жизни, она отнимается. Но семя вечной жизни, всеваемое при крещении, нужно оберегать и взращивать, чтобы получить духовный плод.
Анастасия Ивановна Цветаева, когда жила в ссылке, однажды спросила одну неграмотную женщину: «А зачем ты будешь крестить своего ребенка?» Та ответила: «А что, он должен жить как скотина?» «Меня этот ответ потряс», — рассказывала Анастасия Ивановна.
В Израиле говорят: «Если родители не дают религиозного воспитания своему ребенку, они крадут у него будущее». И это действительно так. Не дав духовного воспитания ребенку, мы оставляем его в круговороте этой жизни, у которой есть начало и конец, и конец этот — смерть. Все, что от природной жизни, умирает. Душа не может удовлетвориться ничем материальным, потому что по природе она иная, и у нее есть иной запрос, высший. Это то религиозное чувство, о котором А. П. Чехов писал в своих записных книжках. Когда его спросили, чем отличается человек от животного, он пояснил: «Животное ест, пьет, трудится, веселится, размножается. То же делает и человек». Человек же отличается от животного тем, что у него есть высший религиозный запрос. Если человек его не удовлетворяет, он не живет на уровне своего достоинства. Он не может обрести вечной жизни. Жить на уровне своего достоинства — значит, быть Божиим человеком. Если он — просто сын человеческий и еще не поднялся на эту высшую ступеньку, то ему нужно помогать подниматься.
Где это делать? Прежде других это должны делать родители и, прежде всего, в семье. Воспитание заключается не в том, чтобы каждый день читать морали. Можно замучить ребенка, испортить ему всю жизнь, превратить ее в скуку и просто раздавить его своим командованием, давлением. А нужно, как писал митрополит Сурожский Антоний по поводу духовного наставничества, внимательно следить, как Дух Святой действует в жизни человека, и не мешать этому. Родители должны радоваться, если видят, что ребенок находится в благоприятной духовной ситуации — когда он открыт Богу, когда он не закомплексован. Они не должны передавать ему свои неврозы и свои духовные болезни. Ни при каких обстоятельствах нельзя распускаться. Хочется накричать на ребенка — остановись!
Главный принцип воспитания — умаление себя. Общение на расстоянии двух свобод
Когда мы чему–то учим ребенка, то не должны проявлять власть, возвышаться над ним, а встать как бы (не абсолютно) на его уровень. В английском и немецком языках есть слово understand, понимать. Буквально это — «встать под», а не «над». А родители часто хотят встать «над», и думают, что чем выше они поднимутся, тем больше будет пользы ребенку, и они ему столько дадут! Хотят набить его, как мешок, какими–то правилами. А в данный момент, может быть, достаточно сделать что–то совсем малое.
У нас всегда бывает ставка на результат, хотим, чтобы результат сразу был виден. А важно, чтобы началось что–то до результата, важно какое–то семечко бросить. Взрослый человек сильнее маленького ребенка. Он, конечно, может заставить его что–то делать силой, сказать: «Я лучше тебя знаю, что тебе надо!» В этот момент не возникает никакого общения. Это — разрыв. Тогда я закрываю тебе ум, закрываю тебе сердце. И ты — марионетка, ты — объект, которым я манипулирую. Этих слов не должно быть в семье, на них должен быть наложен запрет.
Надо видеть в ребенке немощное существо, которое может вместить еще очень мало. Это малый сосуд. В него не вольешь сразу ведро воды. Можно только по капелькам, только гомеопатическими дозами. Хотя, когда я говорю так, это не абсолютно. Потому что ребенок более одарен, чем мы о нем думаем. И в нем еще не растрачено то, что уже потеряли мы.
Истинное общение с ребенком — родителей, священника, воспитателя, — начинается тогда, когда более сильный и опытный ставит себя в равное положение с этим маленьким и более слабым существом.
И.Г. То есть умаляется?
О.В. Да, это то, что я хотел сказать: перед ребенком должны умаляться и мать, и священник, и епископ. Умаляться — это не значит сюсюкать с ним. У нас иногда думают: умалиться — это значит, папа должен встать на коленки и ползать перед ним, выполняя любой каприз. А речь идет не о физическом действии, а о духовном явлении.
Умалиться — значит, создать чистое поле свободы, когда ничего еще нет. Бог творит из ничего. Когда есть это поле свободы, там не присутствует моя авторитарность. Это все должно уйти. И тогда Бог может действовать. А как Он будет действовать — это уже тайна. Мы же не можем подсмотреть, как будет действовать Дух Святой! Мы говорим: «Дух дышит, где хочет». Это не значит, что Дух физически двигается, Он просто проявляется, возникает.
Бог так же поступает с нами — Он тоже умаляется. У Бога нет никаких трудностей заставить нас делать то, что мы не хотим делать. Ведь Он призвал все к бытию из небытия, из ничего! Он мог бы заставить человека поступать так, как Ему угодно. Но Он не делает этого. И не может. Это тот знаменитый тезис о «бессилии» Бога: Бог все может, но Он не может заставить любить Себя и вообще заставить нас что–то сделать. Если Он заставит, то Он будет насильником, диктатором. Это не будет моим свободным волеизъявлением, это не будет творением той жизни вечной, где все в свободе и в Духе Святом. Сила Божия — это полнота любви и отказ от власти, безвластие.
Так и власть родителей. Она — любовь. Ребенок способен преображаться только благодаря любви. Чтобы ее иметь, нужно, конечно, трудиться над своей душой. Мы никогда не станем совершенными в этом мире, всегда будем грешниками. Но, несмотря на это, истинный христианин всегда стремится к совершенству. Родители должны начать с себя, начать трудиться над своей душой, чтобы было что дать детям. Пусть дети видят их жизнь и учатся христианской жизни.
Однако часто в сознании многих, даже верующих родителей происходит какое–то смещение относительно понимания силы Божией. Для них сила Божия — это могущество, власть, и т. д. И так, в согласии со своим пониманием, они начинают относиться и к ребенку. Поэтому в семье ребенок часто бывает унижен. Он много не умеет, им начинают командовать, управлять. Воспитание же заключается совершенно в другом: в том, чтобы увидеть в нем личность, свободную личность.
Если мать говорит ребенку: «Ты меня не любишь», или ребенок говорит матери: «Ты меня не любишь», то происходит это как раз в тех случаях, когда родители не могли явить детям такую любовь, которая проникла бы в сердце ребенка. Когда солнечный луч касается закрытый цветка, цветок начинает раскрываться. Здесь нет видимого действия, все очень сокровенно.
В общении с ребенком должна быть боязнь насилия, боязнь нарушить его свободу. Как хорошо, когда родители стремятся не ставить себя над ребенком, а быть с ним. Взрослый еще может защититься, а ребенок — нет, он беззащитный. Поэтому должно быть бережное и чуткое отношение к нему, общение на расстоянии «двух свобод»: его свобода не меньше, чем свобода моя. Эта свобода обитает даже в младенце, который еще не умеет говорить. Он — свободное существо. С ним надо очень бережно обращаться.
Ребенок в семье — учитель
