Потом подобрались поближе и заметили полусъеденный труп командира в углу дворика…
– А що з «борговцями» зробили? -поинтересовался Маугли.
– Да что с зомбями делать-то? Это, сынок, не лечится. Пуля в голову – самое гуманное. Но, что самое обидное, гадина эта сообразила, что её сейчас в восемь-то стволов в дуршлаг превратят, да тихонько смылась с чердака! Может, именно её сейчас и порешили, а?
– Почему же контролёр так вёл себя? -задумчиво спросил Артист, уставившись в переносицу Бомжа. - Словно не он нас брал под контроль, а его кто-то подминал… Есть мнения?
– Спятил, бедолага, от тоски. -устало пояснил Бомж. -Ни тебе планетария, ни театра. ни книжек.
– Как раз твоё объяснение и хотелось услышать, но такое меня не удовлетворяет.
Ловкач насторожился.
– Кажется, ты откуда-то знаком с повадками контролёров? -настаивал Артист.
– Я работал в лаборатории «Игрек-16». -неохотно признался Бомж. Он расстегнул комбинезон и вытирал тряпкой грудь под мокрой рубахой. -Слышал о такой?
– Нет. Знаю о лаборатории «Икс-16» в Тёмной долине. Но она давно заброшена.
– Всё верно. -кивнул Бомж. -«Иксы» внутри Зоны – это филиалы «Игреков» за её пределами. Лаборатории индекс шестнадцать занимались контролёрами и телекинетиками.
– Кем-кем?
– Ну теми мутантами, Годзиллушка, кто бочки кидает не как ты, ручищами, а исключительно силой мысли. -не удержался Ловкач.
– И что же? -продолжал Артист.
– Обещаю по возвращении на базу рассказать подробнее. -сказал Бомж и выжал тряпку. -Честное слово.
– Если вернёмся…
– Куда ж мы теперь денемся? -удивился Бомж. -Что, до сих пор люка не заметили? Вон там, дальше.
Действительно, над сваренной из толстой рифлёной арматуры лестницей, упиравшейся в потолок, серело в круглом проёме дождливое июльское небо.
– Кто выглянет? -скептически вопросил Ловкач. -Дырка – просто идеальное место для засады. Высунет кто-нибудь из нас башку, а её – раз! – отстрелят на фиг, словно в тире.
– Я п i ду. -внезапно сказал Маугли. И, прежде чем кто-либо опомнился, с обезьяньей ловкостью взлетел по сырым ржавым перекладинам. Осторожно выставил голову, через пару минут спустился вниз.
– Нема нi кого. -доложил он. -Дв i р. Дерева. Будинок великий. Начебто iнститут як i йсь.
– Особые приметы? -спросил Бомж, безрезультатно отирая грязную лысину.
– Чотири металев i цистерни. Напис по третьому поверху: «Слава советской науке!»
– НИИ «Агропром». -определил Артист. -Так его Хорёк обрисовывал. Угораздило, ч-чёрт! Здесь же солдатни, что блох на бродячей собаке.
– Проблема. -согласился Бомж. -Но меньшая, чем кровосос или контролёр. Теперь моя очередь идти первым, ребята.
– Эй, а винтовка? -окликнул Ловкач.
– Пусть Маугли подхватит. Сейчас она мне не понадобится, хватит пистолета.
…Не пишется. Сижу, думаю над каждым словом. А слов, чтобы рассказать, что произошло, как раз не хватает. Нет их в русском языке. А в других, полагаю, тем более – найн, ноу, нон. Пытался уговорить Артиста помочь, но тот только хмыкнул. Посоветовал: лучше вообще ничего не записывай и никому не рассказывай. Может, оно и лучше, но всё же попытаюсь…
…Куда делись Бомж с найдёнышем, я не понял. Артист, пригибаясь, с ножом в руке шмыгнул к наблюдательной вышке, быстро влез наверх, на площадке послышалась короткая возня. Годзилла метнулся между железными боками цистерн. Тут-то на меня и накатило. Я превратился в марионетку, знаете, вроде тех, что в кукольном театре водят на веревочках. Ненужная теперь голова стала абсолютно пустой, зато ноги сами понесли меня к маленькой будочке у въездных ворот. Там, хвала аллаху, никого не было. Меня положило на пол, выставило винтовку в дверной проём.
Артист с Годзиллой не могли стрелять, поскольку укрыться им было негде, вся надежда оставалась на меня.
…Нет, не пишется… Как объяснить своё состояние в тот момент? Впереди серели уложенные одна на другую бетонные плиты. Само собой, мне совершенно ничего не было видно за ними. Я не мог заметить пятерых автоматчиков, укрывшихся за баррикадой из плит. Мне не было видно, что еще трое спешили к ним. Но я знал об этом, потому они были отлично видны Годзилле и Артисту. Ведь Артист, сидящий на вышке, просматривал весь двор. Нельзя сказать, что я «смотрел глазами своих друзей», нет, избитое выражение и совершенно не точное… Правильнее выразиться по-другому – я мгновенно узнавал всё, что засекали Артист и Годзилла, а они знали всё известное Ловкачу. Передо мной были только плиты, и ничего более, однако Годзилла заметил (и это тут же стало мне яснее ясного), как один из солдат стал осторожно выдвигаться в щель между бетонными блоками. Руки подняли винтовку, навёли на нужное место, а когда невидимый мне Артист решил, что пора стрелять, палец плавно нажал спусковой курок. За плитами дёрнулось и ойкнуло. Одним меньше. Точно так же, стреляя по целям, отслеженным Годзиллой, я «вслепую» положил еще двоих, третьего тяжело ранил, а последний кувырком выкатился из-за баррикады и зигзагами понёсся к двери НИИ. Артист дал ему вслед короткую очередь, однако промахнулся.
Неизвестно откуда пришло решение сматываться, пока к служивым не подоспело подкрепление. Артист слетел с вышки и пробежал мимо. Меня подняли кукольные веревочки, вынесли вслед за ним. Тяжёлый рюкзак бил по спине, винтовка, казалось, приклеилась к ладони. Позади бухнуло: Годзилла влепил предпоследний заряд подствольника в дверь «Агропрома», чтобы задержать возможную погоню и, с носорожьим пыхтением пустился вдогонку. Пока втроём мчались, сломя голову, к роще, меня не покидало всё то же шизофреническое ощущение, что я перестал существовать, как отдельный человек, слился с Артистом, Годзиллой и Маугли во что-то единое и управляемое извне. Это было одновременно и очень удобно, и невероятно жутко, причём не только мне, но и всем остальным. Вот краем глаза я заметил шевеление на холме слева, а Годзилла тут же свернул за накренившийся забор, чтобы не подставляться под возможный обстрел. Вот Артист на бегу обогнул спящую аномалию жарка, а мы с Годзиллой, хоть и не видели этого, автоматически повторяли его маневр. Вот верёвочки заботливо-бесцеремонно потянули нас через папоротник. Вот наконец-то она – роща и верёвочки ослабли.
Бомж с перекошенной физиономией и остекленевшим взглядом сидел у обломков давным-давно рухнувшего в рощу вертолёта. Маугли крутился подле него, водя «калашом» во все стороны. Когда мы упали на траву рядом, Бомж содрогнулся, пришёл в себя, принялся запихивать «Форт» в кобуру.
Меня сразу же отпустило. Других, видимо, тоже.
Конец цитаты из дневника Ловкача
– Полагаю, теперь у нас есть не только время, но и условия для объяснений. -сказал Артист.
В «палате №6» пировали.
Четвёрка сталкеров и Маугли вернулись утром. Тут же они отправились к Бармену, загнали тому весь собранный хабар и получили наличные. Владельцу «100 рентген» изменила его всегдашняя флегма, когда сталкеры начали выкладывать из рюкзаков добычу. Когда дар речи вернулся к нему, Бармен отсчитал положенные четыре с половиной миллиона, тем самым практически опустошив свою кассу. Правда, Ловкач тут же обменял почти всю свою рублёвую долю на евро и попросил Бармена отправить перевод в Киев. Маугли переодели в стандартный наряд сталкера-одиночки, дали рюкзак с продуктами, сунули в карман триста евро, заплатили надёжному проводнику, чтобы тот вывел найдёныша за кордон. -«Беги до хаты, сынок! -напутствовал парня Годзилла. -И больше в армию не ходи, второй раз так не повезёт!»
