Мы довольно быстро разделались с обычными делами. Сняли фотографии и отпечатки пальцев. Записали имена и адреса всех людей в здании и отпустили их по домам. Причиной смерти, очевидно, был цианид, и его источник сахарница. Были взяты образцы для официальной проверки.
В библиотеке во время убийства было шесть читателей. Пятеро студенты, выглядевшие испуганно, смущенно или болезненно, по-видимому, в зависимости от характеров. Шестой — человек средних лет, посторонний, говорит с немецким акцентом, и у него никаких связей с колледжем. Он выглядел испуганно, смущенно и болезненно — все одновременно.
Мой кореш Хэтевей увел их из библиотеки. Мы хотели, чтобы они подождали в зале общего обучения, пока мы подробней не займемся ими.
Один из студентов отделился от остальных и, не сказав ни слова, прошел мимо меня. Сьюзен подбежала к нему и схватила за руки.
— Пит, Пит.
Пит сложен, как футбольный игрок, только профиль его свидетельствовал, что он и на полмили не подходит к игровому полю. На мой вкус, он слишком красив, впрочем, я легко начинаю ревновать.
Пит смотрел мимо девушки, лицо его расползалось по швам, пока вся показная сдержанность не исчезла и на нем отразился ужас. Он спросил хрипло, задыхаясь:
— Как Лолли могла…
Сьюзен выдохнула:
— Не знаю. Не знаю.
Она по-прежнему старалась посмотреть ему в глаза.
Пит высвободился. Он так ни разу не посмотрел на Сьюзен, все оглядывался через плечо. Потом позволил Хэтевею взять себя за руку и вывести.
Я спросил:
— Приятель?
Сьюзен оторвала взгляд от уходящего студента.
— Что?
— Он ваш приятель?
Она взглянула на свои дрожащие руки.
— Мы встречаемся.
— Насколько серьезно?
Она прошептала:
— Очень серьезно.
— Другую девушку он тоже знал? Он назвал ее Лолли.
Сьюзен пожала плечами.
— Ну…
— Сформулируем так: он с ней тоже встречался?
— Иногда.
— Серьезно?
Она огрызнулась:
— Откуда мне знать?
— Ну, ну. Она к вам ревновала?
— К чему вы все это?
— Кто-то подложил цианид в сахар и добавил эту смесь в одну чашку. Предположим, Луэлла-Мэри ревновала настолько серьезно, что решила отравить вас и расчистить себе поле действий с Питом. И предположим, она по ошибке взяла не ту чашку.
Сьюзен ответила:
— Это нелепо. Луэлла-Мэри так не поступила бы.
Но губы ее сжались, глаза засверкали, а когда я слышу в голосе ненависть, я ее всегда узнаю.
В библиотеку вошел профессор Родни. Я первым встретил его в здании, и с тех пор мое отношение к нему не улучшилось.
Начал он с сообщения, что как представитель факультета он здесь старший.
Я ответил:
— Старший здесь теперь я, профессор Родни.
— На период расследования, инспектор, но я отвечаю перед деканом и собираюсь выполнять свои обязанности.
И хоть у него была не фигура аристократа, а скорее лавочника, если вы понимаете, что я хочу сказать, он умудрился посмотреть на меня так, будто мы по разные стороны микроскопа, причем он с большей стороны.
Он сказал:
— Миссис Неттлер в моем кабинете. Она, очевидно, услышала новость и сразу пришла. Она очень взволнована. Вы с ней увидитесь? — У него это прозвучало как приказ.
— Приведите ее, профессор. — Я постарался произнести это как разрешение.
Миссис Неттлер была в обычном для такой пожилой леди недоумении. Она не знала, то ли интересоваться, то ли приходить в ужас от такого близкого соседства смерти. Ужас победил, когда она заглянула во внутреннюю комнату и увидела, что осталось от чая. Тело к этому времени, конечно, уже убрали.
Она упала в кресло и заплакала.
— Я сама тут пила чай… — стонала она. — И я могла бы…
Я негромко и как мог спокойно спросил:
— Когда вы пили здесь чай, миссис Неттлер?
Она повернулась ко мне.
— Ну… сразу после часа, кажется. Помню, я предложила чашку профессору Родни. Сразу после часа, правда, профессор Родни?
Легкое раздражение появилось на полном лице Родни. Он сказал мне:
— Я пришел сразу после ленча, чтобы сверить сноски. Миссис Неттлер предложила мне чашку. Но я был слишком занят, чтобы принять ее или заметить время.
Я улыбнулся и снова повернулся к пожилой леди.
— Вы ведь пьете с сахаром, миссис Неттлер?
— Да, сэр.
— Вы положили сахар в чай?
Она кивнула и снова начала плакать.
Я немного подождал. Потом:
— Вы заметили, в каком состоянии сахарница?
— Она… она… была… — неожиданно она удивленно приподнялась. Она была пуста, и я сама наполнила ее. У меня двухфунтовый пакет гранулированного сахара, и я помню, что сказала себе: когда мне нужен чай, сахара никогда нет, и нужно сказать девушкам…
Может, подействовало упоминание девушек во множественном числе. Она снова расплакалась.
Я кивнул Хэтевею, чтобы он ее увел.
Очевидно, между часом и двумя кто-то опустошил сахарницу и потом заполнил ее сахаром с приправой — очень аккуратно рассчитанной приправой.
Может быть, появление миссис Неттлер напомнило Сьюзен ее обязанности библиотекаря, потому что когда Хэтевей вернулся и вытащил сигару — спичку он уже зажег, — девушка сказала:
— В библиотеке не курят, сэр.
Хэтевей так удивился, что задул спичку и вернул сигару в карман.
Затем девушка подошла к одному из столов и потянулась к большому раскрытому тому.
Хэтевей опередил ее.
— Что вы собираетесь делать, мисс?
Сьюзен очень удивилась.
— Поставить ее на полку.
