Митя поднял руку:
- Мне можно сказать?
- Ты еще получишь слово, - в свою очередь, недовольно промолвила Орионовна.
- Мне сейчас нужно…
Орионовна кивнула: что с вами поделаешь?
- Конечно, я виноват, - начал Митя. - Но я не о себе. О себе потом, когда дадут слово, в свою очередь, - голос Мити упал до едва слышного. - Не надо Кондрашина ругать. Он схитрил и помешал мне уйти. Я не обижаюсь на него. И считаю, что его осуждать не за что…
- Ух, хитер! - протянул Олег.
- И тебе дать слово, Забрускин? - с надеждой спросила Орионовна.
- Что я скажу? - не вставая, произнес Олег. - Мне тут не все понятно…
- Для того мы и собрались, чтобы во всем разобраться! - наседала Орионовна. - Что тут может быть непонятного?
- Темнят они… Именно Янцевич убежал, именно Кондрашин задержал. Обдуривают нас…
- Я, честно, к маме хотел, - Митя прижал руки к груди. - Я не обманываю, мы не сговаривались…
- Не знаю, не знаю, - Олег подмигнул Саньке. - А полковник явно пошутил…
- Какой еще полковник? - Орионовна оглядела ряды.
- Я имею в виду нашего полковника Багрова…
Раздался смех, но Олег невозмутимо продолжал:
- Он пошутил. Конечно, неудачно пошутил, но это бывает…
- Дружка выгораживаешь! - крикнула Ленка Чемодан. - Кто-то же помогал ему! Не ты ли?
- Я все сам! - поспешил Санька.
- И на спине - сам? - Ленка оглядела ребят: уверена была, что сразила Саньку.
А он завел руку за спину, почесал между лопатками:
- Смотри, куда достаю?
Рука запрыгала за спиной, доставая любую точку.
- И левой можешь? - заинтересовался Валерий Васильевич.
- Как правой! - Санька демонстрировал свою гибкость, ребята позабыли о собрании, повскакивали, увлеченные этим цирком.
- Без фокусов! - потребовала Орионовна. - Какие вы все разбросанные, не можете на главном сосредоточиться… Как же с вами на заставу идти?
Это подействовало - установился некоторый порядок.
- Мы будем!… - начал Бастик Дзяк.
Ребята мгновенно подхватили:
- Отлично работать!
Орионовна улыбнулась и спросила:
- А с этой троицей что решим?
- Поручить выдирать траву на линейке, - жестко заявила Ленка. Ее не поддержали.
- Взять их с собой. Они больше не будут!
Так предлагало большинство.
- Не буду! - сказал Санька и ударил кулаком в грудь.
- Не буду! - сказал Митя.
- В работе с любым посоревнуюсь, - сказал Пантелей.
- И все-таки предложение Яковлевой стоит обдумать, - сказала Орионовна. - Слова словами, а нарушение остается нарушением…
Что- то зловещее было в этом повторении: нарушение… нарушением.
Оно даже приснилось Пантелею, хотя Орионовна перед отбоем объявила, что завтра всем быть не в парадном, но обязательно с галстуками…
Еще там, на собрании, Пантелей благодарно подумал: Капа умеет так вступиться за товарища, что тот не чувствует себя слабеньким и обиженным. После ее слов ощущаешь силу, потому что она не то чтобы защищает своего, а добивается справедливости.
Теперь, припомнив собрание, он уверенно отметил: слова Капы и другим ребятам помогли правильно отнестись к прославленной троице, не наказывать бессердечно - не лишать «дня границы». И на воспитательницу должно было подействовать то, как говорила, как держала себя Капа. Такой она настоящий человек, Капа Довгаль. Вот с кем делать большие дела! Вот кому раскрыть бы свою тайну! Вот с кем бы на пару подготовить и провести операцию… Операцию… Стоп, а как называется эта операция? О названии он не позаботился, а зря. Надо сейчас определить. Операция «Шпион»? Коротко и - слишком открыто. Операция «Разведчик»? Красиво и неправильно. Операция «Дозор»? «Дозор»… «Дозор»… Так, хорошо. Он выходит в дозор и, обнаружив нарушителя границы, задерживает его…
Тропа снова скрылась в зарослях. Начался подъем. На тропе воздух был недвижным, плотным, жарким. И шагать вверх было тяжеловато. Никто не шутил. Сопели, обливаясь густым потом. А «полковник» Багров и его «адъютант» Бастик по-прежнему шли впереди. Иногда «полковник» оборачивался и коротко бросал:
- Крепиться, товарищи бойцы, крепиться! Самых стойких ждут награды и слава! Это я вам обещаю, я! …
16
Низкий берег покрыт серебристо-серым галечником. Всюду - узловатые стволы нездешних деревьев. Море принесло их издалека, выскоблив, омыв. Они белеют, как скелеты гигантских животных.
Пустынно и тихо. Невольно приходит на ум, что с тех пор, как вымерли доисторические гиганты, никто здесь не селился.
Кремнистая дорога спустилась с горы, круто повернула и устремилась в долину, будто спешила покинуть это безлюдное место.
Тропа, по которой шел отряд, влилась в дорогу, и ребята стали удаляться от берега. Небольшой подъем привел их на просторную поляну. Затем миновали тенистый тоннель под раскидистыми дубами и увидели деревенскую ограду из жердей. В кустах бузины возился пятнистый, как маскировочная ткань, поросенок. Под кудрявой алычей разлеглись две красные коровы.
Даже стадион по ту сторону ограды какой-то деревенский: невыкошенное футбольное поле, по краям трава - выше колен, неровно вытоптанная волейбольная площадка, перекладина на высоких, столбах, толстенный канат с узлом на конце, лестница.
Долинку перегораживал каменный забор. На створках железных ворот и калитке - алые звезды. В зелени высоких яблонь и груш - черепичные крыши.
Застава!
Пятый отряд остановился на дороге перед воротами.
Калитка качнулась, и вышел огромный и очень старый пес, лохматый, в черной с серым шерсти на спине, желтой на животе и широких лапах. Челюсти у него такие, что железную трубу переломят, только скрежет пойдет.
- Это ж Буран! - завопил Санька Багров. - Он прошлым летом к нам в лагерь приходил. С пограничниками!… Буран! Буранчик, сюда!
Покачивая тяжелой головой, Буран приблизился к строю, постоял, подумал и улегся у ног Бастика Дзяка - заслуженный старик любил ребят.
- Ты уше на пенщии, Буданщик? - шепелявил Бастик, считая, что так старому псу понятнее.
Бастик опустился на колени, погладил Бурану шею, а тот поднял голову и с печальным осуждением посмотрел на мальчишку: что это за нежности такие?
Пантелей достал из кармана карамельку, хотел было сам дать ее Бурану, но передумал, протянул Капе:
- Угости его.
