— Хорошо, мистер Слейтер, начинайте.
Слейтер встал, достал из намокшего бумажника свое удостоверение и начал рассказ.
Рассказ о контрабандном товаре, о шторме, о катере Диего Кармела и о металлическом ящике, поднятом с океанских глубин.
— Мой юный друг Юпитер Джонс предложил открыть ящик в вашем присутствии, — сказал он наконец. — Чтобы содержимое было справедливо поделено между мной и мисс Кармел. Пожалуйста, господин комиссар.
Он достал из кармана ключ и протянул его комиссару.
Юпитер только диву давался, как хорошо Слейтеру удалась роль честного, добропорядочного гражданина.
Констанция поставила ящик на стол, и комиссар отпер его ключом.
Сначала удивление появилось на лице Констанции, потом лица вытянулись у Боба и Питера, подошедших поближе к столу.
Только Юпитер оставался невозмутимым.
В ящике лежали новенькие десятидолларовые банкноты, аккуратно уложенные в пачки и перехваченные резинками. Юпитер быстро подсчитал: пачка из двухсот банкнот имеет толщину примерно сантиметр. По его грубой прикидке в ящике, таким образом, находилось около миллиона долларов.
— Вот, господин комиссар. Это наша выручка от торговли в Ла-Пасе. Часть этих денег…
Слейтеру пришлось замолчать, потому что на столе зазвонил телефон.
Комиссар выслушал и, поблагодарив, положил трубку.
— Продолжайте, мистер Слейтер. Ваше удостоверение в порядке, и проверка показала, что вы ранее не подвергались аресту. Так, значит, часть денег…
— О да, господин комиссар. Здесь часть тех денег, которые мы с капитаном Кармелом выручили при продаже калькуляторов в Ла-Пасе, а кроме того, лично мои деньги за продажу недвижимости — участок земли и небольшая гостиница, которые мне там принадлежали. Если мисс Кармел назовет, какую долю от проданных калькуляторов должен иметь ее отец, то мы быстро подсчитаем сумму.
— Ничего не имею против, мистер Слейтер, — сказал комиссар. — Если вы сами разберетесь с налоговой инспекцией. Так какова ваша доля, мисс Кармел?
Констанция улыбнулась.
— Я хотела бы только оплатить его лечение, — она взглянула на Слейтера. — Десяти тысяч долларов хватит.
— Хорошо, десять тысяч, — Слейтер склонился над ящиком. — Мы сходим сегодня в банк, Констанция, и я выпишу чек на эту сумму.
Он захлопнул крышку металлического ящика и взялся за ручку.
Юпитер выступил вперед.
— Я не хотел бы вмешиваться, господин комиссар, но разрешите мне сделать одно предложение.
— Что именно, Юпитер? — сказал комиссар, возвращая ключ Слейтеру.
— Проверьте номера на этих банкнотах. Предполагаю, что многие будут совпадать.
Юпитер закусил нижнюю губу, открыл ящик и достал две пачки красивых десятидолларовых банкнот.
— А если вы пригласите экспертов, господин комиссар, то они скажут, что деньги эти фальшивые! — заключил он.
У Альфреда Хичкока
— Полиция вскоре схватила Пола Доннера, — сообщил Юпитер. — Он пытался удрать в Мексику на своей старой колымаге. Но авто испустило дух, не доехав до Сан-Диего.
Режиссер откинулся на спинку кресла.
— Он признался, что печатал фальшивые деньги?
Боб кивнул и сказал:
— Оскар Слейтер шантажом вынудил его заниматься этим.
— Шантажом? Как это? — удивился Хичкок.
— Они вместе работали в Европе. Пол Доннер — гравер высокого класса, он изготавливал банкноты, а Слейтер переправлял их в Европу через свою сеть. При этом сам он ни разу не попался, ему всегда удавалось замести следы. А на Пола Доннера вышла французская полиция, у них уже был ордер на его арест, но он сумел выехать из страны и перебраться в Мексику, иначе сидеть бы ему в тюрьме всю оставшуюся жизнь.
— После этого он решил вести честную жизнь, — вставил Питер, которому было даже немного жаль Пола Доннера. — Он осел в Ла-Пасе, купил небольшую типографию…
— …Но однажды случайно встретился с Оскаром Слейтером, — продолжил Боб. — Слейтер знал, что французская полиция продолжает разыскивать Доннера, и стал его шантажировать, заставил вернуться к прежнему занятию.
— Кстати, Юпитер, как ты догадался, что деньги были фальшивые? — спросил режиссер.
— Складка под глазом Доннера заставила меня задуматься над тем, чем он может заниматься, и я вспомнил, что с лупой работают граверы.
— Значит, Доннер был рад, что деньги попали на дно океана, — кивнул Альфред Хичкок. — Ведь он сильно рисковал попасть в тюрьму. Фальшивомонетчики, как художники — у каждого свой стиль. И как только фальшивые деньги попали бы в банки, так тут же этим занялся бы Интерпол, и рано или поздно они напали бы на след Доннера.
— Да, — подтвердил Юпитер. — Поэтому он хотел любой ценой помешать поднять груз со дна. Отсюда его предложение нам — вернуть кита в океан за сто долларов.
— Вот что интересно, — перебил его режиссер. — Он говорил с вами, растягивая слова, чтобы подделаться под Слейтера?
— Нет, — ответил Юпитер. — Он просто пытался изменить голос. Доннер по происхождению англичанин, и чтобы его не узнали, он старался говорить, как южноамериканец.
— А почему он уже при первой встрече знал, что вы сыщики?
— Во-первых, он вместе со Слейтером наблюдал за нами из лодки, когда мы спасали кита. Во-вторых, видел, как мы выходили из кабинета Констанции в «Мире океана». Он туда зашел и увидел нашу визитную карточку на столе.
— Так, ясно. А что он делал в конторе Кармела в Сан-Педро?
— Полагаю, что он тогда уже задумал сорвать операцию по поднятию груза и хотел испортить акваланг Констанции. Но Констанция взяла снаряжение с работы, поэтому ему пришлось заняться этим уже на катере Слейтера.
— Кстати, как дела у Кармела? — поинтересовался режиссер.
— Через неделю его должны выписать из больницы, — сообщил Боб. — А счет за лечение оплатит государство в благодарность за то, что его дочь вывела на чистую воду фальшивомонетчиков.
— А Флаки?
— Флаки очень привязался к Констанции и к нам. Он часто приплывает в бухту, и мы приходим туда, чтобы поиграть с ним. Надо видеть, как он радуется, как только увидит нас, даже если мы приходим без рыбы.
